На спортплощадке отряд разбился на группы, и для разминки немного покидали мяч. Наташа уже приметила нескольких человек, которых взяла бы в свою команду против Егорова, но тут Александр Васильевич остановил игру.

– Не пора ли выяснить, кто же у нас станет капитаном? – потирая руки, спросил он.

Игроки радостно метнулись к трибунам. Солнце стояло в зените и пекло так, что пот тонкой струйкой бежал меж лопаток. Но, когда Наташа осталась на площадке один—на—один с Егоровым, то невольно поежилась. Она надеялась, что они станут соревноваться командами, но это оказался самый настоящий поединок!

В ожидании развлечения остальные ребята расселись на скамейках, как воробьи на проводах.

Егоров нырнул под сетку:

– Играем до пяти пропущенных! – он перебросил мяч Наташе, предоставляя право начать.

Саша занял невыгодную для себя позицию – солнечные лучи били его по глазам. Наташа готовилась, и, постукивая мячом об землю, пристально разглядывала противника. Она оценила его спортивное сложение: широкие плечи и сильные руки. Но каков он в игре, ей сложно было предположить. Егоров стоял расслабленно, будто и не ждал нападения.

Его одежда указывала, что Саша из обеспеченной семьи. Синие с тремя белыми полосками кроссовки «Адидас» – роскошь доступная далеко не каждому, штаны – не просто треники, а спортивные брюки, голубая футболка – поло с воротничком и малюсеньким крокодильчиком на груди. Все настоящее, фирменное.

«Мажор» заключила Наташа и снова перебросила мяч из руки в руку.

– Эй, Чума! – вдруг заорал с трибун Стас Ледаев. – Хорош на Саньку глаза пялить! Подавай, давай!

Наташа не ответила, лишь до боли сжала челюсти и, размахнувшись, ударила по мячу. В этот удар она вложила всю злость, которую бы с удовольствием обрушила на нахального зубоскала.

Вопреки ее ожиданиям, Егоров играл прекрасно, и ей пришлось позабыть о насмешках с трибуны и сосредоточиться на игре.

Едва не пропустив мяч, она выругалась сквозь зубы. Волосы, забранные в высокий хвост, растрепались и падали на глаза. Футболка липла к спине, колени дрожали от напряжения. Наташа машинально сдувала челку с лица, не выпуская противника из вида. А он, словно и не утомлен палящим солнцем и напряженным поединком. Только капли пота блестят на подбритых висках и над верхней губой, да выдохи на подаче с каждым разом становятся все тяжелее.

Равный счет приводил Наташу в бешенство. Ей казалось, что они битый час прыгают перед сеткой, перебрасываясь мячом, а толку никакого!

Но она не готова допустить провал! Только не сегодня, не здесь, среди этих пустоголовых пионеров с мажорскими замашками!

Егоров чуть отступил в сторону и Наташа, высоко подпрыгнув, с силой ударила по мячу. Мелькнув за сеткой, снаряд попал Егорову в лицо. Саша коротко охнул и схватился за щеку.

Да! Наконец—то она отомщена! Наташа победно взирала на Егорова, из—под пальцев которого сочилась кровь. Тёмные капли срывались с подбородка и шлепались влажными кляксами на голубую футболку. На маленького зеленого крокодильчика. А Наташа и Саша смотрели друг другу в глаза через крупные ячейки волейбольной сетки. Он – с немым удивлением, она – с неприкрытой насмешкой.

– Васильева! – сокрушенно покачал головой подоспевший Александр Васильевич. – Ты мне так весь отряд перебьешь! Не стыдно?

Но Наташа испытывала лишь чувство жестокого удовлетворения.

Первой из ребят на площадку выбежала Светка. Она поспешно протянула Егорову носовой платок. Саша взял его без слов благодарности, даже не взглянул на добрую самаритянку, и приложил платок к скуле. Белоснежная ткань быстро окрасилась по краю алым.

Светка оглянулась на Наташу, и столько в ее взгляде было ненависти, что та передернула плечами.

– Вот ты в натуре, чума! – Стас, подскочивший следом за Светкой, повис на волейбольной сетке. – Не только мне, но и Саньке фэйс подпортила! Как нас теперь девочки любить будут?

– Можно подумать, раньше любили, – скривилась Наташа.

