Кроме того, бабушка была неплохим предпринимателем. Гостевую комнатку она ухитрялась сдавать студентам и одиноким женщинам. От клиенток не было отбоя. Сначала у бабушки жили все знакомые из деревни. После того как они устраивали свою жизнь, находили работу, выходили замуж, бабушка принимала новых постояльцев.

Бабушка оказалась профессиональной свахой! Она насквозь видела людей. Я часто наблюдала задушевные разговоры моей бабушки с ее молодыми постоялицами. Бабушка так вовлекалась в их душевные проблемы, что и плакала вместе с ними, и сердилась на них, и поругивала особо упертых искательниц. Она всех их помнила по именам, хранила их фотографии, писала им письма. Молодые женщины отвечали ей тем же. Они писали подробно о своих семейных делах, присылали фотографии с мужьями и с младенцами. Бабушка радовалась их счастью, как если бы это были ее собственные дочери. Тем более что своих дочерей у нее не было, а сыновья выросли, обзавелись семьями и приезжали не часто.

Иногда, на октябрьские праздники или на Новый год, к бабушке приезжал молодой человек, которого она называла «сынок», а мне говорила: «Поздоровайся с отцом». Я смотрела подозрительно на этого человека, я его не помнила. Да и он не выказывал ко мне каких-либо особых чувств. Поцеловав меня в щеку и погладив по голове, он спешил присоединиться к остальным гостям.

Бабушка любила ходить в ювелирные магазины. Очень часто она возвращалась с покупками: колечки, серьги, кулоны, броши и др. Это были подарки внучкам и невесткам! Дарила она все эти прелестные вещички от чистого сердца, легко расставаясь с деньгами. Она почему-то считала, что это будет лучшая память о ней. Я долго хранила ее подарки: два колечка и золотые часики с красивым браслетом. Часики сохранились до настоящего времени, а вот колечки пришлось продать в студенческие времена.

Бабушка обо всех заботилась. Даже на работе ее не оставляли в покое военнослужащие. Они приходили к бабушке на сеансы лечения от облысения. Да-да! Знала бабушка какой-то народный рецепт, часами натирала этим молодцам лысины, и вскоре появлялся первый пушок, а потом и кудри! Мои волосы бабушка, наверно, тоже чем-то обрабатывала, потому что у меня они росли очень быстро, были густые и блестящие. До двадцати пяти лет я носила длинные косы до пояса.

Вскоре меня начали мучить приступы астмы. Я болела все чаще, училась все хуже. Все это ускорило мое возвращение в деревню.

Мне было восемь лет, когда я приехала в деревню. Я не помню своих чувств. Я знала, что у меня есть отец, однако он был мне незнаком. Я не ошибусь, если скажу, что в восемь лет я впервые осознала, что у меня есть мать. Она никогда не приезжала ко мне в Ригу. Я не помнила ее лица, не помнила ее голос и не могла вспомнить каких-то тактильных ощущений. В моей душе было пусто. В этом пространстве не было энергии матери, ее любви, заботы, привязанности. Я тогда не понимала, как важно для девочки идентифицировать себя с матерью. Я и подумать не могла, что буду относиться к своей матери враждебно и отстраненно.

Самое удивительное в этой истории: оказалось, что у меня есть сестра. Ее звали Леля (Леонора). Я увидела маленькую девочку лет шести, худенькую, черноволосую, с зелеными глазами. Она смотрела на меня с любопытством.

Я стала знакомиться с новым домом. Дом был построен не очень удачно. Он стоял на небольшом холме очень близко к ручью, который весной широко разливался, вода попадала в подпол, и дом все время казался отсыревшим, в нем было холодно. Кроме того, дом стоял близко к дороге. И хотя движения никакого в деревне не было, я имею в виду машины и другой транспорт, сохранялось какое-то чувство, что дом плохо защищен, заходи, кто хочешь. Дом состоял из двух половин. Сени, кухня (русская печь и плита) и небольшая спальня были в одной половине. Во второй находились веранда и две комнаты с маленькой печкой, которые сдавались дачникам на все лето.

