– Последний рывок, – уговаривал я Нили. – Сделай, ты сможешь.

– Сказала же, сделаю!

Она начала злиться. Не поймёшь, хорошо это или плохо – что за мысли в этой милой головке?

Плечо Нили дрогнуло под моей рукой, потому что из аптеки вышел пухлощёкий шакал в форме. Пожилой аптекарь проводил его, как старого друга.

– Через двадцать минут подъезжай, будет готово.

Шакал заказ, наверно, оставил. Оба коммуна окинули взглядами «Раск». Мы обмерли. Гай сделал вид, что болтает с Нили:

– На меня, на меня смотри!

Мотоцикл просел под толстым шакалом, затрещал мотор. Я вернул на место предохранитель пистолета – пронесло. Обдав наше лобовое стекло выхлопом, шакал удалился. У нас было двадцать минут, пока он не вернётся.

– Удачи. Мы с тобой, – проводил я Нили.

– Великий Отец-Альфа… – выдохнула она и открыла дверь.

Продержись, малышка, пожалуйста.

Старый аптекарь вернулся за стойку. Рожа хитрая, с таким угрозы не прокатят. В открытом окне показалась Нили, сама белее аптекарского халата, но листок сунула уверенно:

– Рецепта нет, заплачу, сколько нужно. Поскорее, у меня встреча.

Кажется, наша омежечка немного освоилась. Старик нацепил очки, долго рассматривал бумажку. Тар флегматично целился в седоватую голову. Наверняка ему до писку хотелось нажать спуск.

– Вы не из нашей коммуны, – докопался аптекарь. – Издалека едете?

– Издалека.

Нили накалялась, я увидел те же сжатые в замок пальцы.

– Не болтай с ним, – предостерёг я. Проколоться можно на любой мелочи.

– Позвольте узнать, для чего вам ладинол, товарищ? – не унимался старик.

– Друг попросил купить, – пожала плечами Нили.

Я встревожился:

– Не отвечай. Пусть продаст и всё.

– Ваш друг – врач?

– Вы продадите или нет? – голос дрожал, Нили нервно чесала шею – была на взводе.

– Э-э… Да, конечно.

Старик застыл на краткий миг, но я почувствовал: что-то не так.

Он развернулся к двери подсобки. Нарочито быстро сдался, ненормально это. Я посмотрел на Нили: худоба, бледность, изящество – не палево, беты тоже красивые бывают… Из-под убранных волос виднелось открытое ухо. Проколотое, кхарнэ!

Сердце рухнуло.

– Гай, вперёд! – я пнул его в спину.

Нили услышала, оробело глянула на «Раск».

– Уходи оттуда, – сказал я. – Сейчас же, молча.

Шакалы с псом на поводке проходили напротив. Мотались в кобурах табельные ПЛ-45. В сторону аптеки не смотрели… не смотрели…

Гай вышел и спокойной походкой направился к двери, надевая наушник. Семь шагов. Аптекарю до подсобки четыре… три…

– Уходи, Нили!

Не прокатило. Она сорвалась и наставила на аптекаря дуло:

– Стоять, коммунская морда!

Старик развернулся, подняв руки:

– Омега, – выплюнул презрительно.

Пистолет ходуном ходил в неумелых руках, палец дрожал на спуске. Ох, зря мы дали Нили оружие.

Я зашипел:

– Не стреляй!

Грохот выстрела поднял бы на уши весь Санеб. Выстрелит, глупая!

– Тар!

Тихо дзынкнуло пробитое стекло «Раска», глушитель проглотил хлопок. Выбитый из рук Нили пистолет отлетел куда-то вниз. Она замотала ушибленной кистью:

– Кхарнэ!

Старик пригнулся за стойкой, следом потянулся шнур телефона. Кому звонишь, паскуда?

Гай ворвался в дверь, перемахнул через стойку, сбивая выставку тюбиков. Аптекарь обмяк в огромных лапах, Гай уткнул пистолет в старчески обвисшую шею:

– Не дёргайся – и выживешь!

– Альфа, – прокряхтел аптекарь. – Стоило догадаться.

Я чуть успокоился – омежка в безопасности.

– Нили, закрой штору!

Заметят прохожие сцену в окне – нам каюк, шакалы совсем рядом. Но Нили не слышала. Тянулась к аптекарю через стойку с перекошенным лицом:

– Ненавижу вас!

– Стой там и не лезь! – осадил её Гай.

Достал скотч и заклеил старику рот, хотя он орать вроде не собирался. Неужели поверил, что выживет? Такой большой дядя.

Гай подтянул его к окну, захлопнул створку. Внутренности аптеки исчезли за жалюзи. Перевёрнутая табличка теперь гласила «Закрыто». Я больше их не видел.