– Еще как! – воскликнул Стас. – Особенно меня!

– Иди, Егоров, в медпункт, – грустно сказал Александр Васильевич.

– Мы не доиграли, – тяжело дыша, процедил Саша.

– Технически, – развел руками воспитатель, – Васильева выиграла.

– Технически, – передразнил Егоров. – Если я не капитан, то и за отряд играть больше не стану!

Он резко развернулся и потопал с площадки, Светка увязалась за ним.

– Опять норов показывает, – глядя им вслед, покачал головой воспитатель. Потом повернулся к трибунам и хлопнул в ладоши:

– Все на мостки! Купаться!

Купаться в теплом озере после жаркого летнего дня – огромное наслаждение. Озеро Адмиральское большое и холодное, а июльские вечера в Ленинградской области мало похожи на летние. Но когда тебе шестнадцать, подобные мелочи не важны.

Толкаясь и повизгивая от восторга, как стадо диких кабанов, третий отряд вырвался на прибрежные мостки.

Шаткие понтоны скрипуче покачивались под ногами. Наташа шагала по влажным доскам, крепко цепляясь за металлические поручни. Она старалась не смотреть на темную воду.

Она не любила озера. Слишком сильно их темная вода напоминала о том злополучном дне, когда она решила в одиночку отправиться домой после школы. Поэтому, когда Дёма однажды обронил, что готов отвезти ее на море, то с радостью согласилась. Наташа еще ни разу не видела море. Возможно, его воды не похожи на застывший темный гудрон, как гладь озер под Ленинградом. Именно таким темным озером показалась ей когда—то лужа в сыром подвале. Наташа тряхнула головой, отгоняя гадкое воспоминание.

Она шагала по мосткам, а Анюта преданно тащилась рядом. Теперь рыжая маменькина дочка ходила за нею и внимала каждому слову.

– Я тебе так благодарна, – заливаясь краской прошептала она, когда Наташа переодевалась после игры.

– Что ты пламенеешь, как маков цвет? Кроме нас с тобой в комнате нет никого! Застегни—ка! – Наташа повернулась, подставляя застежку купальника на спине.

– Я… я не знаю, – пролепетала Анюта, застегивая. – Я застенчивая.

– Держись меня, – посоветовала ей Наташа. – Раскрепостишься!

– Спасибо… спасибо, что заступилась за меня. Светка такая противная!

Наташа не стала ее разочаровывать. Светкина фраза о безмозглых блондинках разозлила ее гораздо больше, чем несправедливость к Анюткиной Барби. Но Аня зарделась пуще прежнего:

– Я хочу, как ты…

– Ну, так и будь! – засмеялась Наташа.

Она натянула короткие джинсовые шортики и, покровительственно обняв Анюту за плечи, повела на пляж.

Галя заметила Наташу с Анютой задолго до того, как те ступили на мостки. Она вскочила с ярко—голубого полотенца, на котором мирно загорала, и принялась размахивать руками, словно ветряная мельница. Наташа усмехнулась горячему желанию привлечь ее внимание и милостиво прошествовала к Гале. Бросив полотенца на влажные мостки, девчонки растянулись, подставляя вечернему солнцу бледные тела. И тут неподалеку кто—то громко рассмеялся.

– О, Ледаев с Егоровым в дурака дуются! – прилегшая было Галя, приподнялась на локте.

– Я смотрю, они тут у вас основные? – лениво протянула Наташа, глядя на нее из—под солнечных очков.

– Это как? – не поняла Галя.

– Заправилы, главные, так?

– Да нет, у нас все одинаковые, – пожала плечами Галя.

Наташа села и, подняв очки на лоб, произнесла нравоучительно:

– Ох, святая наивность! Любое общество – это пирамида. Внизу слабые и ведомые, их много. Наверху сильные и независимые, их мало. За власть надо драться, иначе тебя растопчет толпа блеющего большинства.

– Ты поэтому Саньке мячом в лицо засадила? – осторожно спросила Галя.

Наташа многозначительно посмотрела на нее, опустила очки и снова вытянулась на полотенце.

– Тебе Егорова не одолеть, – заметила Галя. – И, вообще, зря ты решила с ним воевать. Санька – парень нормальный.

– Обзываться, по—твоему, нормально? Может тебя и устраивает, когда тебе кличку дают, а меня нет. Я не собака!