— Да, она мне сказала. А Никаноровна что говорит? — вмешалась Лидия Алексеевна.

— Ну, пожелала всего хорошего. Поговорили. О личном интересовалась .

— Хм, мы тоже хотим узнать о личном, — пробубнила Егоровна, допивая чай. — Шурку-то уволили. Я ее вчера видела, с фингалом под глазом и рука в гипсе. Видимо, какой-то хахаль разукрасил. И пьяная опять…

— Да бог с ней, с курвой этой, — махнула на подругу Лидия Алексеевна. — Ты ведь с Глебом своим так и не поговорила. Уедешь, не попрощаешься? Уж после всего, что случилось, я думала, вы помиритесь!

— Не судьба, наверное, Лидия Алексеевна. После похорон его матери мы не виделись. Нина Никаноровна мне тоже сегодня этот вопрос задала, но мне нечего вам ответить. Он не ищет встреч со мной, значит, не простил. Да и я себя не простила. Похоронила заживо любимого человека, предала.

Голос у Киры сорвался. Закусила губу, сморгнула непрошенные слезы. Господи, сможет ли она когда-то об этом всем спокойно говорить?

— Ты уж прости нас, девонька, — Егоровна погладила Киру по руке, — любопытные мы не к месту. Да к тебе уж очень привязались. Думали, наладится все у вас. Глеб вон какой мужчина хороший, не то что твой муженек бывший. Фамилию-то поменяла?

— Да, сегодня уже с новым паспортом, — похвалилась Кира, снова улыбаясь. — И снова я Кира Стрельнева!

— Ну счастья тебе, что сказать! Дай обниму на прощание! — Егоровна стиснула Киру в своих медвежьих объятиях, а потом к ним присоединилась и Лидия Алексеевна.

— Ты нам звони, как устроишься. Все-таки город большой! Почти столица. Нужна помощь будет, не стесняйся, проси!

— Спасибо вам огромное, — пробормотала растроганная Кира.

— Егоровна, ну хватит шмыгать! На автобус опоздаешь! Отпусти девочку!

— И то правда, — отступила Егоровна, — побегу.

Егоровна еще раз расцеловала Киру в обе щеки. Что-то прокричала своей сменщице в коридоре. Все стихло.

— Ну присядь на дорожку. Может чаю? В последний раз.

— Спасибо, Лидия Алексеевна. Присяду на пару минут, а потом побегу. Мне еще машину с лишними вещами отправить к родителям нужно. С собой ведь я все не возьму.

— С мамой так и не помирилась?

Кира вздохнула и пожала плечами.

— Не знаю даже, что ответить. Мама осталась при своем мнении, Юра у нее любимый зять, она до сих пор с ним созванивается. Он ее даже на свадьбу пригласил. Эта секретарша его уже от него беременная. В октябре распишутся.

— Эх, как он быстро. И не горевал.

— Может, даже лучше так, быстрее забудется?

— А там тебя встретят? Ведь ночью самолет прилетит?

— Да, тетушка моя с мужем встретят. Я первое время у них поживу, а как квартиру подыщу, сразу съеду.

— Ну, дай бог, всего хорошего тебе Кирочка! Беги, и мне пора на кухню уже, потеряли , наверное.

Кира обняла женщину и еще раз тепло попрощалась. Здание реабилитационного центра она покидала с легкой грустью. Рано или поздно все равно бы пришлось расставаться, но Кира решила не привязываться к месту и к детям.

Решение о перемене места жительства пришло внезапно. В один день она получила свидетельство о расторжении брака, огромный денежный перевод от Юрки в качестве компенсации за часть квартиры и предложение от родственницы пожить у нее. Большой город, большие возможности, смена обстановки, — тетушка расписывала плюсы, а Кира уже в первую секунду решила, уедет. Слишком многое в этом городе напоминало о прошлом, слишком душа тянулась к Глебу. И все это легко могло перерасти в новую депрессию.

Поэтому уже на следующий день заявление об увольнении лежало на столе у заведующей, а Кира приступила к сборам вещей и предстоящему переезду.

Жалела ли она о своем скоропалительном решении сейчас? Нет. Ей казалось, что это единственный верный выбор. Нужно научиться жить заново, не оглядываясь на прошлое. А в этом городе так не получится. Конечно, приятна была забота сотрудниц, за короткое время ставших ей настолько близкими. И даже заведующая сегодня расстроенная, уговаривала ее подождать и подумать. Попросила новый адрес, где остановится Кира, и обращаться, если вдруг нужна будет помощь.

