– Киреныш! – крикнул Глеб, приложив ладони ко рту. – Я вернулся!

Через несколько минут из зарослей ивняка вышла заплаканная Кира. В груди вдруг что-то вскипело и Глеб, подскочив к любимой, схватил ее за плечи:

– Киреныш, милая, что с тобой?

– Ничего, пусти.

– Кир, я не понял. Что за десять минут произошло? Тебя Юрка обидел?

Кира опустила глаза. Сказать? А поверит ли? И сам он чем занимался с Шуркой? Спросить?

– Юра тут ни при чем, – соврала Кира. – Зачем мы вообще тут остались? Я домой хочу.

Глеб прищурившись оглянулся на друга. Тот улыбнулся и пожал плечами, мол, женщины…

– Домой так домой. Сам хотел предложить. Тем более Шура там осталась.

– Нет, Глеб, ты не понял, я ДОМОЙ хочу!

– Кир, да что случилось-то? Может, объяснишь по нормальному?

– Мне надоел этот фарс. Не встреча, а чёрт-те что. Шурка как белены объелась, Юра себя не знает куда деть. Извини, плохая была идея, жалею , что напросилась на этот отдых.

– Кир, милая, – Глеб притянул девушку к себе и прижал к груди, – прости. Давай и правда развезу всех домой.

Он поцеловал любимую в макушку, а затем, отпустив ее, погрузил в машину оставшиеся на берегу вещи. Юрка стоял поодаль, курил и старательно делал вид, что совершенно их не знает. Дурацкая привычка, выдающая его с потрохами – значит что-то он все же натворил. Только сам не расскажет, да и Кира, похоже, не захочет.

На даче тоже все свои вещи собрали быстро. Посуду Глеб загрузил в посудомойку. Кира помогла прибраться. И уже через час все молча сев в машину, отправились домой. Шурка ехала с воткнутыми в уши наушниками, Юрка сел сзади, не желая еще больше расстраивать Киру. Девчонка ревновала, зерно недоверия было посеяно, и рано или поздно оно должно было дать ростки. А сейчас Кире нужно успокоиться, поэтому пусть посидит рядышком с Глебом. Глеб же вел машину, изредка поглядывая на Киру. Та, безвольно опустив голову на подголовник, смотрела на дорогу, совершенно безучастная.

Девчонок завезли на квартиру, а потом поехали к Юрке. Припарковавшись у дома, Глеб повернулся к другу и прямо спросил:

– Ну, может, все же сознаешься, что натворил? Или мне Киру пытать?

– Сознаюсь. Влюбился. И Киру у тебя заберу.

– Не смеши, она не вещь. Кира сама сделает выбор.

– Вот именно, сделает. Прощай, друг. Ключи оставь под колесом, я найду. – Юрка хлопнул друга по плечу, словно тот был водилой такси, и вышел из машины, с шумом закрыв дверь.

Глеб ошарашенно смотрел ему вслед, еще не осознавая до конца, что сегодня их крепкой дружбе пришел конец.

Юра. Настоящие дни...

– Юрий Геннадьевич, у вас на десять назначена встреча, а вы задерживаетесь, – укоризненно покачала головой Наталья. Если бы рядовой секретарше это было непозволительно, то Наташе точно сошло с рук. Во-первых, и прежде всего, она считалась непросто секретарем, а правой рукой своего начальника, и он не раз об этом прилюдно заявлял. А во-вторых, встреча на десять предстояла не абы с кем, а с крупным иностранным заказчиком. Обслуживание зарубежной фирмы в долгосрочной перспективе было лакомым кусочком для любой фирмы. И Юра тоже дураком не был, а потому Наташеньке виновато-благодарно кивнул, попросил крепкий кофе без сахара и ушел в кабинет, готовиться к предстоящей встрече.

Наталья, немного подув губки, что ни черта этот напыщенный индюк не заметил ее нового платья, приготовила в кофемашине требуемый начальником напиток, а затем по пути захватив со стола увесистую папку с документами, прошла к нему в кабинет.

Окинув цепким взглядом начальника, она отметила и складку вокруг губ – значит, он чем-то расстроен, и взъерошенные волнистые волосы – значит на работу все же торопился и волновался, и отброшенные в сторону очки в толстой черной оправе – значит, у нее есть пять минут на приватный разговор. Пока она ставила чашечку кофе на стол, Юрий Геннадьевич задал вопрос первым:

– Наташ, скажи, вот зачем женщине работать?

