«Список гостей. Ты же помнишь список гостей. Тебе показывал его Варин в Глекнере, ведь так?»

– Так, – согласился Лоренц, понимая, что просто разговаривает сам с собой. Но голос казался совсем чужим. Холодным, вкрадчивым, незнакомым, – Прямо перед поездкой…

«Вспомни имена. Найди этот перечень. Вот тебе и доказательство вины «МолоХа»

– Город закрыт, – говорил Лоренц, перерывая бумагу за бумагой, – Мост смыло волной. Блок-пост на въезде в Вальдеварт. Никто не может ни войти, ни выйти…

Нужно найти доказательства. Черт, да брал ли он вообще эти бумаги с собой? Тянущее чувство, засевшее где-то в груди, не давало покоя. Или он оставил какие-то документы в своем доме, который сейчас оцеплен полицией?

«У тебя есть друзья, Лоренц. Ну, или те живые существа, которых ты называешь друзьями. Они могут помочь. Если ты их попросишь…»

Николас Ройтер и Корнелиус Нойман никогда не поверят ему. Они слишком сосредоточены на своих работах и назовут его сумасшедшим. Варин Прейер из Глекнера. Ему-то точно известно, сколько людей отправилось в Глекнер!

Лоренц схватил телефон, разблокировал экран, взглянул на него, и со стоном отшвырнул его в сторону. «Поиск сети». Господи, как же не вовремя…

«Думай, Лоренц. Ты же знаешь, к кому еще ты можешь обратиться?»

Остается только Николь. Единственная, кто действительно не оставит его в беде.

«Постарайся сделать все правильно, Лори, – вкрадчиво посоветовал ему внутренний голос, от тона которого он весь покрылся мурашками, – И главное – думай»

Как он и ожидал, Николас посмотрел на него, как на сумасшедшего, посоветовал успокоиться, а после предложил выпить зеленого чая. Корнелиус и вовсе не ответил на стук в дверь. Он прокричал, что его нет дома, и не будет дома до самого конца лета. А после увеличил громкость своей безумной музыки до максимума и вовсе, умолк.

Лоренц несколько минут безуспешно стоял под дверью, но так и не дождался. С Корнелиусом тяжело общаться. Тем более, когда тот занят работой.

Все еще не в силах справиться с волнением, Лоренц вернулся в номер и отправил сообщение Варину через сеть «Молоха». «Позвони, как только сможешь» – он долго думал, как завуалировать имена резидентов, и остановился на выражении Варина, сказанном в том самом кафе, незадолго до его отъезда «Цвет красный». Номера мешков с деньгами».

Оставалось надеяться, что Варин поймет эту тарабарщину, и не сочтет эту просьбу безумной выходной душевнобольного. Не зря же они общаются столько лет.

Теперь единственным его спасением и ключом к правде была Николь. Он рассказывал ей все, что только знал, а она молчала и слушала, прижавшись всем телом. Она не обвиняла его в безумии, не пыталась противоречить, но и не поддерживала. В глазах ее Лоренц видел сомнение. Даже визитная карточка, перевернувшая его мир с ног на голову, на нее почти не произвела впечатления. Николь повертела картонку в руках и пожала плечами.

– Я помогу, если тебе это нужно. Я сделаю все, что ты хочешь.

Он поцеловал ее, обнял, прижал к себе, и на какое время, все ужасы «МолоХа» потеряли для него всякое значение.

***

«Осталось тринадцать дней!»

Почему-то именно эти слова бросились ему в глаза первыми, когда он остановился на каменных угловатых ступенях, тщетно стараясь отряхнуть насквозь промокший зонт. Странное дело – на листе объявления хватает и других фраз и предложений, а его взгляд выхватил только это. «Профессиональные издержки – подумал Лоренц, – Да здравствует жизнерадостность и веселье».

– Ярмарка Чернил состоится в воскресенье. Начало в двадцать часов, – прочитала Николь, поеживаясь от холода, – Можно надеяться, что этот дождь наконец-то закончится, и…

– И это не самая главная наша забота, – отмахнулся Лоренц. Порыв ветра заставил его сильнее сжать зонт, и тот, словно живой, жалобно заскрипел, но не сломался, – Тебе нужна была сенсация, и вот, мы находимся от нее всего в паре шагов. И кому только пришло в голову размещать городской музей в таком уродливом здании?

