Глядя на них, у меня кровь стыла в жилах. Я захлебывалась в слезах, а легкие наполнялись болью, не давая вдохнуть. На душу тяжким грузом легло чувство вины за то, что не помогла подруге, не докричалась до ее души, не сумела вытащить с темной стороны, где нет света, а значит, нет жизни… И она ушла, покинула мир, в котором была так нужна. Моя подруга мертва. А я здесь, я жива… Стою и смотрю на то, как убиваются от горя ее родители. Меня так отчаянно злила несправедливость этого мира! Почему именно она?! За что? А ведь на ее месте должна была быть я… Я – трусиха, из-за которой моя подруга погибла!.. Это я сейчас должна бездыханно лежать на ее месте! Та, которая из-за своей трусости поменялась с ней местами, прикрывшись телами своих подруг с обеих сторон. «Никогда не прощу себя! Никогда!.. Это я виновата в ее смерти. Это произошло из-за меня. Я теперь никогда больше не увижу ее, не услышу задорный голос, веселый смех, не поговорю с ней…», – так не хотелось верить в ужас происходящего, в глазах потемнело, и я упала без сознания.

Утром я проснулась у бабули на печи, завернутая в теплое одеяло. Не понимая, что случилось, и как оказалась здесь, я на минуту представила, что все это было кошмарным сном. Открыв дверь, я увидела лишь бабу Дуню и Егора, которые стояли на улице и что-то обсуждали.

– Бабуля!

Она обернулась и медленно подошла ко мне.

– Что случилось, Вали? Почему ты не отдыхаешь? – спросила она меня.

– Бабуль, скажи, сон это был? Катя, она в порядке?

Я смотрела на нее с такой надеждой.

– Нет, Вал, она не в порядке. То, что ты помнишь… это не сон, родная…

Она обняла меня, и я заревела.

Катю похоронили на следующий день. Я не пошла туда, не могла держать себя в руках. А через два дня меня забрали домой. Таню я так больше и не видела. Месяц начинался так хорошо, мы так весело проводили время вместе. Я мечтала о том, что буду жить там, и каждый день смогу видеться со своими подругами. А теперь я чувствовала себя еще более несчастной. На сердце появилась тяжесть, душа словно распалась на части, и лишь мое тело еще двигалось.

Со дня трагедии с Катей, время для меня как будто остановилось. Я словно отключилась от всего мира. Все было, как в тумане: посещение школы, кружков и даже пьянки отца, ссоры и ругань. Я просто погрузилась в учебу и спорт. У меня не было понимания того, что произошло. Я так и не приняла уход подруги из жизни… и нет больше места радости и веселью.

Спустя год я вернулась в село к бабуле, но не могла даже пальцем пошевелить, просто лежала и смотрела в потолок. Мне до сих пор было больно вспоминать тот день. Я не могла без слез произносить ее имя. Но проведя неделю в таком состоянии, я решила все-таки выйти и подышать воздухом. На улице сидела Таня на нашей скамейке и, уставившись в землю, водила ногой из стороны в сторону.

– Таня!.. – окликнула я ее.

– Да? – она повернулась ко мне, и на ее глазах заблестели слезы.

– Почему сидишь здесь одна? – спросила я, подходя ближе.

– А с кем же мне сидеть? Ты в городе была, а Катя, она…– Таня замолчала и снова опустила голову.

– Знаю-знаю, прости. Как ты? – я присела на скамейку, положив руку ей на плечо.

– Нормально, наверное. Не хватает мне ее сильно, – она заплакала.

– Мне тоже, мне тоже… – ответила я и обняла ее.

Мы посидели молча, думая каждая о своем. Затем, немного успокоившись, поделились тем, как провели этот год вдали друг от друга. Выслушав Таню, я поняла, что все это время она страдала больше меня. Ведь, кроме Кати, у нее здесь не было друзей. «Ей бы развеяться», – подумала я и сказала:

– Слушай, Тань! Давай завтра сходим на пруд. Как думаешь? – спросила я, сама удивляясь тому, насколько у меня спокойный голос.

– Мы скоро переезжаем в другой город, но я не против, если честно. Хотелось бы вспомнить, как было раньше, – сказала она с легкой улыбкой на губах.

– Тогда договорились. Завтра я зайду за тобой, и мы отправимся на пруд.

