— Хочешь что-то сказать?

Нима резко мотнула головой, давая понять, что разговаривать им не о чем.

— Должно быть, тебя смущает моя одежда? — сдержанно улыбнулся Арон. — Уж прости, братья забрали меня голым. Других нарядов у них не было. Я верен нашему королю. А волосы… наверное отрастут.

— Я была с ним и готова это подтвердить, — негромко добавила Ками.

— Ну что, поговорим? — снова предложил Арон.

Подумав секунду другую Нима, кивнула.

— Без глупостей? — встревожился Рорик.

Нима взглянула на брата и, вздохнув, прикрыла глаза. Получив ответ, принц проворно расстегнул ремешки на ее голове, что удерживали в зубах палку, и вынул ее изо рта. Потом ослабил пару ремней, давая сестре больше свободы. Размяв челюсть, эльфийская принцесса смачно сплюнула на пол. Арон терпеливо ждал, понимая, что она время.

— Мне нечего тебе сказать, — четко произнесла Нима. — Будешь мстить?

— Нет, не буду, — спокойно ответил Арон.

— Дело твое. Что с моими людьми?

— Им тоже не причинят вреда. Разве что Лина немного пострадала. Но тут все вопросы к моей матушке. Нрав у нее суровый.

— Что с ней? — вопрос был адресован Эмбер.

— Ничего страшного. Пара дней под палящим солнцем ее совсем не испортили. Легкий загар, только и всего, — ответила та в присущей ей манере.

— Не сильно то ты мне рада… — с грустью заметил Арон.

— Я рада… — Нима смягчила тон. — Правда рада! Только вот что с того…? Должно быть ты ненавидишь меня.

— Скажи мне, Нима Лимнис Кенлил, урожденная Сандару, — официальным тоном произнес Арон, — На кой черт ты прыгнула со скалы?

— Честно…?

— Как на духу, — Арон стал серьезен и опустил взгляд, чтобы Нима не могла видеть его сомнений. Кузнецу этот разговор тоже давался тяжело.

С минуту гордая эльфийка хранила тишину. Она попросту не могла найти слов, да и сил, чтобы сказать это вслух. Но Рорик эфесом своего клинка ткнул ее в ногу. Причем очень больно. Взглянув на брата, она решила сказать все как есть и, набрала воздуха в грудь.

— Ты прав… Мы, Сандару — дурная кровь… На войне я загубила много людских жизней. Все пыталась что-то доказать. Я ушла от отца и поступила на службу простым офицером. После его смерти, осталась здесь, со своими девчонками. Дороже них у меня никого нет…

— А я? — возмутился Рорик.

— Ты брат… прости, но это другое. Ты не ходил со мной в бой, — виновато улыбнулась она. — Когда пришли те трое, с другой стороны, и сделали нам предложение, выбора у меня не осталось. Что стоит одна человеческая жизнь, против жизни наших мужчин? Я думала, что смогу это пережить…

— Смогла? — с легкой издевкой спросила Эмбер.

— Как видишь… Я знала, какую глупость мы совершаем, но это было общим решением. Я запуталась между чувством долга, тем что хочу, и тем, что стало дорого. Я очерствела… забыла, что такое чувства. А настоящей любви и вовсе не знала. Но стоило тебе исчезнуть с алтаря…

Нима сжала зубы, что есть сил и отвернулась. Слезы покатились по щекам не спрашивая разрешения.

— В общем, я, вдруг поняла, что потеряла. Ведь ты не шутил, когда предлагал свою руку?

— Нет, не шутил, — сухо ответил Арон.

— Вот я и решила: раз не хватило смелости разделить с тобой жизнь, то разделю хотя бы смерть.

Нима замолкла, глотая слезы. Стало тихо как в гробу. Даже Эмбер, с ее сарказмом, не нашла что сказать. Или не решилась.

— Не вини себя, — Рорик положил руку ей на плечо. — В том, что ты такая, виноват наш отец… по большей части. Я в тайне противился этому, и, каким то чудом смог сохранить себя.

— Прости меня братец, я всегда считала тебя слабаком, и смотрела свысока. Я думала, что в жизни только сила и скорость решают все. Но Хансон, Калеб, Номад и… Арон, доказали обратное. Даже Эмбер, спасает чужие жизни… А ведь она кровосос.

— Кто кровосос?! — не понял Рорик.

