– С ума сошёл?! – попыталась вразумить его Данка. – Здесь волки рыщут целыми стаями! А ты с пустыми руками на них собрался?

– Я сначала за дробовиком сбегаю, у деда есть.

– Стас, останься! – чуть ли не с надрывом взмолилась Данка.

А тот лишь усмехнулся.

– Да не бойся ты за меня! Ничего со мной не случится! Сама, главное, из дома не выходи до утра.

– Стас… Мне страшно…

Парень, подойдя ближе, ласково провёл рукой по её щеке.

– Всё будет хорошо, поверь мне. А своих я бросить не могу, вдруг они в беде. А после к тебе заскочу. Добро?

Данка нехотя кивнула. Ей действительно было страшно – за Стаса, сама –то она будет сидеть запертой в доме, и стены её защитят. А вот Север…

Благородный, блин, Дон Кихот. И всё же это одновременно подбешивало и восхищало. Не каждый, попав в подобную передрягу, после пойдёт в одиночку на выручку товарищам.

Но Север всегда был упрямым – не сдвинешь. Оставалось надеяться на удачу. И немного на дробовик деда Максима…

 К дому своего деда Стас добрался быстро и без приключений, хотя и мерещились повсюду и волчий рык, и треск сухих веток, и прочие прелести испытанного совсем недавно стресса. Трусом он никогда не был, и всё же подобное приключение случилось в его жизни впервые.

Однако, как всегда любил повторять ему Сашка, пропавший без вести старший брат, проблемы сами себя решать не будут. Проблемы нужно решать здесь и сейчас, своими руками, а не перекладывать их на чужие плечи. Даже такие, как волчья стая вблизи жилой деревни, едва не разодравшая их с Ватрушей на куски.

От этих мыслей становилось совсем не по себе, и он пытался гнать их прочь, и всё же они настырно лезли в голову. Плевать. Он сильный, он справится…

В доме было темно, дед, должно быть, уже давно спал. По крайней мере, света в окнах не было, и это было только на руку Северу. Он знал, где дед хранит ружьё, заботливо завёрнутое в пожелтевшее тряпьё. И знал, что оно заряжено. Как-то раз в детстве они с Мишкой добрались до него, стащив у Максима из-под носа с совершенно благими намерениями – пострелять по банкам.

И с точно такими же благими намерениями дед после оттаскал их обоих за уши, чтобы неповадно было брать опасную игрушку без разрешения взрослых. А потом и от Сашки досталось – правда, теперь уже одному Стасу.

Но того жизнь так ничему и не научила, и в тот же день он выяснил, куда было перепрятано ружьё. На самом деле, Стас надеялся, что оно всё ещё там…

К счастью, он не ошибся. В углу, за старинным комодом в передней, как звал прихожую дед Максим, парень нащупал заветный свёрток и попытался аккуратно вызволить его наружу. Дед мерно храпел, и ничто не предвещало беды, но едва Стас настиг порога, чтобы вновь незамеченным выскользнуть из дома, грозный голос Максима его остановил:

– Почто дробовик взял, окаянный?

– Да… это… на всякий… – Север ругал себя, что заранее не придумал отмазку на такой случай и теперь молол всякую чушь. – В лес хочу с ребятами сходить, а там эти, волки…

Дед, в одних семейках, но всё равно весьма грозного вида, приблизился к внуку, одним рывком вырвав ствол из его руки.

– Ох и бестолочь же ты, Стасик! Волк умный зверь, чай, не человек. Без надобности нападать не станет…

«-Да ну?!» – хотелось возразить Стасу, но он благоразумно промолчал, зная суровый нрав деда.

Заикнись он сейчас о недавнем происшествии, и тот костьми ляжет, чтобы из дома его больше не выпускать, будто он дитё малое.

– Спать ложись, скоро уж светать начнёт, а ты ещё на ногах!

– Меня там ребята ждут, не уйду же, не попрощавшись…

– Смотри, утром рано подниму, делов-то полным-полно…

– Поднимешь. – буркнул Стас. – А то я не знаю. Буду скоро…

И с этими словами вышел за дверь.

Жаль, без дробовика, конечно, но не скандалить же со стариком?