Она ушла, а я еще посидела одна. Время идет и, как говорит дядя Ваня, оно лечит даже ту боль, которая кажется нам невыносимой.

Я вернулась в дом и занялась с бабушкой домашними делами. Мы снова говорили с ней обо всем на свете, как прежде, и провели вместе весь остаток дня. Кажется, я понемногу начала приходить в себя.

Утром Таня ждала меня у двери с нетерпением. Мы шли на пруд не спеша, и почти всю дорогу молчали. Нам нечего было сказать друг другу. Любые слова сейчас казались глупыми и нелепыми, и могли лишь разбередить раны.

Добравшись до пруда, мы встали на берегу. Неожиданно, кто-то столкнул меня вниз, и я упала в мутную воду. Страх сковал все мое тело, руки и ноги, словно налились свинцом. Не было сил двигаться, я понимала, что тону. Внезапно, желание спастись куда-то ушло, и я стала медленно опускаться на дно. В голове, как заевшая пластинка, крутились навязчивые мысли: «Нет мне места на этом свете, меня ничего здесь не держит. Зачем мне такая жизнь? Может я и не заслуживаю ее?». Вдруг, я опомнилась и вдохнула воду в легкие, грудь сдавило болью. Я захлебывалась темной водой, а мои легкие заполнялись грязью, и тогда меня обуял жуткий страх. Надежды нет! Меня не спасут! Я умираю! Но тут кто-то схватил меня под руки и потащил вверх. Это был мой брат Егор, которого крикнула Таня. К счастью, он плавал неподалеку и подоспел вовремя, меня откачали. Свое спасение я восприняла, как последний дар от подруги, которую я сама так и не уберегла от беды. В тот день трагедии не произошло, но это происшествие научило меня ценить жизнь. Егор нашел того, кто столкнул меня в воду и жестоко наказал. А я поняла, что последний год дался мне очень тяжело, ведь я так и не простила себе смерть подруги, не оплакала ее должным образом, не смогла отпустить. Чувство вины, давило тяжким грузом и было настолько сильным, что чуть не привело к трагедии.

Погостив у бабушки еще пару недель, я вернулась домой, навсегда распрощавшись с Таней. И почему-то я знала, что мы больше не увидимся, что не стоит давать пустых обещаний писать… А еще я одна сходила на бривену перед отъездом. Мне хотелось вернуться назад и исправить прошлое. Но сидя на лужайке, я понимала, что никому не под силу изменить то, что уже произошло.

– Катя, ты наверняка сейчас где-то в красивом месте ходишь босиком по теплой земле. А я осталась оплакивать тебя в этом жестоком и несправедливом мире. Меня не греют ни солнце, ни печь… и мне больно, словно кто-то бьет меня молотом в грудь. Как ты могла так рано уйти и покинуть меня?.. Но я не виню тебя в этом! Я все время казню лишь себя… Прости, что не смогла тебе помочь!.. не успела, не знала как… Прости! Говорят, что мертвые все слышат. Знаешь, для меня ты все равно жива. Ты живешь в моей памяти, ведь она, как кладезь истории, как фотоальбом, где я сохраню тебя навсегда, увезу частичку тебя с собой. Ты так хотела стать актрисой, мечтала играть в кино, так пусть же моя память будет тебе кинолентой, и пусть на небе огнем загорится звезда, чтобы я знала, где ты.

Меня наполняла тишина, которая царила вокруг. Я тяжело опустила голову после того, как последние слова сорвались с моих уст, затем поднялась и отправилась домой.

Спустя год, все немного изменилось. Я стала взрослее, мудрее и проще смотрела на жизнь. Раны, что кровоточили внутри, поросли коркой, и теперь я могла продолжать жить дальше. Внешне я тоже изменилась: стала высокой и стройной, на лице появился нежный румянец, щеки чуть округлились, а волосы стали терять цвет колоса и приобретать более темные оттенки. Мне нравилась моя белая, как мрамор, кожа, стройные ноги и аккуратные красивые руки. Я сама себе казалась безумно очаровательной.

Как-то в выходные дни, сидя вечером за уроками, я снова услышала крики. Мама вбежала на кухню, быстрым рывком схватила меня за руку и выставила за дверь. Я сначала не поняла, что происходит, но оказавшись в подъезде, увидела стоящую рядом со мной Лиду. Она смотрела в пол, опустив голову вниз.