Спустя некоторое время, доктор Шмидт пришел к выводу, что эпидемия кошмаров была вызвана сильным стрессом, который в свою очередь привел к психическим расстройствам. Он считал, что это было следствием длительного ментального давления, жизни в постоянном страхе, и вынужденной изоляции, характерной для жителей Шварцвальда.

Доктор Шмидт начал предлагать различные методы лечения и поддержки для больных. Это включало в себя психотерапевтические сеансы, обработку их кошмаров и личных травм, а также медикаментозное вмешательство.

Постепенно, благодаря его терапии, состояние пациентов начало улучшаться. Люди начали разговаривать друг с другом, делиться своими страшными сновидениями и, через призму единства, сталкиваться с их собственными кошмарами. Этот коллективный подход к лечению, в сочетании с терапией доктора Шмидта, позволил им постепенно преодолеть невероятную эпидемию.

Die Pest des Grauens в Шварцвальде 1820 года, стала для нас трагическим напоминанием о значимости психического здоровья, важности поддержки и социального взаимодействия. Благодаря упорству и изобретательности доктора Шмидта, больные смогли преодолеть эпидемию и начать новую жизнь. Цена такого эксперимента составила больше полутысячи душ. Самая гигантская братская могила за всю историю существования Германии до сих пор покоится в сердце Шварцвальда в назидание потомкам.

Власти признали Вальдеварт непригодным для жизни. Город оставлен, население эвакуировано. Места, неподвластные человеку, умеют и могут долго хранить свои тайны»

Лоренц промотал документ до конца, впитывая каждое слово. То фактов слишком много, то фактов вовсе нет. И все же, он что-то упускает. Что-то жизненно важное.

Выдержка из хроник города «Да будет тень» 1835 год.

«В захолустной деревеньке, где время, кажется, остановилось сотни лет назад, находится загадочное чернильное дерево. Уже много лет оно привлекает внимание местных жителей и паломников, желающих разгадать его тайны. В регионе Древней Земли, в Южной Германии, известного своими пышными лесами, это древо стало источником множества легенд и преданий.

Как католический священник местной церкви, я слышал об этом чернильном дереве немало историй, переданных из поколения в поколение. Считается, что древо возникло на месте битвы между силами добра и зла, и его корни проникают в самые глубины подземного мира. Одна из легенд гласит, что каждый год высвобождается одна капля чернил, которая падая на землю, способна принести с собой как огромное счастье, так и чудовищные разрушения. Другая говорит, что черная смола дерева целебна, и способна излечить от любого недуга. Третья уверяет, чернила – это символ мирской боли, ибо именно в этом месте произошло что-то ужасное. Именно здесь, если верить россказням, сорвалась с неба и упала звезда Полынь.

Сколько людей – столько и мнений. Как здесь выделить одно?

Я не знаю, какое из преданий истинно, ибо все они, как я думаю, отдают ересью. Мое мнение на этот счет нерушимо: на все воля Божья, и следует относиться к данному феномену, как к настоящему чуду.

Однако, все чаще встречаются те, кто считает чернильное дерево проклятым. По легендам, некие темные силы, обитающие внутри дерева, обладают сверхъестественными способностями и пытаются проникнуть в наш мир. Они хотят дотянуться до людей, схватить их, и забрать их в свои костяные дворцы, глубоко под землей, спрятанные под Чернильным Озером.

Во время службы, я неоднократно слышал упоминания о людях, сгинувших в близости загадочного дерева. Местные жители верят в эти вымыслы, предостерегают других от прогулок и вылазок в те опасные места.

Не смотря на множество тайн, которые скрывает чернильное дерево, мне, как священнику, было важно найти более глубокий смысл, и истинную природу его существования. Я уверен, что все исходит от силы природы. Даже выше – от Создателя всего сущего! Издревле, дерево было символом жизни. Знамение, способное подарить знание и благополучие всем людям, которые придут к нему с чистым и открытым сердцем.

