Вудхолл нехотя выдавил ухмылку.

— Да ладно, Вудхолл! — Банестер незаметно дал тычка Плакучей Иве. — Это же смешно, разве нет?

— Да, Банестер, разумеется. Но я тоже хотел бы задать пару вопросов. Знаете ли вы, что такое Spongia somnifera, господин испытуемый?

— Разумеется, сэр. Снотворное средство.

— Так-так! — Вудхолл оживился. Наука о травах, особенно болеутоляющих и наркотического действия, была его коньком. Он только сел на него, как в широкие створчатые двери экзаменационного зала постучали. Молодой поваренок в лихо торчащем колпаке протиснулся в дверь и поклонился в сторону Банестера:

— Я от поварихи. Она велела передать, что вскорости будут подавать обед, сэр. — С новым поклоном он поспешно исчез за той же дверью.

— Черт подери, уже так поздно? Должен признаться, что не вполне могу совладать с небольшим чувством голода, — хозяин дома погладил себя по выдающемуся брюшку. — Господа Клауэс и Вудхолл, прошу вас проследовать за мной в столовую: основательно подкрепиться нам не помешает. — Уже в дверях он обернулся. — Витус из Камподиоса, извините нам некоторую задержку. Вы также можете перекусить. Может быть, в одной из ближайших таверн. Тогда у вас сохранятся силы на вторую часть экзамена. Будьте столь любезны в три часа пополудни снова предстать перед нами.

— Конечно, сэр, я… — Экзаменуемый вроде бы хотел еще что-то добавить, но осекся и склонился в вежливом поклоне.

— Да-да, непременно. — Банестер мыслями был уже с пирожками и жарким.

— Ты не будешь стравливать собак! — властно сказал маленький кудлатый человек неожиданно низким голосом. В его тоне звучала уверенность, редкая для мужчины такого роста.

— Это кто мне тут приказывает? — Его противник воинственно вздернул подбородок.

Это был разудалый малый с красным лицом пьяницы. Драчун, с которым лучше не связываться: его кулаки свидетельствовали о том, что он может перешибить железо. Одна его рука держала за ошейник бойцового пса, издававшего глухое утробное рычание, другая протянулась вперед с намерением встряхнуть наглеца. Но тут выступил вперед еще более мелкий человечек.

— Не рыпайся, ты, живодер! Хощь знать, кто те щас испортит картинку? Тык знай! Сам великий Рамиро Гарсиа, магистр из Ла Коруна в Щпании, кумекаешь? Образованный, ущёный и пощитаемый.

— Что-о-о? — У громилы, который звезд с неба явно не хватал, челюсть опала. Коротышка перед ним не только был карликового роста, но еще и таскал на спине горб с бочку. А рыжая копна волос на его голове диковинно контрастировала с небесно-голубым сюртуком. И эти похожие на рыбий рот губы осмелились изрыгнуть непотребные слова на воровском жаргоне?!

— Заткнись! — наконец-то высказался громила в привычной для таких случаев манере.

— Сам заткни пасть! И гони ветры, ты, петух недокукареканный!

И снова болвану не хватило слов. Со страхом, какой у большинства людей сидит в печенках, он отступил на полшага. Коротышка подскочил, схватил бойцовую собаку за ошейник и отвел ее в сторону. По толпе многочисленных зевак, собравшихся меж тем вокруг спорщиков, прокатился ропот: пес не только не огрызнулся, но принял это как должное и даже, как показалось многим, радостно пошел с карликом.

— Сидеть! — приказал горбун, и снова люди удивились: пес послушался. Он сел и широко зевнул, как будто все происходящее его больше не касалось. А потом наклонил голову и принялся тщательно вылизывать грудь и живот, где виднелись еще свежие раны.

— Для тебя будет лучше, друг мой, если ты сейчас пойдешь своей дорогой, — продолжал прерванную речь малорослый мужчина, которого представили как магистра Гарсиа. — Я не слишком искушен в дебрях лондонских законов, но уверен, что здешние отцы города не слишком-то жалуют собачьи бои. — Он махнул рукой в сторону вырытого котлована, где проводились кровавые сражения. Он располагался в конце грязного переулка в сторону Темзы и наполовину был окружен ветхими хижинами. С реки доносился гнилостный запах.

К громиле медленно возвращалась способность соображать.

