– Доброе утро, Кира Сергеевна! Рассказывай, с чем пожаловала?

– Здравствуйте, Нина Никаноровна, – с улыбкой поздоровалась Кира. – Я по поводу Андрея Березкина. Его мама оставит мальчика в эти выходные в центре. Попросила меня взять смены, чтобы за ним присмотреть. Вы же знаете, как он ко мне привязался.

– Да, наслышана, Кирочка. И что ты решила?

– Я дала свое согласие, а Лиза должна вам позвонить, ну или заехать, не знаю. В общем, я отработаю выходные с Андреем.

– Отлично, я рада, что ты нашла общий язык с пациентом и его мамочкой.

– У меня еще один вопрос.

– Да, конечно.

– Простите, услышала ваш разговор. Будет новый массажист?

– Да, со следующей недели. Сын моей хорошей знакомой. Он врач, но получил травму, переучился на массажиста, ищет работу. Верочка сама решила ему помочь, вот мне и позвонила. Хорошие люди, ответственные. Таких можно и без собеседования брать на работу!

– Это отличная новость! Дело в том, что я уговариваю маму Андрейки записаться на массаж, но к Полине, она сказала, ребенок не хотел ходить.

– Да, я помню. Мы тут все после этих процедур валерьянку пили. Хорошо, я поняла тебя. С матерью мальчика мы это обсудим, ну и запишем его к новому доктору.

Кира от радости чуть не захлопала в ладоши.

– Нина Никаноровна, спасибо!

– Да что ж ты, рада, как за себя! – удивилась заведующая, внимательно посмотрев на Киру сквозь очки. А потом по-доброму отпустила: – Иди, егоза, работай.

Кира соскочила со стула и, еще раз улыбнувшись заведующей, вышла из кабинета. Уже закрывая двери, она нечаянно спиной столкнулась с кем-то, стоящим у выхода.

– Ой, – поморщилась она от впившегося в спину чужого локтя. – Простите, я вас не заметила.

Кира подняла взгляд и остолбенела. Хорошее настроение как ветром сдуло. Перед ней с перекошенным от злости лицом стояла Шурка.

– Шура? Здравствуй.

– Какое поганое утро. А я-то думаю, в списках фамилия знакомая появилась. И точно, Кирка Стрельнева. Предательница.

Кира дернулась, как от удара. Но отвечать нахалке не стала, устраивать скандал у кабинета заведующей не хотелось.

– Хорошего рабочего дня, Александра Васильевна. Точно так же была вам не рада.

Шурку раскрыла рот от негодования, но Кира не стала дожидаться ответа, обошла бывшую подругу и вышла из приемной.

Трясло от встречи, от пережитых заново эмоций. За минуту, там у двери заведующей, перед глазами пронеслись события двух лет. Шурка беспечно бросалась словами, которые ранили не хуже ножа.

За что Шурка так с ней?

Кира проверила спящего Андрейку, затем прошла к девочкам Мире и Насте. Их нужно было переодеть и приготовить к завтраку. А потом, через час, должны подъехать Маша и Дима, которых всегда первыми вели на процедуры, а затем уже всех остальных, по очереди.

В коридоре Кира столкнулась с бабушкой Карины, та приводила внучку сама, сама ее переодевала и усаживала в игрушки до прихода сиделки.

– Здравствуйте, Лидия Алексеевна. Как Карина?

– Капризничает. Из-за жары, может? И есть в выходные ничего не стала, – пожаловалась женщина.

– Не переживайте, сейчас у всех деток плохой аппетит. Согласна, это скорее всего из-за жары.

– Кирочка, – виновато взглянула на нее Лидия Алексеевна, – ты прости, что лезу не в свое дело. Но здесь с самого утра дым коромыслом. Наша бухгалтерия в лице Александры Васильевны поливает тебя грязью. Мы немного в шоке. У Шуры всегда язык поганый был, но сейчас уже перебор. До заведующей уже слухи дошли. Ты это, не переживай. Мы за тебя горой, если что, заступимся.

– Спасибо большое. С Шурой мы знакомы давно. А об ее отношении я знаю.

– Кира, ты не переживай, – погладила ее по плечу женщина. – Собаки лают, караван идет. Не обращай на эту бесстыжую внимание.

– Почему бесстыжую?

– Так известно, как она сюда влезла, и к кому свою пятую точку прислонила, чтобы ее сюда, вопреки желанию заведующей взяли. А теперь кичится, что жених у нее хороший, богатый, любящий. Только не верю я.