День пролетел в суматохе: чемоданы, отправка вещей, документы, ключи от квартиры, почти забытый ею телефон на тумбочке… Воспоминания прожитого мелькали пестрыми картинками перед глазами.

С теплыми чувствами Кира покидала город, ставший уже родным.

Смотрела на вечерние огни через окно самолета, в мыслях прощаясь навсегда со своим любимым…

Она была уверена, нужно отпустить его, навсегда, по-настоящему, и тогда обязательно все получится, и сложится жизнь, и появится будущее…

— Кира, ну посмотри только, ка-а-ак он на тебя смотрит! Неужели ты не чувствуешь! — Ирочка донимала новую сотрудницу, поражаясь тому, какая та нерешительная особа. — Весь отдел только о вас и говорит. Зря ты нос воротишь! Стас Николаевич очень видный мужчина. Ну и что, что ему уже почти сорок! Зато опытный и, знаешь, очень даже при деньгах.

— Спасибо, Ир, я достаточно зарабатываю. На хлеб с маслом хватает.

Кира неспеша доедала обед, не воспринимая за чистую монету восторг новой знакомой и пыталась не обращать внимания на покалывание в затылке. То, что начальник соседнего отдела сидит где-то за соседним столиком и снова прожигает ей дыру в спине, уже стало привычным. Мужчина действительно был хорош собой, но трудовые будни не предполагали свободного времени для знакомства. К тому же Кира приходила на полчаса позже, а уходила на час раньше, чем Стас Николаевич. И единственной возможностью увидеться с ним был обеденный перерыв, который Кира проводила с Ирочкой в кафе на первом этаже здания. Но за весь месяц он так и не решился к ней подойти, а Кира сама встреч не искала, да и вообще была далека от флирта.

— Ну и что! Все равно он классный! А эти розы по утрам на твоем столе? Ты думаешь, это наш Василь Василич, что ли, тебе их присылает? Наш царь-батюшка, хоть и кобель, но ты точно не в его вкусе. У него эталонные бабы — размер груди не меньше четвертого, и чтобы юбка по швам трещала, не вмещая пятую точку.

Кира прыснула со смеху, не удержавшись. Ирка была прямолинейной и очень жизнерадостной, тараторила без умолку и почему-то с первого дня взяла под свое крыло тихую Киру. В душу не лезла, общались они только на работе, что Киру определенно устраивало.

Вдруг Ирка замолкла, закашлялась и покрылась красными пятнами, а потом просипела:

— Идет…

Кира не успела понять, что происходит, как услышала рядом:

— Здравствуйте, Кира Сергеевна. Не сочтите за дерзость, хотел с вами поговорить. Разрешите?

Кира растерянно посмотрела на отчаянно моргающую ей какой-то глазной азбукой Морзе Ирочку, робко улыбнулась подошедшему мужчине и ответила:

— Да, конечно. Я уже пообедала. Мы можем поговорить, пойдемте, нам все равно по пути.

Мужчина облегченно вздохнул и подал ей руку.

Широкая ладонь с чуть шероховатыми крепкими пальцами приняла ее худенькую прохладную ручку.

— Я еще посижу, — пискнула Ирочка, давая возможность влюбленному мужчине наконец-то сделать первый шаг. Или не первый, потому что она, к примеру , уже давно бы приняла ухаживания этого красавчика, а не строила из себя недотрогу, как Кира Стрельнева. Новенькая отличалась переизбытком скромности , что явно ей мешало устраивать личную жизнь.

Кира вышла из-за стола и, поблагодарив Иру за компанию, направилась к выходу. Мужчина, не отпуская ее руки, следовал рядом. От него приятно пахло дорогим парфюмом и вообще исходила какая-то уверенность и особая сила. Возможно, Ира права, и к нему стоит присмотреться повнимательнее.

Как только дверь в кафе закрылась за их спиной, Стас Николаевич облегченно вздохнул и спросил:

— Кира, надеюсь, вы не в обиде за мою вольность?

— Вы о чем? — улыбнулась она, аккуратно освободила руку и вцепилась в сумочку.

— Я о красных розах. Наверное , молодой девушке подошли бы другие цветы, но я просто таким образом хотел выразить свои чувства.