— Мне не нравится, когда в супе плавает чешуя!

— Чё? Чё ты говоришь? — недоуменно обернулась к нему Феба.

Мыслями она все еще была далеко. Ее печалило, что пришлось похоронить О’Могрейна и Брайда таким непристойным, бесчеловечным способом. Но что делать? У них не было ни флага, ни музыкантов, даже подобающей одежды для траура не было, а брат Амброзиус был не в состоянии прочитать молитву. Так что и здесь Фебе пришлось самой…

Отец наш Небесный, это Феба. Мы с Филлис и другими в океане, и нам черто… о, прости… ужасно плохо. Джошуа в Библии ты помог, а Джошуа Брайду нет и О’Могрейну — нет… А он так хотел быть похоронен в земле своего Зеленого острова… Так сделай хотя бы, чтобы они попали к Тебе на Небеса, а не в ад, потому что они были хорошими парнями. Да, Господи, хорошими… э-э… порядочными и честными. И сделай так, чтобы мы поскорее попали в Новый Свет, потому что больше уже нет сил! Амен!

Потом они с Филлис и Хьюиттом начали перетаскивать тела через планширь. Это удалось не сразу. Пришлось трудиться в несколько заходов с передышками, пока наконец усопшие с тяжелым плеском не упали в море. Волна подхватила их и быстро понесла прочь. Феба завыла, как цепной пес…

Бентри, на чью помощь они рассчитывали, сказался еще слишком слабым от жара. Однако стащить с Брайда его кожаный жилет у него хватило сил, еще как хватило!..

— Говорю, что терпеть не могу чешую в супе! — крикнул еще раз Бентри.

— Ты что это? Где ты видел рыбу без чешуи? А у меня нет ножа, чтобы ее счистить!

— На борту есть нож! — Бентри получил, чего добивался.

— Нож? Где? Ах да, в шкапчике капитана. Только мне его ни за что не открыть, я уж пробовала.

Снова ожидаемый ответ. Деревянный двустворчатый шкап, который нашел себе место под кормовой банкой, так набух от воды, что его дверцы сомкнулись, как тиски. Бентри сделал вид, будто не ожидал такого.

— Как это я, дурак, не подумал! Но должно ведь быть что-то, чем можно взломать дверцы?

— А чё это может быть?

Бентри прикинулся погруженным в раздумья.

— Ну, может, у нас есть какая палка с железным наконечником, который пролез бы в щель между створками?

— Ах вон что! Хм… — Феба задумалась. Через минуту лицо ее просветлело. — А знаешь, может, подойдет гарпун? Гарпун должен подойти! У нас здесь целых два! — Она махнула рукой в сторону баковой банки.

— Так притащи их мне!

Бентри втайне поздравил себя: эта дура вроде как сама доперла. Чуть погодя она под его руководством методом рычага вскрыла дверцы и достала нож.

— Возьми его к себе на нос, может, теперь рыба будет как следует потрошенной.

— Ты это здорово придумал, Бентри! — Она провела пальцем по лезвию. — Нож такой острый!.. Эй, а зачем ты берешь мушкет? — В ее глазах промелькнула искорка недоверия.

— А что? — недоуменно спросил Бентри. — Чтобы почистить, конечно. Будет глупо, если покажется корабль, а мы не сможем подать сигнала.

— А… Вообще-то ты прав, и Витус говорил… — Искорка в ее глазах исчезла. — Как думаешь, Новый Свет уже недалеко?

Бентри понятия не имел. Он покосился на компас, который показывал на один румб южнее западного направления, удовлетворенно хмыкнул и сказал:

— Думаю, да. Мы хорошо идем и в правильном направлении. А теперь давай иди и приготовь суп. Посмотрим, понравится ли он мне на этот раз. А завтра зарежем петуха. Нет ничего лучше горячего куриного бульона!

— Ладно, там посмотрим.

Феба перелезла на буг, где Филлис уже вскипятила воду для супа.

— Подбавь-ка дровец, Филлис. Пусть прокипит как следует. — Она повернулась к клетке с петухом. — Ну, Джек, старый изверг, слышал? Бентри хочет сунуть тебя в горшок. — Отрезав хороший кусок тунца, она просунула его в клетку, Джек тут же выхватил угощение из рук, привередничать ему не пристало. — Цып-цып-цып! Вкусно, а? Не бойся, раз уж мы так близко к Новому Свету, потерпим еще чуток. Клянусь костями моей матери, пока Феба жива, никто тебя не тронет! — Ей в голову пришла мысль, что, может быть, Бентри и не уверен, а сказал так, чтобы она распрощалась с петухом, их неприкосновенным запасом… — Ну да ладно! Как бы то ни было, в суп ты не угодишь. — Она принялась ожесточенно скрести и разделывать тунца.