– Еще раз спасибо за поддержку. Вы простите, я побегу.

– Да, да, Кирочка, и мне пора, – заспешила женщина в сторону кухни.

Всё-таки Шурка права, утро действительно поганое. Неужели она постарается сделать работу Киры невыносимой?

Бросать и уходить из-за ожидаемых скандалов не хотелось. Да, было сложно, но Кира привыкла и чувствовала себя в этом месте действительно нужной. Подали звонок на завтрак, суета и повседневные обязанности поглотили с головой. Кто-то в течение дня еще подходил к Кире и выражал свою поддержку, а потом вдруг все утихло.

Кира все гадала, с какой стороны ожидать гадостей от бывшей подруги, но оказалось, волновалась зря. Поздно вечером, перед самым уходом, к ней подошла Юленька, кадровичка из приемной и тихо шепнула, по секрету:

" Никаноровна вызвала Александру Васильевну, пригрозила ей увольнением, та притихла. Но ты все равно не расслабляйся, Кира. От этой гадины хорошего не жди. Заведующая ее бы давно выкинула, но сверху не разрешают! "

Кира поблагодарила Юленьку и заспешила на автобусную остановку. Уже выходя из ворот заметила, как Шурка, поправляя свою короткую кожаную юбку, садится в огромный черный джип.

Что же, хоть кто-то не изменяет своим принципам.

Но в целом нейтралитет оказалось держать вполне легко, Кира просто стала стараться избегать встреч с Шурочкой.

Рабочая неделя пролетела незаметно. И к пятнице оставался один нерешенный вопрос. Как поставить мужа в известность о том, что ее не будет все выходные дома?

Впрочем, муж и сам в последнее время избегал разговоров и приходил очень поздно, тем самым отодвигая момент истины.

Весь вечер пятницы Кира прождала его, но так и не дождалась, уснула. Проснулась среди ночи от шума воды. Юрка мылся в душе.

Она тихо прошла в прихожую, чтобы убедиться, все ли в порядке. Но пиджак, валяющийся на пороге кублом, ботинки, раскиданные в разные стороны, говорили об обратном. Юрка был явно нетрезв. Такое случалось довольно редко и обозначало лишь одно – у мужа проблемы на работе.

Заводить разговор о том, что Кира завтра с утра снова уедет на работу, было сверх глупости. Поэтому она решила поднять вещи и лечь спать. Оставалось надеяться, что муж тоже быстро уснет и не станет к ней приставать.

Кира подобрала ботинки, поставила их в обувной шкафчик. Взяла скомканный пиджак и начала его расправлять: вывернула рукав, поправила задравшийся отворот кармана. В последний момент что-то ее смутило – карман все еще топорщился. Она скинула в него руку, потянула содержимое и ахнула. В руках оказались кружевные женские трусики ярко алого цвета. Уж точно не в подарок для любимой жены.

Кира, словно обжегшись, отбросила чужую вещь на пол, затем туда же полетел пиджак.

Она поёжилась от охватившего вдруг озноба и омерзения, прошла на кухню, быстро вымыла руки и ушла в спальню.

Сердце лихорадочно билось в горле.

Было противно.

Ревность? Нет, ее слава Богу не было. Если только вдруг возникшее облегчение, словно Юрка сам того не ведая, сам развязал ее путы.

Кира легла на кровать и притихла, ожидая, когда муж вернется из ванной. Ей не хотелось быть застигнутой врасплох, засыпать до прихода мужа она не собиралась.

Вдруг начало трясти от отчаяния, от злости. До чего она докатилась? Боится мужа, боится слово сказать. Да в конце концов послать его на все четыре стороны! Разве не он клялся в вечной любви и верности? И упрекал ее за то, что она все еще хранит память о Глебе.

Но память, ее ведь не сотрешь! А лезть под юбку к какой-то бабе, значит, можно...

Или это тоже ради любви?

Еще недавно она сама хотела, чтобы Юрка себе любовницу завел. Вот, пожалуйста. Приятного, конечно, мало. Грязно это все, противно. Но зато отлично приводит в чувство. Нет, не в этом даже дело, не в любовнице. А в том, что она не сможет жить с Юркой. Не любит она его, не дорожит им. Оттого и его поступок еще более ранит. Потому что она не простит, не захочет, не сможет.