Герда – маленькое испуганное создание с круглыми глазами, затянутое в черную куртку, намертво вцепилась в венок, стараясь вытянуть его из катафалка, но упрямые лилии застряли, провалившись под кожаную обивку.

– Уже иду, мама, – проговорила она настолько тихо, что дождь заглушил половину слов, – Уже иду, иду…

– Рихард, помоги фрау Бруне выйти. Ты знаешь, у нее плохо с ногами, – распоряжалась Верин, поправляя шляпку с черной вуалью, падающей на капризное лицо, – А вы, бестолочи, поднимайте гроб. Чем раньше закончим, тем быстрее вернемся домой. У вас не почасовая оплата, если что.

Последние ее слова были адресованы четырем дюжим парням, выполнявшим самую черную работу. Они и землекопы, и могильщики и местные сторожи – поставишь им бутылку-две или потрясешь парой купюр перед носом, они что угодно сделают. Классический пример взаимовыгодных рыночных отношений. Могильщики побросали окурки в мокрые кусты, расправили плечи. Сырая земля чавкала под подошвами их тяжелых, облепленных грязью, помятых сапог.

Из машины возникло еще одно сморщенное существо. Фрау Бруна – яркое олицетворение таких понятий, как старость, немощность, глупость и болезнь Паркинсона. На ней болталось, словно на вешалке, черное траурное платье, а на худые плечи, словно на спинку стула, было накинуто длинное пыльное пальто. Просто прекрасно. Теперь полами она подметет всю грязь по дороге. Конечно, мелочи, но химчистки сейчас не дешевы… Пахло от нее нафталином, коньяком и сгоревшими вафлями.

Лицо Бруны не выражало ничего кроме презрения и негодования, словно ее оторвали от просмотра любимого сериала и заставили сидеть с ненавистными внуками. Господи, ну и морда.

– Пошевеливайся, мама! – прошипела Верин, брезгливо ступая по грязным лужам, – К вечеру дождь только усилиться, а нам еще ехать домой. Герда, Гаран, помогите же ей кто-нибудь!

Визгливый крик Верин еще долго стоял в ушах. И как можно только было превратиться в такую истеричку? Не удивительно, что второй ее муж пустил себе пулю в лоб, а третий сбежал на восток с какой-то красоткой. Любой на их месте поступил бы так же – тут даже спорить не приходится.

Шествие началось. Уродливо, неловко, криво. Гроб подняли, взвалили на плечи и понесли. Несли кое-как, и дважды чуть не выронили свою траурную ношу в грязную кашу обочины. Возможно, дождь может быть символом тоски и горя, утери и печали, но только не в этом случае – сейчас он вызывал только раздражение. Шипела под нос Верин, подтягивая полы своего пальто, семенил, едва поспевая за ней Рихард, загнанно поглядывая на хмурое небо, тащилась старуха Бруна под руку с внуком Гараном. Сгорбившись под тяжестью цветов шла Герда. В самом конце процессии неспешно вышагивали землекопы, попеременно прикладываясь к горлышку бутылки, отчего гроб беспощадно трясло. Расстояние в тридцать метров они преодолели за треть часа, пробираясь через канавы, лужи и мокрые заросли.

Старое кладбище близ Шварцвальда хорошо спрятано – нужно постараться, если решил похоронить близких там. Ни подъездных путей, ни нормальной асфальтированной дороги – черт знает что.

Кладбище Шварцвальда – это просто нагромождение старых могильных плит. Место давно заброшено, и перестало пользоваться спросом уже с век назад. Нет, среди горожан есть те, кто решает, что можно сэкономить, и привозят трупы сюда. Не нужно платить ни властям, ни смотрителям, даже могилу можешь сам выкопать, если сил хватит. Делается это в двух случаях: или когда ты невероятно беден и жаден, или если ты невероятно богат и жаден. Третьего, как правило, не дано.

Между могильными плитами сохранилась петляющая тропинка, едва заметная в высокой траве. Она змеится между памятниками и ее легко потерять, если не знать, куда именно тебе нужно. В конце ее, по правую руку – глубокая черная яма, куда медленно стекает дождевая вода.

– Вот и могила. Прекрасное место. Прекрасный день. Прекрасная яма, – констатировала Верин, в конце концов, вытирая капли с лица, – Вот и добрались.

Нет, Верин не плакала. Не уверен, что эта стерва вообще может плакать. Дождь очень удобно маскирует любые чувства и эмоции, превращая их в траур. Заезженная фраза, но вовсе не лишенная актуальности. Правда, иногда от нее просто воротит. От фразы, а не от Верин. Но и от Верин, впрочем, тоже.

Гроб поставили в нескольких шагах от могилы. Серебряные струйки стекали с черных деревянной крышки, бежали ручейками по траве, разбивались блестками об острые грани серой могильной плиты в стороне, где была всего лишь одна короткая надпись: «Реймонд Мольт. Не любим. Не помним. Не простим». Немного ниже – дата рождения и дата смерти. Сегодняшний день. Красиво, эстетично, доходчиво. Большего и не требовалось.

– Вот и все, папочка, – проговорила Верин, презрительно глядя на меня, сверху вниз, – Как тебе твой новый дом? Нравится?

В ответ я пробурчал что-то неразборчивое. Довольно сложно говорить внятно, когда твой рот заклеен липкой лентой, а руки связаны за спиной так, что ты не можешь сорвать эту дрянь с лица.

– Молчи-молчи, – продолжила Верин, наблюдая за моими бесплотными попытками высвободиться, – Лучше вспомни-ка все то, что ты делал с нами за последние годы. Каким чудовищем ты был. Как портил жизнь мне, маме, своему брату и своим внукам. Ну, приходит на ум?

Я смотрю на них, не моргая, даже когда дождь попадает мне прямо в глаза. Все они здесь, справа налево. Верин, Гаран и Бруна, Герда и Рихард. Неблагодарные твари, которые не могут оценивать всего, что я для них сделал. Все, что делает верующий человек – он делает во славу Господа нашего. И каждому из моей гнилой семейки это прекрасно известно.

– Поэтому ты обанкротил Рихарда, – мрачно перечисляет Верин, глядя мне в глаза, – Насиловал меня, избивал мать, отправил в тюрьму Гарана, запирал в доме Герду, а после сломал ей ноги, что бы она никому не рассказала.

Соблазн велик, а человек – слаб. Иногда плоть слишком слаба. Я попытался бы донести до них эту мысль, если бы не проклятый скотч, который превращает любой возглас в нелепое мычание.

– Сегодня день твоих похорон, папа, – безжалостно говорила Верин, все больше превращаясь в настоящую неблагодарную мегеру, – И это место в земле, могильная плита и букет цветов – единственное, чего ты заслужил на самом деле. Но мы не такие чудовища, как ты. Воздуха в гробу хватит еще на несколько часов, а потом ты просто уснешь. Если, конечно, такое приключение выдержит твое сердце.

Я пытаюсь что-то сказать, опровергнуть, подтвердить, извиниться и молить о милосердии, но мой голос почти не слышно. Дождь смешивается со слезами и падает за воротник моего похоронного костюма, заливаясь тонкой струйкой, сбегающей с лица.

– Гореть тебе в аду вечно.

Крышка легла с легким стуком. Темно, сыро, пусто и нестерпимо страшно.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.