Итак, где я? Санеб сзади, значит Файгат справа, где-то за холмом. Ещё и на холм лезть, в гору.

Солнце жарило не хуже горящего вагона, тяжесть давила в землю. Но стрекотание автоматов за спиной – лучшая подгонялка. С каждым шагом смерть была всё дальше.

Добравшись до вершины холма, я позволил себе передышку. Здесь всё заросло каштанами, нас давно не было видно. Я скинул Тара, аккуратно положил омегу на траву в тенёк. И с блаженством уселся рядом.

Живой! Кто-то на небесах точно за меня впрягается. Я признательно поднял им большой палец: спасиб, чуваки.

Вытащил у Тара из-за пазухи фляжку и выхлебал до дна, пить хотелось жутко, хоть чего-нибудь. Таровская бормотуха обожгла горло, тараном вдарила в голову. Как он эту дрянь пьёт и не морщится? Напрасно я: в башке и так от дыма ломило, теперь вообще окосеть могу.

Перестрелка внизу вроде поутихла. Что там всё-таки случилось? Я залез на похрустывающее дерево, надо же рассмотреть. Лишь бы не сломалось под моим весом.

Отсюда виднелись близкие крыши Санеба, курящие трубы котельных, придорожные щиты с президентом Сорро. Вдоль стоящего внизу состава уже никто не бегал. Морда локомотива дымилась, под ней угадывались искорёженные останки автомобиля. Нас спасла обычная авария?

Я глянул вниз – не преследует ли кто – и чуть с каштана не сверзился. По холму карабкался Гай с автоматом в руке. Лицо в кровоподтёках, щегольская куртка разорвана и вся в пыли. Правая рука висела плетью, перетянутая куском майки поверх рукава. Сам пришёл, голубчик. Не в него ли коммуны стреляли?

Догадка пришибла.

Это «Раск» догорал на рельсах под локомотивом. Гай пустил его под поезд и выпрыгнул, вот и ободранный такой. Получается, он в одиночку от охранников отбился? Хренасе. Захочешь жить – и не такое сотворишь.

Но если он хотел моей смерти, на хрена тогда поезд остановил? Решил, что прикончить меня лично – вернее? Что за фигня творится?

Я спрыгнул с дерева, поднял автомат и вышел вперёд ждать, когда Гай доберётся до вершины. Я должен был посмотреть ему в лицо.

Он показался из-за каштанов, шатаясь измученно. Явно не ожидал меня увидеть, остановился в пяти шагах, тяжело дыша. Я взглянул в чёрные глаза, и всё стало ясно. И Гай понял, что мне всё ясно, но не пытался ни напасть, ни убежать, словно ему всё на свете осточертело. Только вяло кивнул на мой ствол:

– Да брось ты. Мог бы тебя завалить, уже б давно завалил…

Он откинул автомат, уселся на траву под нацеленным дулом. И молча смотрел куда-то вбок. Безразличный, окровавленный и побеждённый. Так альфы сдаются.

Не хватило духу, понял я. Гай даже предать толком не сумел, а ведь возможность была роскошная. Но для предательства надо яйца покрепче.

Почему же ничто не говорило о надвигающемся срыве? Да, Гай всё больше огрызался на меня, но так с детства повелось. Карвел – тот вообще вида не подавал. Встретит меня утром, как обычно, и только ссадины на его лбу напоминают о последней драке за омегу. Но чтобы вот так – удар в спину?

– Всё так плохо? – я опустил автомат.

Гай теребил травинку.

– Хуже некуда… – вздохнул. – Ты ж нам жить не даёшь.

«Нам». Значит, Карвел с ним заодно, верно я догадался.

Я сел тоже, в пяти шагах от Гая, и уставился на ветки.

Да, когда другие группы на вылазках, в клане с Карвелом и Гаем всегда рядом я. Что это за чувство, когда у тебя из-под носа выхватывают омегу, которая уже почти твоя? Я не помнил. Зато передо мной несколько лет вертела недостижимым задом белобрысая хамка, насквозь принадлежащая Тару. Несложно понять Гая. Но разве я виноват, что он не может взять то, что хочет?

– И что, значит, надо меня убить?

– Не ссы, не убью, – отозвался Гай через плечо.

– Чего ж так?

– Помнишь, ты в детстве нашёл меня и поделился гнилым сухарём?.. Зря ты это сделал, я тогда почти сдох… – Он горько хмыкнул: – Сколько раз хотел тебя убить, а хрен. Всё из-за того грёбаного сухаря.

Вот как.

Горечь поднялась в горле, мерзко – глотаешь и не можешь сглотнуть. Я был не прав, вовсе не слабость останавливала Гая от предательства. Халлар никогда не врал – есть вещи сильнее похоти. Есть. Я где-то очень серьёзно ошибся.

– И что мы делать будем? – спросил я.

Он так и не обернулся, но и глядя на его затылок, где чёрные пряди слиплись от крови, я видел, как ему паршиво. Поэтому сказал «мы», хотя уже знал, что буду делать сам. Даже сейчас мы с Гаем всё равно «мы», потому что я тоже виноват в этом дерьме.

Нельзя было забывать, что клановые омеги – единственные на многие тыщи квадратных километров. И все мои: когда дурею, ни словами не остановить меня, ни кулаком. Только выстрелом. А братья – живые здоровые альфы, у которых яйца взрываются от переполнения. У них не было другого выхода.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.