— Мне пора идти, — объявил лекарь и, нежно глядя на нас, дал наставления: — больше отдыхайте, находитесь на свежем воздухе, правильно питайтесь и, самое главное, никаких переживаний!

— Благодарю вас, — с улыбкой ответил Рагнар, а потом, когда лекарь покинул покои, изучающе провел по мне глазами и произнёс с мечтательной улыбкой на устах: — у нас будет ребёнок.

Граф провел подушечкой пальца по чертам моего лица, по шее, обвел ключицы. Наклонился, аккуратно поцеловал меня в щеку, потом еще раз, но дольше, тягуче. Я смиренно терпела, глядя стеклянными очами куда-то в пустоту. Рагнар целовал уголок моей губы, шептал слова благодарности, и уже попытался поцеловать по-настоящему. Я свои губы крепко сжала, давая Рагнару понять, что не хочу его поцелуев, но он не остановился даже когда я начала жмуриться и мычать, отталкивая его; он всё равно губами рвался ко мне.

— Да не трогай ты меня!

Каждое касание графа, подобно пощечине, болючей такой, неприятной. Граф Ярл рассерженно отстранился и спросил:

— Что опять не так?

— Всё не так! — воскликнула я, а потом, разрыдавшись, призналась: — Я не хочу этого ребёнка… Он мне не нужен!

Рагнар поднялся с кровати, слышно выдохнул носом, параллельно ударяя ногой по стоящему рядом стулу, что тот громко рухнул на пол. Обернулся и настолько злобно посмотрел на меня, что на секунду мне показалось, будто он меня сейчас ударит. Я поджала под себя одеяло, задрожав крупной дрожью.

— О, Могущественные предки, какая же ты стерва… — ненавистно прошептал Рагнар. — Зачем я только такой суке помог? Какая же ты… низкая, Розалия, и… подлая. Не хочешь этого ребёнка? Это ведь не только мой ребёнок, но итвой… И ты… — качает головой, — прямо заявляешь, что он тебе не нужен?

Граф смотрел выжидающе, словно давал мне последний шанс исправиться. Ожидал ответа, как ждут важнейших вестей: затаив дыхание, замерев на месте. Отказываться от слов я не стала, потому что “материнского инстинкта” не было, потому абсолютно равнодушно повторила:

— Да! Мне не нужен этот ребёнок.

Рагнар ещё раз ударил по валявшемуся на полу стулу. Я вздрогнула, а он, повысив тон, произнес:

— Роди мне этого ребёнка и проваливай. Плевать куда! Хоть к своему дорогому Рихарду иди! Мне всё равно!

— А моя честь и семьи не пострадает? — с подозрениями спросила я, припоминая как Рагнар часто меня шантажировал.

Граф зловеще засмеялся, изгибая с иронией бровь:

— Честь? У тебя её, как и совести, нет, Розалия! Ты мерзавка и дрянь. Ты всегда так панически боялась опозориться, боялась, что тебя начнут сравнивать с бордельными девками, вот только ты никак не поймёшь, что тыхужеих. Ты стоишь дажениже, Розалия. Я не ожидал, что тынастолькопрогнившая…

Меня бы, услышь я раньше, эти слова очень обидели, но сейчас, прожив уже месяц с Рагнаром, а потом снова встретив Рихарда, подобное высказывание ничуть не тронуло.

В графе Ярле говорила обида. Ог, будучи ослеплённым любовью ко мне, злился, что его чувства невзаимные. Феодал, наверное, думал я резко поменяюсь, узнав о ребёнке, но нет. Проникнув ещё более глубокими чувствами к фон Норду, ребёнок от графа Ярла стал для меня неким барьером: я боялась реакции Рихарда, когда он узнает о моей беременности.

— Пусть будет так, — вздернув подбородком, согласилась я. — Раз я такая плохая, — затем процитировала: — ”мерзавка и дрянь”, “стерва и сука”, так разведитесь же со мной и отпустите, наконец-то, на свободу! Потому что быть вашей я не хочу! И не хотела никогда!

— Поверьте, разведусь, мисс, — процедил шепотом, а потом твердо поставил условие: — сразу, когда вы родите мнемоегоребёнка!

Мне абсолютно не интересно какого обо мне мнения граф Ярл, так странно, что он требует чувств, хотя я изначально говорила, что не полюблю его. Сделал меня своей лишь шантажом.

Хорошо… ради свободы, в которой ни я, ни честь рода Ларс не пострадает, — рожу! А потом уеду к дорогому Рихарду.

