Примерно час, чтобы каким-то чудом залезть в нужный вагон, отыскать нужные коробки и удрать от коммунов, при этом остаться с целой шкурой. Задача грандиозная. Ещё и район засветим по-любому, клан снова начнут искать. Но глядя на Карвела, который чуть не подпрыгивал от нетерпения, на Нили, которая с отчаянной надеждой пожирала взглядом карту, я понял, что мы это сделаем. В лепёшку разобьёмся, но залезем в этот чёртов поезд.

– Спалят нас, – Гай понуро почесал лоб. – Кто охрану перечпокает?

Никто из нас не перечпокает, так, чтоб наверняка, незаметно и быстро. И с расстояния в полкилометра, чтобы свои альфьи морды не светить. Снайпера у нас теперь нет. А если (когда) в напавших на поезд узнают альф, у военных опять начнётся кипеш с поиском повстанцев по ущельям Гриарда. Халлар будет рвать и метать.

Нили резко погрустнела:

– Что, если Тар… Что я Лиенне скажу? Это из-за меня.

– Вовсе не из-за тебя… – нахмурился я. – Вернётся он. Даже если нет… Себя обвинять и не думай. Это вылазка, всякое случается. Лиенну я успокою… как-нибудь… Всё, хватит. Поехали, место осмотрим.

Я свернул карту и снял наушник – сегодня уже не пригодится. Выключил микрофон и передал всё вперёд, Карвелу, чтобы в бардачок спрятал. Гай протянул ему своё оборудование.

– Нили?

На ладони Карвела лежал только омежкин микрофон. Нили растерянно лапнула ухо, полезла под сиденье со светоуказкой. Долго возилась там, вылезла и виновато покачала мне головой.

Меня в жар бросило:

– Давно?

– Не знаю, – шепнула Нили. – Я тебя всё время слышала, ты же рядом сидишь.

Всё наше воодушевление сдулось. Вот и приехали. Какова гарантия, что она потеряла наушник в укрытии, когда мы пересаживались в «Силано»?

– Не было в аптеке, гарантирую, – сказал Гай. – Я пулю Тара искал, увидел бы.

За всем не уследишь. Может, Нили его возле аптеки обронила, на выходе. Если наушник нашёл тот шакал на мотоцикле, значит, он сейчас всё слышал. И завтра у поезда нас будет ждать с распростёртыми объятьями полицейская засада. Вот что бывает, когда работаешь с новичками.

Кто виноват? Координатор. Не объяснил все тонкости.

А я мог такое предвидеть? Седьмой год этими штуками пользуемся, оказывается, их можно ещё и потерять. Слава Отцу-Альфе, что мы не упоминали о Гриарде при включённом микрофоне.

Дерьмо, в котором мы оказались, стало ещё более вязким. По всем разумным соображениям я должен был отменить завтрашнюю охоту. Другой поезд, другой день. Я не мог заставлять Карвела и Гая так рисковать. Однажды из-за моего решения полицаи чуть не накрыли нас с помощью жирной приманки. Я узнал тогда, что чувство вины перед группой ещё паршивее, чем пуля в бедре. На заведомое кхарнэ я их не отправлю.

– Вы не обязаны делать это, – тихо сказал Карвел. – Но я иду завтра…

– …если найдём наушник в укрытии, – воззвал я к благоразумию.

– Даже если нет.

Когда альфа говорит таким тоном, переубеждать его – дело бессмысленное. Карвел пойдёт, понял я. Остановить его один способ: вырубить и связать. Была бы больна моя дочь, я тоже ждать бы не смог. Карвел еле вечера дождался, чтобы въехать в Санеб.

– Справлюсь, Дарайн, – сказал он с надеждой. – Не надо.

– Я разве просил об одолжении?

Это моя работа. Завтра в поезд лезть мне.

Я уже одного члена группы потерял. Позорище на весь клан, хотя оправдание роскошное: я хотел избежать перестрелки, берёг Нили. Жизнь омеги намного дороже, чем жизнь Тара. Но лоханулся с наушником тоже я, на вылазках отвечаю за всё. Если теперь отправлю Карвела, и он нарвётся на засаду, грош мне цена как координатору. Как альфе, как отцу, с которого будут пример брать. Такие вот пироги. Карвел прекрасно это понимал, но не мог не рваться в бой. За что его винить?

– Так и быть, прикрою ваши задницы, – привычно отозвался Гай.

Он не мог понять Карвела, у него и детей-то не было. Но куда делся бы – с детства вместе.

