Доминирующий среди правоприменителей интерпретативный подход к толкованию закона обусловлен, в том числе, позитивными нормами. Закрепленные на законодательном уровне принципы равенства, справедливости и гуманизма реализуются в актах толкования сообразно внутренним убеждениям нормоприменителей. Закон предписывает судьям, следователям, прокурорам, дознавателям применять свою индивидуальную совесть и внутреннее убеждение при оценке доказательств в уголовном деле (ст. 17 УПК РФ). Актуализируется значение личностной нормативной системы и иерархии ценностей толкователя, при прочих равных законодательных текстах именно внутреннее убеждение и совесть интерпретатора формируют окончательное решение. Неспособность к самостоятельности, зависимость от мнения куратора, патерналиста могут превратить квалифицированного судью в опасного проводника идей абсолютизма. «Между прочим, совокупность тех темных черт характера, которые мы имеем в виду, и отсутствие тех желательных черт характера, которые связаны с сознанием собственного достоинства и должною мерою самоуважения, – традиционно обозначаются выражениями «рабская, холопская душа» (ср. также выражение «сервилизм» от servus – раб) и т. п…»[583]. Несовпадение декорации текста и правовой реальности вполне компенсируется целевым и интерпретативным способами толкования.

Официальное толкование закона, осуществляемое правоприменителями в России, на протяжении многих веков остается одной из основных форм управления обществом.

Прагматический поворот в философии права XXI в. предоставляет возможность перехода от мифов юридической теории к реалиям правовой действительности, которой управляют авторы и интерпретаторы законов. Дальнейшее укрепление обособленных от общества институтов власти ставит под угрозу достижения человечества в сфере защиты субъективных прав отдельного человека. «Лабораторией права» руководят политики и олигархи, но «лаборантами» в ней работают юристы, потратившие многие годы на получение систематизированных знаний и навыков, понимающие важность аргументации и справедливости в правовой жизни любого общества. Законы, прецеденты, обычаи и другие источники права не действуют сами по себе, – их вдохновителями, авторами и исполнителями являются люди, обладающие как профессиональными достоинствами, так и человеческими слабостями. Преимуществом английской доктрины толкования закона является ее институализация, обязывающая каждого юриста, независимо от его процессуального статуса, политических, гендерных и других предпочтений следовать весьма упорядоченным правилам.

В условиях возрастающего отчуждения публичной власти от гражданского общества принадлежность к правоприменительным органам для многих людей становится своего рода индульгенцией. Зачастую в органы власти рекрутируются представители финансовых групп с целью увеличения собственных привилегий. Излишняя толерантность современного российского гражданина способствует авторитарным тенденциям публичной власти, обнажая незащищенность личности перед Левиафаном. Рациональный человек, оптимизирующий свое жизненное пространство, вынужден следовать доминирующей в государстве официальной концепции толкования закона. Человек, спорящий с субъектом, включенным в публичную власть, для доказывания своей правоты обречен на избыточные затраты времени, сил и средств.

Российский судейский корпус сформирован преимущественно из следователей, прокуроров и работников судов, акцептировавших авторитарную систему управления. Зачастую у судей формируются устойчивые представления о целях и принципах правосудия, практически сводимые к одобрению действий должностных лиц и органов исполнительной власти. Как правило, российские судьи уклоняются от публичных обоснований принятых ими решений, ведут замкнутый образ жизни, скрывают свои морально-этические и философские воззрения. Отсутствие интереса к научной и преподавательской деятельности принято обосновывать большой профессиональной загруженностью. Обвинительный уклон, правовой нигилизм и избирательность правоприменения в России двадцать первого века можно рассматривать как принципы толкования. Неоправданно быстрые изменения законодательства и практики его применения способствуют представлению о правопорядке как нестабильной субстанции, которая в любой момент может быть откорректирована волей суверена. Дорожно-транспортное происшествие или возрастание активности оппонентов правящей партии могут побудить законодательный орган государства немедленно изменить действующие законы или принять новые. Использование парламентариями законотворческой функции для эффективного воздействия на политические процессы – часть правовой действительности. Складывается мнение, что с каждым последующим законом субъекты публичной власти становятся могущественнее, а права гражданского общества ограничиваются еще больше. Законодательные акты, выходящие из «лаборатории права», насыщают правовое пространство «минными полями» карательных норм, которые могут быть по команде суверена применены как к неопределенному количеству лиц, так и к любому неугодному человеку.

Английская доктрина толкования закона представляет значение как эффективно действующий образец комплекса институтов, позволяющих устранить прямое влияние исполнительной власти на судебные органы. Подавляющее большинство английских судей имеют длительный опыт адвокатской (правозащитной) деятельности, высокую степень административной и финансовой независимости. Отстаивание норм общего права вопреки королевскому приказу и парламентскому статуту является многовековой имманентной деятельностью английского судьи, память которого не обременена массовыми репрессиями и партийными страхами. Английские судьи считают частью своей профессиональной деятельности публичное обоснование вынесенных ими решений по сложным делам, они не избегают дискуссий на философские, морально-этические и правовые темы. Большую часть научных работ по толкованию закона составляют труды судей и адвокатов.

Действительная состязательность между ветвями публичной власти детерминировала особую эмерджентность английской доктрины толкования закона. Позитивный эффект ее действия можно наблюдать на протяжении последнего века, демонстрирующего преимущества новых подходов к толкованию закона. Проведенное исследование английских институтов судебной власти позволяет утверждать теоретическую и практическую возможность существования такой доктрины толкования закона, на которую не оказывает существенного влияния сиюминутная воля государственного лидера. Использованные методы делают возможным сокращение разрыва между научными представлениями о толковании закона и существующими в практической юриспруденции подходами к интерпретации.

Сравнительным анализом английской доктрины и российской концепции толкования закона установлены тенденции развития отечественной юриспруденции в этой сфере. Наметившийся прагматический поворот в российской правовой науке создает перспективы для ее включения в международное научное сообщество.

Исследование содержит новое знание о правопорядке другого государства, знакомит с англоязычным понятийным аппаратом, представляет отечественные правовые институты в равных с иностранной доктриной методологических параметрах. Изучение английского опыта может стать эффективным инструментом для современного взгляда на российскую концепцию толкования закона.

1. Assisa de Clarendun, 1166 (Кларендонская Ассиза 1166 г.).

2. Magna Carta Libertatum, 1215 (Великая Хартия Вольностей 1215 г.).

3. Statute of Merton, 1235 (Статут Мертона 1235 г.).

4. Statut of Frauds, 1677 (Статут «О мошенничестве» 1677 г.).

5. Habeas Corpus Act, 1679 (Хабеас Корпус Акт 1679 г.).

6. Bill of Rights, 1689 (Билль о правах 1689 г.).