Голицын и его охрана покинули особняк Ломоносовых, снова перелезли через забор и шмыгнули в кусты. Дождавшись, когда улица опустеет, они выбрались на пешеходную дорожку и притворились, что просто идут куда-то по делам. Но не успели они сделать и трёх шагов, как из кустов на противоположной стороне дороги вылезло четверо полицейских и Марк Ломоносов. Абсолютно трезвый.

— Князь Голицын, вы задержаны по подозрению в воровстве, — сказал один из полицейских и достал наручники.

То, как вытянулась от удивления рожа Голицына, — очень приятное зрелище, которое согрело мне сердце. Но, конечно, я не выдал своих истинных эмоций — старательно притворялся потрясённым тем, как низко может опуститься благородный аристократ! Забраться в чужое поместье, как жалкий медвежатник!

Правда, украл он всего лишь один артефакт — полицейские его описали, зарегистрировали и пробили стоимость. Оказалось, что цена у него небольшая — около двухсот рублей, да и то за золото, из которого сделана раковина. Стоимость артефактов складывалась из их магического действия и мощности. Полицейский сказал, что Раковина — простенький талисман, привлекающий удачу. Когда мне вернули артефакт, я его тоже на всякий случай просканировал, но ничего необычного не обнаружил.

Если подвести итоги, то Голицыну грозило до двух лет условно и штраф до пяти тысяч рублей. Ну и ещё — несмываемый позор, потому что эта история, без сомнений, не останется незамеченной СМИ. Завтра все жёлтые газетёнки и журнальчики в красках распишут, как Голицын пробрался в поместье Ломоносовых, вынес всё, что плохо лежало, включая паркет и плинтуса.

Так что я покидал полицейский участок в прекрасном расположении духа. Когда проходил мимо ломбарда, на секунду мне в голову пришла шальная мысль — сдать Раковину подешёвке, чтобы Голицын гонялся за ней по всей Российской Империи. Но я передумал. Не может быть, что Раковина настолько… бесполезна. Если Голицын лично заявился в мой дом, чтобы её украсть, она явно имеет для него огромную ценность. И едва ли как памятная вещица. Этот артефакт скрывал какую-то тайну. Уверен, когда-нибудь я её разгадаю. А пока… просто спрячу в укромном месте до лучших времён.

Кристина, Егор и Саша уже телепортировались обратно, в Краснодар. Всё-таки им завтра рано вставать на занятия. Мне вообще-то тоже не помешает появиться в Академии, но… Кто сказал, что я не появлюсь. Вопрос — в каком состоянии. Очень сонном и печальном, потому что ночью я не собираюсь спать — самое время познакомиться с Ронинами! Они меня заинтриговали. Хотя бы потому, что в интернете о них было очень мало информации — обрывки, догадки и домыслы. Официально их не запретили, но и Академия, и «СиДР» недолюбливали Ронинов. Мягко говоря.

Я вытащил визитку, которую мне вручил Василь, и набрал номер, напечатанный на ней с двух сторон. Длинные гудки, сброс на автоответчик, и приятный женский голос говорит: «К сожалению, мы не можем сейчас ответить. Пожалуйста, перезвоните». Ну, как пожелаете. Я сбросил звонок и набрал номер заново. И продолжал это делать, пока наконец не раздался щелчок, а следом за ним — строгий баритон:

— Слушаю вас?

— У самурая нет цели, только путь, — отчеканил я.

— Ваше имя?

— Марк Ломоносов.

Баритон замолчал и через несколько секунд настороженно протянул:

— Простите, господин Ломоносов, но наша организация больше не нуждается в ваших услугах.

— Так дела не делаются, — укорил я. — У вашей организации семь пятниц на неделе. Разве так можно? Ваши ребята едва меня не покалечили, так хотели привлечь в ряды Ронинов. А вы сейчас буквально посылаете меня на три весёлых буквы. Не надо так. Из-за вас я расстроюсь, впаду в депрессию и натворю глупостей.

— Вы нам угрожаете? — уточнил Баритон и быстро добавил: — Не понимаю, о каких Ронинах вы ведёте речь.

— Хорошо, понял. Вы хотите поиграть в прятки, — усмехнулся я. — Что ж, считаю до пяти, не могу десяти… Раз, два, три, четыре, пять, иду Ронинов искать!

Снова раздался щелчок, и в трубке взвыли длинные гудки. Вроде бы всё нормально — от меня отстала странная группировка, которая со всеми воюет. Но теперь мне не хотелось отступать просто из принципа — то есть они считают, что могут заявиться ко мне, напасть со спины, попытаться завербовать, а в итоге — дать от ворот поворот, словно это я набивался к ним в друзья⁈ Нет, ребятушки, своих потенциальных работников стоит уважать.

