— При одном условии! — внезапно озлился мальчишка-некромант. — В машине вы нам объясните, что происходит!

— Думаю, не только вам, — совершенно спокойно откликнулся эльф. — Ваша Селена наверняка тоже приступит ко мне с вопросами.

— Ш-што значит… — прошипел Хельми, — вы знаете, почему Вальгард это делает!

— Знаю, — со вздохом согласился Трисмегист и замолк, кивнув и напомнив о предстоящей работе.

Его подсказка насчёт машинной магии оказалась весьма здравой. Что бы там ни происходило, но драконы больше не могли отслеживать беззащитных путников на кукурузном поле. Удаляясь от них, братство и Трисмегист с Иваром всё же с беспокойством посматривали назад и с облегчением видели, что драконы продолжают атаковать то же место, где недавно лежал Кадм.

А когда все пятеро сумели спрятаться в машину-невидимку (для драконов), Вальгард повёл сородичей через речку к Городской изгороди, чем снова озадачил прячущихся. В полном и потрясённом молчании они все проследили, как один за другим драконы оборачиваются в человеческую ипостась и проходят на территорию деревни.

— Трисмегист, а мы? — ошарашенно спросил Ивар.

Эльф-бродяга некоторое время, прищурившись, смотрел на постепенно темнеющую к вечеру панораму с луговиной и деревней, а потом качнул головой.

— Ничего не поделаешь. Придётся возвращаться. Мальчика оставим у меня в доме. Селена же добежит до Тёплой Норы, потому что Вальгард в любом случае будет ждать её.

— Ни за что! — возмутилась хозяйка места, сидя на полу машины и бережно протирая лицо Кадма влажной тряпкой — кажется, чьей-то забытой после тренировок рубашкой; вода в бутылках оставалась после поездки на поле военного училища. Правда, и ребята сейчас её выдували с огромной скоростью. — Вы меня — что? За ненормальную считаете? Да я к нему вовек не подойду! — И тут же испугалась: — Там дети! И новички! А вдруг он и на них вызверится⁈ Джарри! Гони в деревню!

— Уважаемый Трис-смегис-ст обещал нам рассказать кое-что о драконах, — сердито напомнил Хельми.

Тот снова вздохнул и объяснил:

— Если дракон зациклен на какой-то идее, а она плохо ему поддаётся в реализации, он срывает злость в первой же попавшейся ему на глаза ситуации, которая хоть мельком напомнит ему об этой идее.

В трясущейся по кукурузному полю машине помалкивали, наверное, минуты две — в ожидании, что старый эльф-бродяга продолжит.

— И это вс-сё? — поразился юный дракон. И категорически сказал: — Не верю!

Хорошо, что он не слышал, как вдруг нервно хихикнула Селена на его «не верю!». Зато Коннор решил запомнить эту её реакцию и расспросить дома, почему ей это высказывание Хельми показалось смешным… Машина ехала осторожно — что значит, еле-еле. Поэтому, собравшись с мыслями, Коннор начал собственный допрос взрослого эльфа.

— Хорошо. Если Вальгард озверел, потому что не может решить собственную проблему, то почему остальные драконы последовали его примеру? Они же видели, что он, играя, убивает ни в чём не повинного мальчика!

— Хельми, ты понимаешь? — неожиданно обратился Трисмегист к юному дракону.

Тот покачал головой.

— Что собой представляет Вальгард? — хмуро начал эльф. — Он родоначальник своего клана. На нём, как в краях Селены говорят, всё в клане завязано. Грубо говоря, его эмоции настолько сильны, что захватывают весь клан настолько мощно, что драконы просто не понимают… — Он прервался и сам покачал головой. — Нет, не так. Они словно заколдованы его чувствами, как самой сильной магией. Если Вальгард обуреваем чувствами, они не могут думать, а попадают в его эмоциональную волну и выполняют всё то, что он делает — в данном случае, в гневе.

Хельми поёжился. Коннор покосился на него: вот как, юный дракон тоже может быть в плену своих эмоций? А ведь он, мальчишка-некромант, всегда считал драконов самыми здравомыслящими существами… И тут его торкнуло.