Бентри между тем положил перед собой оружие. Это был хороший мушкет с колесным замком, и Бентри порадовался, что благодаря этому механизму не придется перед каждым выстрелом совершать долгую и опасную операцию, просовывая тлеющий фитиль в серпентину. Он внимательно осмотрел спусковой крючок, пружину, колесо, курок и полку замка. Все детали выглядели исправными, хоть и покрылись изрядным налетом ржавчины. Отложив мушкет в сторону, он занялся непромокаемым мешком с принадлежностями к нему. Развязав его, он обнаружил другой мешочек, в котором лежала пороховница с порохом. Кроме него здесь были шомпол и мощная отвертка. Пороховница, на его радость, была почти полной. Бентри достал щепоть пороху, понюхал его и даже лизнул. Без сомнения, сухой и хороший. Единственное, чего не хватало, были пули. Без них мушкет просто бесполезная игрушка. Он еще раз обшарил мешок. Ничего! Вот досада! Наконец одна пуля все-таки нашлась. Она лежала на дне пороховницы, в порохе — должно быть, попала сюда случайно. Одна-единственная! Ну ладно — все лучше, чем ничего!

Он снова взял в руки мушкет, с большим трудом выковырял кусок пирита из зажима курка. Потом взвел курок, спустил и… И ничего не произошло. Пружина, которая должна была привести колесо в движение, не распрямилась. Бентри выругался. «Все дело в ржавчине, — подумал он. — Придется разбирать весь замок, ничего не поделаешь!» Раз за разом он пытался отвернуть стопорные винты ногтем большого пальца, но они сидели крепко.

«Спокойствие, только спокойствие! — ободрял он себя. — Ты с самого начала знал, что это будет делом нелегким. Черт, ведь есть же инструмент!»

— Что ты там делаешь, Бентри? — раздался с буга голос Фебы.

— Ремонтирую мушкет.

— Будь осторожен с этой штукой, не делай впопыхах! Суп скоро будет готов!

— Если нож тебе не нужен, дай мне его обратно!

— Зачем?

— Мне надо соскоблить с винтов ржавчину!

Это было, конечно, полнейшей чепухой. Он вовсе не собирался заниматься такой глупостью, но Фебе это невдомек, а нож он хотел иметь при себе.

— Ладно, сейчас!

Бентри пустил в ход отвертку. Дело пошло на лад. Он начал разбирать замок, и, когда уже наполовину справился, подошла Феба с супом.

— Вон сколько ты уж сделал, — заметила Феба, с любопытством обозревая разложенные по рыбине металлические детали.

— Давай. — Бентри забрал у нее кружку с супом и попробовал. Суп был горячим и почти без косточек. Похоже, девка с помощью ножа все их выбрала. — Неплохо.

— Спасибо, что похвалил. Другим он тоже понравился, только они ничего не сказали. Просто еще не могут болтать. Пока не могут. Никак не поправятся, — вздохнула Феба.

— Жаль, — Бентри украдкой ухмыльнулся. — А теперь давай нож!

Феба нехотя протянула ему свое орудие, в ее глазах он снова заметил огонек недоверия. «Ах, ты шлюха!» — подумал он, а вслух сказал:

— Надо же счистить ржавчину, ты ж понимаешь.

— Да, Бентри, понимаю.

Она повернулась к Хьюитту и дала ему последнюю порцию супа, а потом снова полезла на буг.

Бентри вернулся к замку. Да, дело оказалось труднее, чем он полагал. Вынимая очередную деталь, он спрашивал себя, сможет ли снова собрать все вместе. И с каждой деталью сомнения его росли. Ему жутко не хватало тисков. Конечно, руки у него были сильными и жилистыми, но не могли заменить силу двух стальных челюстей. Да и особо ловкими они не были. Он весь взмок. Была бы у него хоть третья рука! Однако просить о помощи у кого-то другого он не будет. Ну уж нет! Его взгляд пробежался по головам распластанных мужчин. Все они снова спали и были ко всему безучастны. Хорошо, очень хорошо, то, что надо! Он потихоньку выругался в их адрес. То, что у него теперь есть мушкет, им знать пока рано. А потом будет поздно! Его мысли унеслись далеко, пока руки вывинчивали последние детали замка. Покончив с этим, он принялся куском ветоши и смазкой стирать с них ржавчину. Когда он приведет оружие в порядок, у него уже будет целый арсенал: два гарпуна, нож и, конечно, самое главное — мушкет. Обязательно надо его починить, обязательно! Именно от него зависел весь успех его плана. А план состоял в том, чтобы поубивать всех мужчин на борту. Всех до единого, причем исподтишка, своим привычным способом. Нет, открытого боя Бентри никогда не любил. Ему претили все эти схватки лицом к лицу на шпагах, кинжалах или каких-либо еще клинках. Слишком долго и ни к чему хорошему не приводит, разве что к собственным ранам, а то и к смерти. Вот поэтому-то кое-кто считал его трусом, только многие из тех, кто воображал себя храбрецом, давно уже кормят рыб, а он, Бентри, все еще жив. И мушкет — гарантия того, что так будет и дальше.