– Ничего. Я – ничего. Делать будешь ты.

– Я? Да ты рехнулся!

– Нет, любимая. – Он сунул меч в ножны. – Ты наденешь свою лучшую шляпку и отправишься во дворец. Интересно, вернулся ли король из Эвонглейда?

– Страшное это время, старость, – сказал Энди, тяжело, словно грузящий мешки мельник, взбираясь в седло чалой лошадки. – Я прослежу, чтобы ты не сбился с дороги. Не хочу, чтобы заблудился.

– Сэр, честь требует удовлетворения за такое замечание. Опершись на подставленную руку конюха, Дюрандаль уселся на серого с куда большей (по его собственному мнению) грацией. Его сын был опытным всадником, хотя и довольно-таки неуклюжим.

Небо уже посветлело, ожидая своего повелителя, солнца, как двор ожидает появления монарха. Копыта застучали по грязному настилу, белый пар вырвался из лошадиных ноздрей. Дети еще спали, но Мод и кое-кто из слуг вышли попрощаться и пожелать путникам удачи, а донесшееся из стойла ржание прозвучало подобно напутствию, которым дряхлый Дестриер провожал давнего друга. Всадники направились к воротам.

Оба молчали, пока не выехали из леса на возвышенность, где остановились и, обернувшись, посмотрели на приютившийся в ложбине, среди деревьев, полей и садов, дом. Для Дюрандаля Айвиуоллз был неразрывно связан со щемящими воспоминаниями о Кэт, о былых днях могущества и счастья, о внуках, которых она так и не увидела.

Дорога извилистой лентой снова исчезала в лесу.

– Рад, что ты, отец, нашел сегодня нужный меч. Вчера, когда ты надел старый, а потом еще и потерял его, мне стало не по себе.

Дюрандаля беспокоила привычка Энди вечно совать свой нос в чужие дела, но теперь он по крайней мере уже не удивлялся этому – ребенком Энди тоже отличался неумеренным любопытством. Повзрослев, парень приобрел известность исследователя.

В деле Суизина Дюрандаль чувствовал себя как человек, под ногами у которого тонкий, готовый вот-вот проломиться лед. Неприятное происшествие не сводилось только к возможной потере репутации или судьбе мальчишки: оно грозило сотрясти основы Шивиальского королевства или даже ввергнуть половину Эврании в пучину войны. О себе самом Дюрандаль не беспокоился – он был достаточно опытен, чтобы исполнять обязанности так, как представляется нужным ему, не заботясь о последствиях, – но оставалась еще семья, и Великий Магистр твердо намеревался сделать все, чтобы она не пострадала. При землетрясениях под руинами часто гибнут невинные, и вряд ли кто-то будет чувствовать себя в безопасности, если в воздухе запахнет обвинением в измене. Инквизиторы способны распознать любую ложь, а потому единственная защита от них – оставаться в неведении. И как теперь отвечать на вопросы сына?

Спустившись на равнину, Энди пришпорил чалую, и Дюрандаль тоже заставил серого перейти на рысь. Шутки шутками, но годы начинали брать свое. Он еще не отошел от поездки в Айронхолл, а тут еще одно путешествие. Если погода не подведет, то домой они вернутся через два дня. Ему бы, конечно, хотелось задержаться в Айвиуоллзе подольше, но чем короче отсутствие, тем меньше вероятность того, что облеченные властью заметят что-то и потребуют дать отчет, а то и заподозрят неладное и применят более сильные меры воздействия.

– Ты ошибся, сын. «Жнец» – мой меч и всегда был им.

Энди бросил на отца задумчивый взгляд. Это был плотный, кряжистый мужчина, не столько привлекательный, сколько суровый, с крупным, широким лицом, с которого так и не сошел въевшийся в кожу тропический загар, приобретенный в бытность его моряком. Решительный, но флегматичный и осмотрительный, Энди отличался при этом полной непредсказуемостью. Свое собственное состояние он сколотил торговлей с далекими странами, домой вернулся уже немолодым, а устроившись, обзавелся семьей. Ему достался Айвиуоллз, который Энди расширил и за короткое время превратил в образцовое поместье, вызывавшее восхищение у всех землевладельцев Шивиаля. Его уважали как знатока севооборота, садовода и конезаводчика. Никому не доставляет удовольствия видеть, как твой сын вступает в средний возраст, но Дюрандаль очень гордился Энди.