Я задумался, с чего начать своё маленькое расследование. Так как стоящих зацепок у меня нет, то дёрнем за интернет-верёвочку — в одной статье упоминалось, что владелец стрип-клубов «Танцевальное наслаждение» как-то связан с Ронинами. В Краснодаре таких заведений всего три штуки. Я их до полуночи успею обойти. Пошпионю немного, разговоры подслушаю, с помощью Теней покопаюсь в чужих документах — на что-нибудь интересное наткнусь. А если нет… Что ж, вернусь в Академию и разработаю другую стратегию, более действенную.

Два стрип-клуба «Танцевальное наслаждение» находились в центре Краснодара, неподалёку от Академии, поэтому я решил сперва съездить в тот, что торчал на окраине — в районе Гидростроя. В общем, вызвал я такси и поехал. Правда, с адресом вышла небольшая неувязочка — карты показывали одно, а по факту… По факту таксист высадил меня на пустыре, за комплексом жилых многоэтажек. Огней стрип-клуба я нигде не заметил, так что пришлось запустить сканирование местности. Откуда-то справа до меня донеслись магические волны. Такие… нехорошие волны. Очень нехорошие. От них смердело смертью.

Я направился в их сторону — чуйка привела меня к отдельно стоящему строению в форме буквы «П». Оно находилось в небольшой рощице — ну, сперва я подумал, что это рощица, в темноте не разглядел. А по факту оказалось, что это — густой парк с комфортной зоной отдыха. К нему вела широкая асфальтовая дорога, по краям которой возвышались фонари. Сейчас они почему-то не горели. Да и в парке было темно — только едва-едва мерцала вывеска стрип-клуба. Всё это было странным, поэтому я подошёл сбоку, через пустырь, и, перепрыгнув через забор, спрятался в тени деревьев.

Во дворе стрип-клуба стояла одна машина — серая буханка, водитель которой прохаживался вдоль здания и курил. Заведение открывалось в десять вечера, сейчас на часах было одиннадцать — по идее, посетители уже должны были бы прибывать. Вдруг главная дверь распахнулась, наружу вывалилось пять человек в тёмных защитных костюмах и перчатках. Они спустились по крыльцу и разделись, оставшись в футболках и брюках. Свет тусклой вывески упал на снятые защитные костюмы, и я поморщился — они были светло-голубого цвета, но потемнели от крови. Я просканировал стрип-клуб — живых там не было, спасать некого. Ладно, можно не торопиться.

— Как-то это не по-человечески, — пробормотал один из мужиков, стрельнул у водителя сигарету, закурил и глубоко затянулся.

— Двух зайцев одним выстрелом, — равнодушно бросил другой и повернулся к тёмной фигуре, которая застыла у буханки, со стороны переднего пассажирского сидения: — Командир, так чо, мы объявим войну ублюдкам? Неужто на моей улице будет праздник?

— Когда-нибудь, когда-нибудь, — мечтательно произнёс командир, запрокинув голову. Видимо, любовался звёздами. Красные отблески от вывески упали на его лицо, и я мысленно выругался: да это ж тот майор, который допрашивал меня, Кристину и Егора! Ну, когда мы помогали сидровцам патрулировать сектор с Трещинами, но случайно наткнулись на русалку. А потом нас попытались прикончить сидровцы, но я расправился с ними раньше… Злобный майор, который обвинял нас в убийстве своих подчинённых, руководил нападением на стрип-клуб «Танцевальное наслаждение». Вот так встреча!

— Все докурили⁈ — гаркнул Майор. — Тогда в машину, быстро! Ещё не хватало, чтобы нас здесь засекли!

Сидровцы — а теперь я не сомневался, что все эти мужики были бойцами «СиДР» — загрузились в буханку. Автомобиль взревел и выехал с территории стрип-клуба. Я для верности выждал десять минут и, убедившись, что сидровцы не вернутся, скользнул внутрь здания. В нос сразу же ударил сильный запах железа. Кровь была везде: на потолке, стенах, полу. Я прошёл дальше, в основной зал для посетителей, и прикрыл глаза, чтобы не видеть отвратительного зрелища. Шестнадцать окровавленных тел были подвешены к потолку, словно свиные разделанные туши. Даже у меня — воина, который сражался на войне, — по коже пробежал мороз от этой невероятной жестокости.