Дом Гловера, действительно, производил впечатление. Громадное, безликое серое здание с высокими толстыми стенами и крохотными окнами-бойницами смахивало больше на закрытый тюремный блок, чем на обитель истории и искусства. Несоразмерно большие двери, непропорциональные ступени, искривленные колонны, покрытые сетью трещин – Лоренцу показалось, что все это сделано для того, что бы показать незначительность и никчемность всякого, кто осмеливался поднять голову. Башня, увенчанная циферблатом огромных часов, медленно выплывала из пелены низких туч, капли дождя со звоном разлетались о потрескавшуюся черепицу.

«Городской музей-галерея «Дом Гловера». Для резидентов Вальдеварта вход свободный»

– Как будто здесь бывает кто-то еще, – хмыкнул Лоренц, потянув тугую дверь на себя, – Глупое объявление, не находишь?

Внутри было прохладно, тихо, и на удивление, светло. Яркий белый свет лился с потолка, дробился об острые грани стеклянных витрин, отражался на черных плитах пола, отбрасывал вокруг гостей длинные тени. Ни экскурсоводов, ни других посетителей, ни билетеров, ни охраны – странное явление, для города, наполненного военными и полицией. Прямо впереди – небольшая стела, подпирающая потолок. На ней, под прозрачным экраном план здания с описанием помещений музея и карта Вальдеварта. Две камеры по обе стороны от стелы, одна охватывающая коридор до дверей, другая направленная в глубину зала, перемигивались блеклыми голубыми огоньками. Лоренц почти физически ощущал на себе чужой взгляд – бесстрастный и холодный, как прикосновение мертвеца.

Лоренц потянул Николь за руку, привлекая внимание к карте музея.

– Первый этаж посвящен истории современного Вальдеварта, – проговорил он, ткнув пальцем в строгий черный квадрат на белом листе, – Второй – творческая выставка резидентов города прошлых лет. Эта идиотская условность, согласно которой каждый, кто побывал в городе на Ярмарке обязуется оставить какое-то свое произведение, как память о своем пребывании здесь, и доказательство того, что терапия помогла справиться творческим кризисом.

– Я уже бывала здесь, и до сих пор не понимаю, что ты хочешь здесь найти. История города выбелена, в местных архивах нет ничего интересного. Несколько статей о работе «Молоха», и…

– Нас интересует второй этаж, – возразил Лоренц, – Мне нужен список имен тех, кто выставлялся там за все годы проведения Ярмарки. Просто список. Ты сделаешь это для меня?

***

«Психиатрические клиники всегда привлекали особое внимание общества. Одной из таких уникальных учреждений является ментально-оздоровительный лазарет под названием «МолоХ». Возникший в начале XX века, этот медицинский центр стал незаменимым звеном в системе заботы о психическом здоровье.

Происхождение названия "МолоХ" имеет свои корни в древнегреческой мифологии. Молох, именуемый также Царем и Господином, был божеством, требовавшим человеческие жертвы. Выбор такого имени олицетворяет отчаяние и страх, связанные с психическими расстройствами. Оно является своеобразным символом победы над демонами психики.

Ментально-оздоровительный лазарет «МолоХ» обладает богатой историей, подлежащей тщательному исследованию. Он был основан в 1910 году доктором Ортвином Хайгером, прославившимся своим прогрессивным подходом к лечению психических расстройств. Ортвин верил в то, что каждый человек заслуживает достойной жизни и благополучия, и именно эти ценности были воплощены в философии и работе «МолоХ».

С самого начала своего существования, ментально-оздоровительный лазарет «МолоХ» отличался своим открытым и комфортным подходом к пациентам. Врачи и медсестры стремились создать теплую и уютную обстановку, способствующую началу и продолжению процесса исцеления. «МолоХ» приветствовал пациентов из различных социальных слоев, придерживаясь самой главной истины: помощь нужна всем и каждому.