– Что ж, глаза у меня уже не те, что раньше. Великий Магистр рассмеялся.

– Да им позавидует любой ястреб.

Ему не хотелось рисковать, обсуждая случай с Суизином, но грустная повесть о Бомоне уже не могла считаться свежей новостью. Печальная история бывшего лучшего фехтовальщика если и не стала всеобщим достоянием, все же не являлась и тайной. Придворные стервятники давно растащили ее по углам. В общем, говорить о Бомоне можно было без опаски.

– Не нужно об этом распространяться, но вчера я навещал одного друга. Небольшая услуга.

Странная услуга – подкинуть человеку такое смертельно опасное дело, как похищение Суизина, но, с другой стороны, Бо и его темпераментной черноокой женушке и так нечего терять. Бо – единственный в Шивиале, кто смог бы найти разгадку.

Роланд сосчитал годы.

– Помнишь Монпурса? Сын пожал плечами:

– Смутно. Твой предшественник на посту канцлера.

– Прекрасный человек. Лучший из всех, кого я когда-либо знал. Блистательный воин, великий политик. Мой друг и наставник. Мой кумир.

– И предатель?

– Нет. Патриот. Да, мне пришлось обойтись с ним жестоко, но это другое дело. Так вот, есть один Клинок, бывший Клинок, который очень напоминает Монпурса. Такие же светлые волосы. Быстр, как луч солнца. Невероятно опасен с мечом в руке. Когда мы приняли его, он взял имя Бомон, в списке такое имя не значилось, но я позволил. И разумеется, вся школа тут же стала называть его Бо.

Энди ухмыльнулся:

– Он знал, что оно означает?

– Да, конечно! Бо никогда не попадает в нелепые ситуации.

Если не считать вчерашнего эпизода, когда он увидел на столе «Справедливую Награду». Что ж, уже ради одного этого стоило совершить поездку из Старкмура.

– Отец, любой капитан знает, как опасно заводить любимчиков среди подчиненных. Не верю, что ты позволял себе такие игры в Айронхолле.

Лошади шли легким галопом, тяжелые копыта равномерно били по укатанной дороге. Над полями, где недавно сжигали жнивье, поднимались легкие струйки дыма. Шиви-аль процветал, пользуясь плодами мира. Во всех областях, кроме самого крайнего севера, урожай 402 года оказался наилучшим за долгие десятилетия. Заслуги – без всякой на то причины – припишут, конечно, королю Ательгару. Войну, угроза которой явственно ощущалась всеми на протяжении последних двух лет, похоже, удалось предотвратить.

Нельзя допустить, чтобы такая мелочь, как похищение Суизина, испортила все это!

– Я не играю в любимчиков, сын. Но Бомон был похож на Монпурса, он настолько превосходил остальных, что такая проблема никогда и не вставала. Он не имел врагов. Его не приходилось одергивать.

В последние школьные месяцы младшие дети дали ему новое имя – Парагон.

Да, он был яркой звездой, с блеском промчавшейся по небу, а потом упавшей на землю и погасшей.

Утро выдалось чудесное. Четырехугольный двор уже огласили крики учеников, начавших урок фехтования. Отряд Стручков устремился за ворота, словно бросившись в кавалерийскую атаку. Легкий туман, поднявшийся с весенним солнцем, смягчил резкие очертания голых скал и укрыл коварные трясины Старкмура; белесая завеса задержалась на крепостных стенах и башнях Айронхолла, сделав их похожими на неприступные укрепления древних царств, что оказалось не по силам архитекторам. Конечно, эта чудовищная подделка не была настоящим замком. Служить тюрьмой для юных правонарушителей Айронхолл мог только потому, что его окружали непроходимые болота. Но зато другой такой фехтовальной школы не знал весь прочий мир. Одинокий ястреб патрулировал небо, на коньках крыш миловались голуби, дразня разгуливающих по конюшенному двору кошек. Дюрандаль затягивал подпругу, когда услышал пронзительные детские голоса.