Мною было решено провести ритуал вокруг чернильного дерева, чтобы призвать силы добра и пролить благословение на окружающих. Сотни людей собрались на поляне Шварцвальда, чтобы стать свидетелями этого особенного мероприятия. Взрослые мужчины и женщины, дети и старики.

Под влиянием моего воззвания, дерево, казалось, заговорило со мной. Я услышал голос природы, сказавший мне, что чернила взывают к человечеству, чтобы найти в них добро и истину. Оно напомнило мне, что только через единение с природой и небесной чистотой, можно обрести свет и мир. В моих руках появилась старинная книга с предсказаниями, которые, как я понял, указывали на то, что чернила дерева смогут изменить ход истории, если будут использованы для благих целей.

Теперь, я верю, что чернильное дерево – это символ надежды и просвещения. Чернила его – священны. Кто знает, какой текст можно написать этими чернилами, и какое события это за собой повлечет. Возможно, мое стремление, как священника Вальдевартской церкви, сообщать о благословении чернильного дерева было не случайным. Я думаю, мне предназначено стать хранителем тайны и сделать все возможное, чтобы поделиться истиной. Дать моим прихожанам и всем другим, возможность причаститься к этому прекрасному источнику.

Есть, правда, кое-что, что по-прежнему беспокоит меня. И чем больше я об этом думаю, тем более важным для меня это становится. Странный, неземной черный цвет. Бог никогда не создал бы такого. Что-то здесь не так.

Немного ниже приписка, выполненная дрожащей рукой:

«Взрослые, дети и старики. Все, кто присутствовал на ритуале…

Не выжил никто. Мертвые зовут меня».

– Вот, что еще мне удалось найти. «МолоХ» выкупил здесь землю в 1950, но начал работу в Вальдеварте с 1957 года, – рассказывала Николь, пытаясь согреть озябшие пальцы о горячую кружку с чаем, – Реставрация, перепланировка, застройка пустых участков – все это заняло еще четыре года. Первые резиденты медицинского комплекса прибыли на Ярмарку Чернил в 1961 году. Тридцать человек. Тогда еще «МолоХ» не сосредотачивал свое внимание на творческих людях, и учреждение куда больше напоминало психиатрическую клинику. Хайгер обещал революцию в психиатрии, и предпочитал работать с наиболее опасными пациентами, среди которых были не только безобидные аутисты, но и психопаты, маньяки, шизофреники и пироманы. То место, где сейчас располагается городской музей, в те времена было центральным комплексом лечебницы, где содержали особо буйных и потенциально опасных преступников. Многие тюрьмы не желали брать на себя ответственность, а психбольницы не могли справиться с такими пациентами. Все по классике жанра: высокие стены, надежная ограда, КПП на каждом въезде и выезде.

– Не слишком-то правила поменялись, как я погляжу.

– Так или иначе, но правительство курировало проект Хайгера, продвигало его, выделяло бюджет на закупку оборудования и аппаратуры. Удобное сотрудничество для обеих сторон, если подумать.

– Власти избавлялись от преступников, а Хайгер получал новый материал для изучения. Хорошая схема.

– Только до определенного момента. В 1990 году правительство отказалось финансировать проект, произошел раскол, и часть сотрудников «МолоХа» покинула Вальдеварт. Подробности этого дела не разглашаются. Скорее всего, Хайгер потребовал слишком много, или власти попытались внести в его планы свои коррективы. Душевнобольные, которых поставляли тюрьмы, были переведены в Берлинские клиники, а «МолоХ», временно затих.

– Ключевое здесь – это слово «временно». Я прав?

– Именно. Спустя восемь лет, правительство снова обратило внимание на Вальдеварт. Хайгер, к тому времени уже лежал в могиле, а его место перешло совету директоров, которые не придумали ничего другого, как переоборудовать психлечебницу в санаторий. Деньги, получаемые от государства, были настолько крохотными, что едва позволяли сводить концы с концами. Откуда брать новые инвестиции, если не с приезжающих богатеев?