— Да все она врет! — возмутилась Эмбер. — Нет, я, конечно, по натуре своей женщина добрая, но здесь исключительно ради кровушки. А спасение жизней, это так, занимательное увлечение. Убить человека легко, а ты попробуй спасти…

Эмбер прикрыла рот, поняв, что ее понесло. Но Рорик теперь сидел так, чтобы ее видеть. Кто такие кровососы и на сколько они опасны он хорошо знал.

— Вообще-то это страшная тайна, — объяснил ему Арон. — У Эмбер договор лично с его величеством. У всех нас есть свои грехи, но только Эмбер извлекла из этого пользу. Лучше нее лекаря не найти…

— Так вы знали? — еще больше удивился Рорик.

Арон пожал плечами и встал. Потянувшись всем телом, он с хрустом размял спину и плечи.

— Так, что с ней делать то? — спросила Эмбер.

— Я услышал все, что хотел. Даже больше того, — улыбнулся кузнец. — Может стоит ее развязать?

— А она не побежит снова на скалы? — тихонько спросила Ками.

— Не побегу, — буркнула Нима. — Это было минутной слабостью! Где мой мундир!? Снимите уже с меня эти ссаные простыни!!!

К обеду Нима была уже в седле. Приняв душ у Эмбер, она надела чистый мундир и запросила лошадь. Проверив свой гарнизон, она, как ни в чем ни бывало, вернулась на доклад к своему командиру.

Хансон встретил ее угрюмо, но прежде, чем она что-то сказала, капитан крепко обнял ее и заулыбался.

— Ну вот! — обрадовался он. — Совсем другое дело! А прыгать со скал это, уж прости, не твое!

Нима насупилась и опустила взор.

— Ладно, ладно… — он хлопнул ее по плечу. — Что было — то было. Рассказывай.

— Да, что рассказывать… Лина еще не пришла в себя. Гарнизон в унынии. Все гадают, что будет дальше.

— А ничего не будет! — заявил Хансон. — Мы решили не поднимать ил со дна. Ты же поняла аллегорию?

— То есть как…?

— Мы столько лет сражались плечом к плечу, что позабыли, зачем все это. С кузнецом вы поступили мерзко, не отрицаю. Но в итоге все сложилось лучшим образом. Арон жив, мирный договор подписан, ваши мужчины вернулись, хоть и не все. Это ведь замечательно!

— Толку то… — вздохнула Нима.

— Не скажи! Люций Амадей, конечно, изверг, но он обещал, что память к ним скоро вернется. Не вся, но что такое тридцать лет для эльфа? Тем более проведенные в плену.

— Как скоро? — волнуясь спросила она.

— Просто верьте и все случится, — улыбнулся он.

Нима еще никогда не видела Хансона таким светлым. Кажется, ему удалось выспаться. Или дело не в этом?

— Через три дня все кончится. Господин Ольгерд огласит свое решение, и мы покинем разлом раз и навсегда. Куда подашься?

— Да… я как-то не думала. Мы привыкли жить здесь.

— Остаться не получится. Может вернетесь домой?

— Нет. Мы не вернемся туда, где нас презирают. Немного гордости в нас еще осталось.

— Я так и думал, — вздохнул Хансон. — Что ж, в любом случае готовьтесь к отъезду. У нас будет к вам ряд предложений. Поверь, там есть из чего выбрать.

— Спасибо… ваше величество, — Нима склонила голову.

— Да брось… Я понимаю, что ты намного старше меня, но и я не молод. К старости становишься сентиментальным. Если бы у меня была дочь, я хотел бы, чтобы она была похожа на тебя.

— У вас вырос отличный сын…

— Твоя правда, — вздохнул Хансон. — Но ему больше нравится быть Ярсеном, нежели Бальтазаром. Но в том есть и моя вина. Я привык быть Хансоном, жить в гуще событий, а не во дворце. Впрочем «Эсхил» справляется великолепно. Ты посмотри, как расцветает наше королевство! Есть, конечно, беда с феодалами, но я наведу порядок. Теперь на это хватит и времени, и сил, и золота. Церковь милосердия хорошо нажилась на наших бедах, и теперь ее добро станет нашим. Вот так, милая…

— А как быть с крылатыми? — осторожно спросила она.

— Арон просил забыть о случившемся, ради общего блага. Ольгерд обеими руками поддержал его решение. Вам пришлось настрадаться за эти тридцать лет, и он это хорошо понимает. Умный парень, справедливый. Мать его, конечно вспылила, а как иначе? Но все же решила не спорить с сыном. Ладно хоть спесь свою уняла. Досталось только Лине и то под горячую руку попала.