– Как зачем? – растерялась она. – Чтобы обеспечивать себе достойную жизнь.

– А если достойная жизнь уже обеспечена? Ну, к примеру, мужем.

Наташа, догадываясь, о чем пойдет речь, стала аккуратнее в словах.

– Когда женщина работает, она общается, ей есть куда нарядиться, с кем поговорить, и она не чувствует себя такой одинокой. Мы ведь, женщины, очень любим поговорить. А дома кроме детей и вечером уставшего мужа никого не видим, – убедительно ворковала Наталья, преданно смотря мужчине в глаза, словно сама каждый день это испытывала. Хотя ни дня замужем не была и уж тем более детей раньше тридцати заводить не собиралась.

– Все равно не понимаю, – расстроенно вздохнул Юрий Геннадьевич и, размяв переносицу, водрузил на нее очки. Все, началась работа. – Давайте, Наталья Александровна, бумаги. И в десять приглашайте наших партнеров, я буду готов.

Наталья сгрузила перед начальником толстую папку, огладила стан в обворожительном черном платье, а затем молча удалилась из кабинета, чувствуя, как Юрий Геннадьевич прожигает ее спину взглядом.

Голодный. Это хорошо.

Наташенька себя считала удачливым человеком, и когда среди нужных людей прошел слух, что молодой и перспективный программист ищет помощницу, то сделала все, чтобы с ним встретиться. И то, что всегда мешало ей в общении с мужчинами (а именно мозги, которые она не желала отключать), в глазах будущего начальника оказалось несомненно ее достоинством.

Недостатков в работе, как и в молодом, красивом мужчине, проводившем собеседование, она не нашла. Сначала он обещал совсем мизерный оклад и ненормированный рабочий день. Но Наташа сразу поняла, что те идеи, которыми бредит Юрий Геннадьевич, в скором времени станут золотой жилой, а то, что ей сейчас придется с ним работать на равных, давало возможность со временем стать незаменимым помощником, которому он будет доверять все и, возможно, даже больше. Глупой Наташенька никогда не была, да и работать с отдачей умела. И теперь, получая хорошую зарплату и понимая, что это еще не предел, очень расстраивалась оттого, что ее дорогого начальника отвлекает пустоголовая женушка. Пустоголовая в прямом смысле слова – без образования, сидит дома на всем готовеньком, да еще и нос от мужа воротит. Видно же, что мужик голодный. В общем, зря занимает свое место. На работу она теперь, видимо, захотела. А Юрий Геннадьевич жену не хочет отпускать, боится, что эта безголовая кукушка из гнезда улетит. Ну и пусть бы себе летела, ведь только мешает.

Работа, работа… Надо помочь девочке. Такую работу найти, чтобы впахивала там с утра до ночи и особо мозги мужу не колупала. Меньше видятся, крепче спят. Дожать их и без того хрупкий брак, и дело с концом.

Наташа открыла базу вакансий из местного центра занятости, к которому благодаря дружеским связям имела постоянный доступ, быстро пробежалась по реальным и имеющимся, нашла одну особо непривлекательную. Скопировав все данные, накидала в ворде бюджетную рекламную листовку, распечатала ее на принтере и положила в сумочку. Дело осталось за малым – доставить рекламку по адресу. А там, глядишь, клюнет рыбка и одной проблемой станет меньше.

Кира. Настоящие дни...

Кира, стоя под струями горячей воды, смывала его прикосновения. Он разозлился. Он все понял. Да и до этого, наверное, прекрасно понимал, что она ничего не забыла. Что любит другого и жить не хочет. Да, в какой-то момент согласилась, повелась, пожалела мать, решила попробовать жить заново, но все, что сейчас происходило, сложно было назвать жизнью. Да, она дышала, ела, пила, передвигалась, думала, плакала, смотрела сериалы. Только в душе было пусто и черно. О каком ребенке могла идти речь? Разве сможет она в таком состоянии подарить малышу любовь и заботу? Кто-то из знакомых настоятельно посоветовал родить, уверив, что любовь к ребенку лечит. Но зачем дитем прикрывать эту дыру в душе? Нечестно, несправедливо.