 Но, не успев сделать и несколько шагов, в предрассветном тумане на сельской дороге,  неспешно, ему навстречу вышло несколько людских (и на том спасибо!) силуэтов, явно решивших преградить парню путь.

Стас напрягся, услышав незнакомый женский шёпот, и замер, прислушиваясь к нему.

– Ты уверен, что это тот самый? …

– Уверен. – а вот этот голос принадлежал явно Мишке, но радоваться, как Стас понимал, было рано. – Больше некому…

– Тогда – идём…

И Север, словно повинуясь этому приказу, хотя и отдан он был не ему, послушно двинулся навстречу странной компании. Но и выяснить, что им от него на самом деле нужно тоже не мешало…

***

Когда Стас ушёл, Данке стало по-настоящему страшно. Её накрыло только что дошедшими эмоциями, и слёзы сами хлынули из глаз, а от плача затрясло всё тело. Но разум твердил, что в таком виде на глаза бабушке показываться нельзя. Иначе допроса с пристрастием было не избежать. А потом – прощай прогулки на свежем воздухе, особенно в ночное время. Сегодня-то еле уговорила её отпустить, аргументируя всем, чем только можно, особенно своим совершеннолетием. И благоразумием. И явись она сейчас в таком виде, зарёванная и вся в ссадинах от веток, посиделок у костра точно больше этим летом не будет. И встреч со Стасом тоже…

«А надо ли они тебе?» – прошептал внутренний гнусавый голосок.

А вот надо! Надо! – хотелось закричать ей в ответ. И что это за лето в деревне без приключений? Пусть и таких диких… Зато почти как в детстве, только не понарошку.

И так, всхлипнув в последний раз, она твёрдо решила взять себя в руки и, наконец, успокоиться.

Бабушка не спала, то ли дожидаясь её, то ли мучимая бессонницей, и, едва Данка переступила порог, боязно перекрестилась, пристально заглянув ей в лицо.

– Явилася? Слава богу!

Хорошо, что старушка была подслеповата. Нет, то, что подслеповата – не хорошо. Но вот то, что она не могла рассмотреть следы недавних слёз на лице девушки, уже лучше.

– Ты чего не спишь? – деланно возмущённо спросила Дана. – Ночь на дворе.

– Да как уснуть, тебя-то нет… – заохала Прасковья.

– Меня несколько лет не было. – усмехнулась Данка.

– Это другое. – бабушка тяжело опустилась на кровать. – Там, в городе, спокойнее. И мать за тебя в ответе.

– В городе – спокойнее? Да ты что, бабушка?! Обычно по-другому все говорят.

– Это другое. Ох, дурная кровь, девонька. – запричитала Прасковья. – Дурная кровь…

– О чём ты, ба? – нахмурилась Дана. Не нравились ей все эти суеверные загадки, которыми наверняка собралась потчевать её бабуля на ночь глядя.

Но та мялась, не зная, стоит ли и начинать.

– Бабушка? – поднажала девушка. – Давай договаривай, раз начала.

– О проклятии, древнем… Слыхала ж про ведьму, что всю деревню прокляла, дед-то покойный твой, царствие ему небесное, если Зверям такое говорят…

Бабушка вновь принялась креститься, пока внучка ошарашенно ждала продолжения.

– К-кому?!

Дана подумала, что ослышалась. Или второй, более нежелательный вариант – бабка сошла с ума. Ну, бывает же такое, от пережитого стресса. А тут внучка приехала, радость-то какая! Ну и повело у старушки…

– Помнишь аль нет? – всхлипнув, повторила бабушка. – Болтали раньше всё про неё. Сгубили бабу, живой схоронили! Грех-то какой! И за то навлекла она беду на всех, кто тогда в расправе участвовал…

Данка помнила. Смутно, очередная страшилка, услышанная ей у костра. И точно – без подробностей. Но причём тут её дед? И – звери? И вообще, сама она здесь причём?

– Помню, что тёмные людишки якобы ведьму в лесу прикопали – обвинили её в чём-то, а виной муженёк был, что определиться не мог, кто из жёнушек ему милее. – криво усмехнулась Дана, в очередной раз поражаясь жестокости и глупости людей.

– А после чё было, знаешь? …

– Нет. Расскажи. – твёрдо попросила она. Хоть от мыслей о Стасе отвлечётся и о том, что, может быть, он сейчас в крайней опасности.