***

Раганар наблюдал за лицом Розалии, которое просто засияло, когда он сказал, что отпустит её не важно куда и к кому, хоть к его брату! Это сжимало его сердце.

Изумрудные глаза Розэ смотрели в одну точку, только сейчас они были не грустными, как в последние дни. В них горели искорки. Рагнар качал головой, усмехался от своего же бессилия перед этой… порочной девушкой. Даже после её отвратительного заявления, он не может Розалию ненавидеть. Она так… жестока. Все угрозы Рагнара для неё давно стали ничем, ведь она уверенна в его любви, потому давно не боится. Даже сейчас ему хотелось просто задушить её, но не мог. До сих пор, после всех её отвратительных слов, граф Ярл продолжал быть одержим ею и безумно любить.

— Договорились, — кинула ему равнодушно, затем Розэ поднялась с постели и, направляясь к двери, оповестила: — мне уже лучше, но я голодна… Прикажу подать мне фрукты.

Голос девушки расцвел счастьем. В ней проснулись новые силы и новая надежда по одной лишь причине: Рагнар сам отпустил её к Рихарду. Прошло столько времени, а она отчаянно продолжала его любить, каким бы добрым, внимательным, заботливым и любящим не был граф Ярл.

Обида сковала Рагнара тяжёлыми цепями. Всем нутром он ненавидел фон Норда, а потому — никогда! — Розалия принадлежать Рихарду не станет. Впервые граф Ярл не сдержит обещание, впервые обманет Розэ. Ему не стыдно, уж сколько проглотил онеёлжи — не счесть.

* * *

Поместье графа-анкора Рихарда фон Норда

Граф фон Норд чинно сидел в просторном кресле из красного дерева и кожи, задумчиво вглядываясь в пробирку с ядом. Перекручивая её то вниз, то вверх, наблюдал, как яд единой целой каплей металлического цвета плавно скользит с одной стороны в другую. Вестар стоял у двери, держа руки за спиной, как подобает дворецкому, поглядывая на господина с легким осуждением. Улыбочка на устах Рихарда, словно у потерявшего рассудок, безумца. Видно граф что-то задумал и яд станет главным помощником в его темном плане, оттого смотрел на него так, словно видит не сам яд, а целый триумф, который он ему принесёт.

За окнами послышалось ржание лошади, граф зловеще объявил:

— Приехал! Приведи ко мне нкор Кьелла, Вестар.

Дворецкий поклонился и вышел.

Нкор Кьелл — один из личных помощников графа-анкора Рихарда фон Норда. Феодал знаком с ним уже очень давно, оттого полностью доверяет, как и Вестару. Ни разу нкор Кьелл не подвёл своего господина. Он исполняет графу очень важную службу — является его ушами и глазами во дворце короля. Разумеется, сами придворные о тайне Кьелла не знают, наоборот, мужчина очень уважаем при дворе! Будучи Великим камергером, отвечает за состояние покоев короля, трапезы, следит за снабжением двора и его финансами. В его подчинении вся королевская обслуга: камердинеры, гардеробщики, меблировщики, цирюльники, обойщики, часовщики, библиотекари и не только!

— Нкор Кьелл, — объявил Вестар и, отойдя в сторону, пропустил камергера.

Он уже в возрасте, даже как для потомка драконов, выглядел уже довольно старым и уставшим, но взгляд всё ещё такой, как и в молодости: строгий, внимательный, чуть презрительный, но то не удивительно, ведь быть камергером монашеского двора большая ответственность. Мужчина носит парик из черных курчавых по плечи волос, немного спутанных сейчас после долгой дороги; под орлиным носом длинная линия усов, закрученных на конце. Губы у него изогнуты в недовольстве, могло бы показаться, что нкор Кьелл всегда без настроения, но это не так, просто быть строгим и держать всё в ежовых рукавицах его обязанность, а с мягким и улыбчивым лицом было бы довольно сложно.

— Рад вас видеть, нкор Кьелл, — Рихард поднялся и пожал старому другу руку.

— Взаимно-взаимно, Ваше Сиятельство, — по комнате разился низкий чуть хрипловатый баритон.

— Присаживайтесь.

Нкор Кьелл обернулся, увидел стоящее позади него кресло, а затем на выдохе, плюхнулся в него, а потом первым делом потянулся к стакану с водой и жадно его приглушил, убирая пальцами с усов остатки воды.