Нили благодарно оглянулась на него. Я догадывался, почему Гай едет завтра. Надеется на более ощутимую благодарность в виде приглашения в бокс. Но омегам нравится, когда их в битве завоёвывают, они хотят отдаваться победителю. Закон жизни, как Халлар говорит. Хреново, конечно, Гаю быть недоросликом…

Что ж, получалось, полезут в пекло все. И вовсе не потому, что координатор так решил. Я вздохнул:

– Вы шизанутые, альфы, знаете?

– Но-но, это реплика Лиенны, – хмыкнул Гай.

Нили испуганно переводила взгляд с одного на другого:

– Вы о чём, а? Что это значит?

– Значит, связью больше не пользуемся, – ответил я, – нас могут подслушать… Лады, давай впереди сяду, милая, иди на моё место. Попробуй поспать, ты никакая уже.

Вторые сутки не спит. А Гай пусть за неё хоть подержится там.

Работы предстоит немерено.

Я шёл по второй тоннельной развилке к своему боксу, когда услышал одинокий детский плач из игрового зала. День в разгаре, там должны быть все дети и воспитательницы. Почему их не слышно? Свернув к переходу, я выбежал в игровой зал и оторопело остановился.

Солнце из щели наверху освещало груды одинаковых плюшевых пони, завалы в два моих роста высотой. Откуда столько? Посреди зала лежало залитое кровью тело альфы в сине-красной шапке. Лица не узнать – ото лба до пят сплошные рваные следы псиных когтей и клыков. А моя старшенькая, Вайлин, сидела рядом на коленях и теребила изувеченное плечо:

– Ро-ми! Ро-ми! Ро-ми!

У меня ослабели ноги. Оправдываться нечем: это я убил брата, потому что хотел его омегу. Сбылась шкурная мечта – Лиенна свободна. Как же терпеливо и ласково я буду утешать её… Но я, честно, не хотел так страшно.

– Это не Роми, доченька, – потрясённо сказал я. – Это наш Тар.

Вайлин обернулась, моя маленькая копия. Голос застрял у меня в горле: знакомое до мелочей лицо покрывали чёрные язвы, как на картинках в медицинских книгах Аби.

– Папочка! – Вайлин радостно бросилась ко мне. – Ты привёз мне вирус?

Я ошалело присел к ней; покрытая язвами ладошка привычно потянулась в мой карман за гостинцем. Сквозь прогнившую щёку виднелись крошечные зубки. Я боялся прикоснуться – ей же больно. Всемогущий Отец-Альфа, что с моей дочерью? Куда смотрит Керис?

– Где твоя мама, Вайлин? Где твои братья и сёстры?

Она вытащила из моей куртки яркую упаковку «тянучки» и ткнула за спину чёрным пальцем:

– Вон.

Они ползли к мёртвому Тару из-за плюшевых завалов. Трёхлетний Сайдар – моя гордость, первый сын. Марика, которая боялась высоты и Халлара. Шенни, неразлучная со своим пластмассовым слонёнком… Шестнадцать моих детей с чёрными от язв щеками. Тянулись из-под лохмотьев изъеденные болезнью ручонки, и весь игровой зал звенел многоголосым:

– Ро-ми-ро-ми-ро-ми-и-и!

Я отшатнулся. Хотел закричать от ужаса, но не мог набрать воздуха – тяжёлого, отравленного.

нетнетнетнетнетнетнетмоидети

Плеча что-то коснулось. Я вздрогнул и ударился затылком о кору дерева. Нили протягивала мне пластиковую бутылку с холодным кофе:

– На, тебе оставили… Дарайн, ты чего?

Железная дорога близ поселения Вардон,

Предгорный округ

Над полосой отчуждения разгоралось розовое утро. Два ряда рельсов, лежащих на белом щебне, уходили влево и вправо, прятались в ветках цветущих акаций за поворотом. Где-то мирно чирикали зарянки.

– М-м-м. Замёрз просто, – прохрипел я, запахивая куртку, и жадно хлебнул из бутылки.

Недомолотые зёрна заскрипели на зубах. Холодный кофе, да ещё и остатки – дрянь. Но греть негде. Халлар учил нас не разжигать костров: это след, коммуны так не делают. Ничего, и холодный – самое то, чтобы проснуться и привести в порядок взбесившееся сердце.

В голове всё не умолкал жуткий детский хор. Верить в вещие сны тупо. Но откуда тогда это гадкое чувство, что если Тар действительно мёртв, то и мои дети…