Почерк неровный, но узнаваемый, Ташин.

– Кто это принес? – прошептала Софья.

– Воевода Афанасий, – пробормотала Евдокия. – Сказал, что не знает, в чем дело, но он лжет.

– Платье… туфли…

Софья надела верхнее платье, несмотря на мешающие ей попытки старой няньки помочь, поверх ночной рубашки, пытаясь собраться с мыслями, разбросанными, как обломки лодки после крушения. Дмитрий решил, что Таше безопаснее всего оставаться в Темкинском дворце с Еленой, но страже Темкина пришлось сопровождать его в Фарицев и Звоноград. Старый Афанасий вызвал из отставки людей на подмогу, но у него было меньше дюжины человек.

– Кто в охране сегодня вечером? – спросила Софья, подходя к двери.

Перед тем как пройти в переднюю комнату, она услышала ответ Евдокии:

– Оба войска.

Плохие новости. Игорь организовал стрельцов как нерегулярную армию по многим причинам, но самая главная – недоверие Дворцовому Полку, традиционно охраняющему Кинск, называя их «пресмыкающимися перед боярскими сынками». Взяв ответственность за поддержание закона и порядка, стрельцы способствовали анархии.

Позже царь разделил полномочия между двумя войсками – не потому что осуждал нанесение увечий, а потому что перестал доверять стрельцам.

Воевода Афанасий ждал в передней комнате, величественный, в парчовой мантии и большой меховой шапке, подтянутый, в лавине белой бороды и с позолоченным посохом. Для него большой честью было держать саблю, и он собирался делать это еще долгое время. Афанасий медленно повернулся к царице, которая знала его всю жизнь и доверяла ему, как Евдокии. Два молодых мечника позади него держали фонари. Отблески света в их глазах и тени на скулах производили ужасающее впечатление. Они стали охранниками около четырех месяцев назад.

– Хорошо, что пришел, старик. – Не останавливаясь, Софья прошла к двери. – Что происходит?

Он похромал за ней, постукивая посохом.

– Ее высочество хотела, чтоб послание доставили вам сразу без промедления, ваше величество. Я думал, безопаснее принести самому.

Очевидно, старик не хотел вдаваться в детали.

– Подготовить карету, ваше величество? – Он тяжело дышал, стараясь не отставать от нее.

– Быстрее пешком.

Хотелось бы ей знать, что бы сказал Игорь, услышав, что его жена разгуливает по улицам в такой час, фактически без охраны?

Лестницы в царском дворце были неудобными, как и дверные проемы, узкие и спиралевидные. Один из мечников пошел первым, и царица двинулась за светом его фонаря вниз.

Ее словно гнали вперед самые дикие из диких гусей. Княжна все еще была невинным ребенком, в том возрасте, когда крестьянки становятся матерями. Таша вела себя, словно попрыгунчик, дюжина кузнечиков, в ожидании того, как переплывет полмира в страну, о которой впервые услышала только четыре года назад. Елена, не воспринимающая ничего вокруг, не могла ей помочь. После ее испытания – родов в крестьянской лачуге на дороге и без мужа, она находилась в каком-то трансе, поглощенная лишь заботами о ребенке.

Гуси могли оказаться и не такими дикими. Но что должна была сделать Софья – не придать записке значения и остаться дома? Она остановилась на ступеньке:

– Кто сегодня на дежурстве?

– Оно сегодня раздельное, ваше величество, – сказал гвардеец. – Собачьи головы здесь.

Подошел Афанасий. Софья прошла дальше под низкими потолками в Колонный зал, а потом в Зал статуй. Приглушенный свет очертил дюжину мужчин в черном за одним из длинных столов, с вином и игральными костями. Удивительно, что с ними не было женщин. Их предводитель вскочил и подбежал к ней, опустив руки и не думая отдать честь или поклониться. Он был похож на обезьяну и так часто попадал в неприятности, что царица Знала, как его зовут.

– Мне надо выйти, сержант Суворов. Я хочу…

– Пропуск, девушка, – злобно подмигнул он.