— Я разукрашу тебе морду, — пригрозил он, сморкаясь в свою когтистую лапу.

— Именно поэтому, друг мой…

— Чё?..

— Именно поэтому отцы города должны что-то предпринять против собачьих боев. Бои неизменно ведут к драке.

Кое-кто из толпы захихикал. По всему, дело шло к славной потасовке. Послышались возгласы:

— Эй, Пиггер! А где твой знаменитый удар правой?

— Да он просто наложил в штаны перед малышкой-крючкотвором! Ха-ха!

— Люди! Посмотрите-ка, как этот пес выслуживается перед карликом! Ну просто кроткий как овечка! И с такой дерьмовой тварью Пиггер собирался выиграть бой?!

Неотесанный Пиггер побагровел. Он не позволит выставлять себя на посмешище! А во всем виноват этот самодовольный крючкотвор! Тупоумный шут гороховый, напялил на нос дурацкую штуку — такие сейчас попадаются на улицах Лондона. Она, говорят, усиливает зрение, а этот выскочка явно плохо видит — вон он и теперь жмурится. Пиггер положил первым делом сбить с противника стеклянные колеса — тогда у него будет преимущество. Что-что, а драться громила умел!

— Я разукрашу тебе морду! — рыкнул еще раз Пиггер и вдруг оцепенел.

Маленький человечек вытащил нож. Не обычный нож, а особый, длинный, из тех, которые в ходу на военных кораблях ее величества.

— Ах, вот ты как! Ты, маленькая крыса, будешь угрожать Пиггеру ножом? — Глаза громилы злобно блеснули. — Ну, погоди! Сейчас ты у меня получишь!

Он вставил два пальца в рот и несколько раз пронзительно свистнул. Вслед за этим в убогих хижинах вокруг котлована появились признаки жизни. Из халабуд выступили темные личности с какой-то утварью в руках, по которой можно было догадаться, что они только что готовили своих псов к бою. Среди прочего были у них горшки с говяжьим жиром, чтобы намазывать псов — от этого они становятся скользкими и их труднее ухватить, — ошейники с острыми шипами наружу, чтобы наносить раны противнику, и даже можжевеловая водка, чтобы растравить агрессивных животных.

— Эй, парни! Тут объявился один, который что-то имеет против собачьих боев. Угрожает мне ножом, свинья! — заорал Пиггер.

— Что-о-о? Ножо-ом? — раздалось в ответ.

Сотоварищи побросали все и ринулись в толпу. Через минуту они уже распихали зевак и сомкнули вокруг маленького ученого кольцо. Внезапно опасность стала смертельной. Кольцо неумолимо сжималось. Заблестели клинки. У ног Магистра плюхнулся жирный плевок.

— Ты, маленький чистоплюй, — донеслось из круга. — Лезешь в дела, которые тебя не касаются?

— Ха! — откликнулся дружок первого. — Маленький законник не хочет, чтобы наши собаки сражались? Так, может, бросим его самого на площадку?

Пиггер, который теперь почувствовал себя уверенно, взревел:

— Точно! Столкнем его туда! И посмотрим, будет ли он тогда разевать свою пасть!

Магистр выпрямился во весь рост:

— Только сначала возьмите меня, вы, трусливый сброд! — Его нож просвистел, рассекая воздух.

Любой третейский судья засвидетельствовал бы высшую степень неустрашимости, потому что у маленького ученого в его нынешнем положении не было ни малейшего шанса. Он оказался полностью в руках подонков, приговорен на заклание.

— Ну и кто первый попробует?!

— Никто!!!

Круг разорвался и в него, как раз на то место, где стоял Магистр, стремительно влетел крепкий парень со светлыми вьющимися волосами. Он обнажил свою шпагу и приставил ее острие к горлу Пиггера.

— Этот человек, который хотел бросить моего друга в яму на растерзание псам, — мертвец, если хоть один из вас пикнет!

Шайка отступила. Но, несмотря на предупреждение, не рассеялась. Негодяи злобно смотрели исподлобья. Их было человек двадцать или тридцать, а этот только один, ну полтора, если еще приписать законника. В их глазах вспыхнул недобрый огонек. Они снова сомкнули ряды.

— Стоять, я сказал! — Светловолосый парень отнял шпагу от глотки Пиггера и теперь держал на уровне груди перед собой. — Поверьте мне, уж я умею с ней обращаться!