– Почему, Дарайн? – обиженно засопела Нили.

– Ушки твои, малышка. Ничего страшного. Подними пистолет. Возьми листок Аби и попробуй найти хоть что-нибудь.

Только не плачь, очень тебя прошу.

Впереди пёс потянул шакала через дорогу. Унюхал что-то, блохастая сволочь. Гадство, полицаи же почти ушли…

Что там Гай так долго возится? Всего-то делов – найти в подсобке шкаф или стол и запихнуть подальше труп. Приятель-мотоциклист не сразу его обнаружит. Ещё успеем сменить машину в укрытии и доехать до другого поселения, пока не закроются аптеки там. Эрхон всего в двадцати километрах.

Но я услышал в наушнике злобное:

– В подсобке пусто!

– Совсем пусто? – оторопел я.

Гай взревел:

– Только грёбаные коробки!

Я посмотрел на Тара; он, приспустив окно, залеплял пулевую пробоину изолентой. Я повернулся к Карвелу и понадеялся, что моё лицо не такое же белое, как у него.

Аптекаря нельзя здесь убивать, это ясно. Через двадцать – уже десять – минут сюда вернётся шакал на мотоцикле и найдёт тело. В Санебе поднимется тревога, дороги перекроют, без перестрелки не уйдём. А с нами беспомощная омега. Съездили, называется, по-тихому.

– Дерьмо, – озвучил вывод Карвел.

Точнее не скажешь.

Я вздохнул:

– Лады, Гай. Когда позову, выходите. Пулю Тара не забудь.

– Учить будешь своих альфят, – огрызнулся Гай.

Возможно, Халлар прав, кое-кто меня реально недолюбливает.

Задание наше усложнилось. Коммуна надо было забрать с собой. Незаметно. Как незаметно уложить тело в багажник, когда шакалы и прохожие – вон они?

В «Раске» и так слишком тесно, сядет кто-то лишний – будет заметно. Доедем не дальше первого полицейского. Значит, кому-то придётся выйти. Кому-то придётся выбраться с незнакомых улиц Санеба и не пасть под огнём патрульных. Если поймают живьём… С них станется пытать, чтобы узнать, где прячется клан. Последнюю пулю мы всегда оставляем для себя.

Гай – лжебета. Я обязан закончить задание. Тар или Карвел?

Я не рассчитывал, у кого из них больше шансов. Я вспомнил, как мы возвращались домой с Лиенной, вдвоём в кабине фургона, остальные в кузове. И я чуть не свернул в канаву, когда резко свело в паху от аромата течной омеги. Тогда подумал: это судьба. Лес рядом, фургон спрячу, и группа дрыхнет сзади. Мне хоть попробовать её, хоть одну короткую вязку, услышать, как она хрипит моё имя. Просто немножечко Лиенны. Но она вжалась в угол на спальнике, за занавеской. И до самого дома, все три часа нашей общей пытки держала меня на прицеле, чёртова упрямица. Меня никогда так не опускали…

Может, и к лучшему, что коммунский «Раск» не рассчитан на размеры альф?

Я решил:

– Тар, увидимся в укрытии.

Карвел дёрнулся что-то сказать, но я пресёк, прикрыв микрофон:

– Без тебя Нили совсем рехнётся. А дело не закончено. И лучше Тара никто не спрячется.

Не поспоришь: он и на голой площади с брусчаткой сольётся, ещё отцова школа. Тар согласно кивнул, положил на пол автомат, оставив себе крошку-ПЛ. Карвел отдал запасную обойму, оглянулся:

– Давай, не смотрят.

Красно-синяя шапка метнулась с освещённого пятачка во мрак за аптекой. Если псы учуют следы, Тару придётся трудно. Я закрыл за ним дверцу и признался себе, что хочу не дождаться его в укрытии. Очень хочу.

Полицейская псина решила, что ошиблась, и затрусила за хозяевами прочь. Нам оставалось ещё одно рискованное действие. Я проследил, чтобы синие формы шакалов скрылись за поворотом, а группа молодых коммунов нырнула в пивнушку. Одинокий почтальон, трио с детской коляской, пара подростков на роликах – треклятые свидетели. Но ждать дольше нельзя, мотоциклист вот-вот появится.

В наушнике зашипел голос Гая:

– Сейчас я уберу скотч, и ты сядешь в машину. Высадим тебя за Санебом, прогулки в старости полезны. Если пикнешь – убью всех, кого увижу, и мы всё равно возьмём тебя прокатиться. Но в этом случае ехать будем больно. А потом в твоей коммуне – это же твой паспорт? – тоже все умрут, обещаю. Тебе это надо?