Его люди окружили их. Сердце Софьи подступило к горлу, но подобная сцена очень часто снилась ей в кошмарах. Она всегда знала, что рано или поздно это произойдет – столкновение лицом к лицу со стрельцами. Теперь у нее не было выбора – Таша нуждалась в ее помощи.

– Пропуск? Сержант, вы знаете, кто я! Отойдите и выделите мне людей для сопровождения.

Его колебание подсказало царице, что у стрельцов не было указаний повиноваться ей или нет, не было правила, запрещающего ей покидать дворец.

– Клянусь звездами! – крикнула она. – Мой муж узнает об этом! – Софья обвела всех разъяренным взглядом. Даже самые молодые из них были на несколько лет старше ее. – Вы смеете угрожать царице? Клянусь, вы попляшете под кнутом на Базарной площади! Все вы! Двести ударов для вас, Суворов, и пятьдесят для каждого из остальных!

Такого рода доводы они понимали. Суворов покраснел, но не показал, что именно последние слова убедили его, Он отступил в сторону с притворным выражением почтения, пытаясь сохранить лицо.

– Алексей Посник, проводите ее величество. Названный мужчина встал позади нее, присоединился к Афанасию и темкинским гвардейцам, но Софья не стала спорить. Она знала, что одержала победу. Ярость ее успокоилась, и ей пришлось сжать зубы, сдерживая улыбку. Царица молча вышла.

Вторая заминка произошла у ворот, охранявшихся тяжеловооруженными всадниками Дворцового полка. Между двумя войсками велась кровавая вражда, но царица потребовала еще людей. Ей выделили четырех человек с копьями. Софья предотвратила споры между сопровождавшими ее мужчинами, разделив их на два отряда: стрельцы шли справа, остальные слева. С таким сопровождением она успешно прошла оставшиеся посты.

Ветреная улица. Ледяные звезды. Верхний город считался самым большим городом в Скиррии, за исключением Кинска. За его стенами с мелкими зубцами растянулся царский дворец – национальное сокровище страны, а также монетный двор, казармы стрельцов и Дворцового полка, судебный дом, государственный оружейный завод и много дворцов придворных семей, некоторые из последних теперь превратились в руины. Также здесь были конюшни, тюрьмы, бани, школы, госпиталь и другие здания неизвестного назначения.

Темкины представляли собой небольшой род до того, как дед Софьи женился на царевне Катерине. Их дворец был одним из самых маленьких, но зато и одним из самых новых, построенных для деда Софьи ритизианскими архитекторами. В окнах горел свет. Царица позвонила в колокольчик. Спустя некоторое время дверь открылась.

Зал из блестящего мрамора сверкал фресками и свечами в хрустальных люстрах. Казалось, здесь собралась вся прислуга. С бледными, испуганными лицами, натянутые, как тетива лука, они ждали Софью. Из тесного помещения кухни вышел мажордом Локуров, признанный национальным героем нарзанианских войн. Он поклонился ей. Таши и Елены в зале не было, и горло Софьи сжалось от страха.

– Где моя сестра? Где княгиня Елена?

Локуров, представительный, грузный мужчина с начинающей седеть бородой, ответил:

– Их высочества в своих спальнях, ваше величество. Они… вне опасности.

Его заминка означала – «ничего серьезного».

– Вы, – сказала Софья эскорту. – Ждите здесь. И ведите себя прилично!

Она подошла к широкой лестнице, понимая, что оставляет вооруженных мужчин из трех разных войск в одном помещении с перепуганной прислугой. Это словно раздувать горящий факел в соломенном амбаре, но даже стрельни получили свою порцию страха. Здесь могло произойти нечто, требовавшее внимания царя.

Приподняв одежду, царица стала подниматься по лестнице, Локуров шел следом.

– Рассказывай! – приказала она.

Он начал, подбирая слова, но одного имени было достаточно – Федор. Федор! Софья оступилась и чуть не упала.

Это объясняет всеобщий испуг и нежелание говорить. Фе. дор проявлял к Таше опасный интерес после объявления помолвки.

Если царевич вернулся в Верхний город, тогда Игорь, вероятно, тоже.