В деревне было всего пять домов. От двух домов оставались только фундаменты, вокруг которых росли дикие яблони, кусты и стояли ровные линии тополей. На горе жила моя одноклассница Станислава. На берегу озера жила женщина, которую все почему-то называли Бедная Пани. Как ее звали на самом деле, уже не помню. У Бедной Пани был взрослый сын Чесик, две девочки Анна и Мария и младший сын Стасик. Муж Бедной Пани рано умер, и вся большая семья держалась на ней. Рядом с домом моей подруги жила одинокая женщина, которую звали Зофия. Она была слегка не в себе, очень набожная и периодически болела эпилепсией (падучая болезнь), после которой долго отходила. Домик ее был маленький и холодный. Жить в нем можно было только летом. Зимой она уезжала жить к своей сестре. И у самого озера жила странная пара по фамилии Рутковские. Пожилая женщина и ее молодой муж. Мужа звали Бронислав, а женщину, кажется, Хелена.

Летом в деревне было здорово. В каждом доме жили дачники. Приезжали в основном из Ленинграда и из Москвы. Приезжало много детей, мы знакомились, и весь день проходил в играх и приключениях.

Если поля были засеяны мешанкой, то есть горохом и овсом, мы часами бродили по этим полям, собирали сладкие стручки гороха и васильки. Из васильков плели венки, горохом набивали карманы. На опушках леса в изобилии росла лесная земляника. Мы собирали ее полными горстями и отправляли в рот. Какая это была вкуснятина! Запах этих ягод преследует меня до сих пор. Никогда больше я не получала такого удовольствия!

А еще мы играли в «секретную почту». Наши «секреты» были немудреные. Где-нибудь в кустах или в густой траве делали что-то похожее на гнездо и прятали туда записочки и гостинчики: первую клубнику, белый налив, свежие огурчики, а городские ребята отвечали на записочки и тоже клали свои гостинчики: конфеты, печенье и шоколадки! И хочу сказать, что ничего вкуснее тех шоколадок и конфет я никогда не ела!

Также мы сообщали друг другу, где в лесу уже можно собирать чернику и малину, где можно встретиться у озера или на пруду и половить рыбу, а затем запечь ее на костре в лопухах вместе с картошкой. И так продолжалось все лето, даже в дождь. Я не знаю, было ли это известно взрослым или нет, нас это не волновало, мы просто приятно проводили свои каникулы.

Зимой мы чаще всего с сестрой сидели на печи и читали или рисовали что-нибудь. Если было солнечно и морозно, то надевали лыжи и шли кататься на Красную горку. Это был довольно высокий холм, но недалеко от дома, и нас было хорошо видно из окна. Две маленькие черные точки на бескрайней белой равнине!

Моя мама, разглядывая мой табель, отнеслась ко мне очень критично. Она была недовольна моими успехами, пожимала плечами и говорила, что не знает, что ей сказать в школе, почему я так плохо училась.

В деревенской школе все было по-другому. Да и я за лето окрепла и закалилась. Купание в озере и беготня босиком сделали свое дело. Я практически не пропускала школу и стала успевать по всем предметам. После того как я себя уже записала в неудачницы, я вдруг поняла, что могу хорошо учиться. Мне было все интересно. Мир был полон тайн, и я была готова с ними встретиться!

Все было бы хорошо, если б семья жила дружно. Отец работал в колхозе трактористом. Мать не работала, занималась хозяйством по дому. Все чаще она отрывала нас от детских забав и требовала, чтобы мы то корову пасли, то траву свиньям собирали, то пололи бесконечные грядки. Мать постоянно упрекала нас, что мы уже большие и должны ей помогать по хозяйству.

Мы помогали. Я научилась доить корову. Вскоре это стало моим постоянным занятием. Я научилась готовить корма домашним животным. Мыть полы добела, чистить кастрюли, вилки и ложки, стирать и гладить свою школьную одежду. Весной мы сажали картошку, осенью ее выкапывали, сортировали и ссыпали на хранение. Картошки требовалось море: зимой и животные, и люди сидели на картофельной диете. Я видела, как много работы в деревенском доме и как много собирается на зиму плодов и овощей: капусты, огурцов, моркови, свеклы, не считая даров леса.