— Но Кадм! — с силой сказал он, взглянув на мальчишку-друида. — Драконы всегда защищают! Кадм маленький — тем более по драконьим меркам. Почему из-за своих эмоций Вальгард отыгрывается на самом беспомощном существе⁈ Чем ситуация с Кадмом может разгневать, как вы говорите, Вальгарда? Маленький человек в одиночестве бежит через пустое поле. А сверху на него падает такая махина! И не одна! Да я не понимаю, как у Кадма сердце не остановилось!

— Вот здесь я тебе ничем помочь не могу, — вздохнул Трисмегист.

— Теперь мне тоже стало страшно за наших детей, — заволновался Мирт.

— А там ведь Ирма! — ахнул Колин. — Она же любит Вальгарда! Побежит навстречу — хотя бы посмотреть на него!

— Уважаемый Трисмегист спокоен, — жёлчно, чуть не сквозь зубы проговорила Селена. — Может, вы поделитесь своим спокойствием с нами, уважаемый Трисмегист?

— Да, я спокоен, — немного раздражённо сказал тот. — Да, я многого не понимаю даже сейчас, но вы, Селена, должны помнить: Вальгард может спокойно пройти защиту вашей изгороди, но на вашей территории, хозяйка места, он не будет буйствовать, потому что для дракона это чужая территория!

— Давно бы так сказали! — проворчала Селена — и внезапно залилась слезами.

— Мама Селена! Ты что⁈ — бросились к ней мальчишки.

И Селена, осторожно покачивая Кадма и продолжая плакать, пожаловалась:

— Я только подумала, что жизнь вошла в предсказуемое русло, что теперь будет только привычное в жизни — и вдруг Вальгард с его драконами! Совершает немыслимый поступок, жестокий и беспощадный! Я уже не знаю, чего ждать от этого мира! Чувствую себя клушей, которая хочет запихать всех своих детей в абсолютно точно защищённую деревню и никуда их и ни при каких условиях не выпускать! Не понимаю, как здесь вообще живут… не понимаю…

Колин и Мика, на этот раз пересевший в пассажирский салон, прижались к ней, не то утешая, не то сами в поисках утешения.

А когда до Городской изгороди осталось проехать половину расстояния луговины, Коннор тронул Трисмегиста за локоть, а когда тот поднял на него глаза, спросил:

— А вы? Вы не подозреваете, что именно в ситуации с бегущим по полю мальчиком показалось Вальгарду похожим на его проблему?

Никто не шелохнулся после его вопроса, но впечатление было, что Мирт и Хельми затаились в ожидании ответа.

— Я не живу в крепости Вальгарда. Не в курсе его тамошних дел, — после небольшой паузы ответил эльф-бродяга и отвернулся к окну, всем своим видом показывая, что не в настроении беседовать о чём-либо.

А глаза Мирта и Хельми немедленно устремились на Коннора.

«Ты думаешь, его злоба против Кадма — это часть той же проблемы с играми „некромаг против некромага“?» — спросил мальчишка-эльф.

Коннор заметил, что Колин и Мика торопливо раскрывают собственные браслеты связи. Браслет Селены оставался закрытым. Она не любит подслушивать, да и ситуация не та, чтобы ей подсказать, что братья могут обсуждать что-то срочное.

«Боюсь, что так, — задумчиво сказал мальчишка-некромант. — Трисмегист же сделал упор на то, что Вальгард зациклен на идее. Но как сочетается игра с некромагами и бегущим по полю Кадмом? Слишком… далеки эти две ситуации. А Трисмегист уверен, что Вальгард взбесился именно потому, что бегущий Кадм напомнил о проблеме…»

Машина подъезжала к калитке в изгороди, когда Хельми буркнул:

«Теперь мне… страшно».

«А мне нет!» — мысленно крикнул Мирт.

«Чего орёшь⁈ — обозлился юный дракон. — Тебе хорошо — ты себя всегда контролируешь! А мне страшно, потому что я боюсь себя таким, как Вальгард!»

«А ты не бойся, — усмехнулся Коннор. — Уж тебе-то бояться нечего».

«Почему⁈»

«Потому что ты решаешь проблемы не один», — ответил Колин.

Через секунды Хельми, сидевший на полу, рядом с Селеной, протянул руку к младшим братства, и, как было когда-то, они пересели к нему, а юный дракон обнял их.

Коннор вышел открыть калитку. Машина въехала на территорию деревни. Остановилась. К удивлению Коннора, вышла Селена, оставив мальчишку-друида на попечение Трисмегиста. Лицо — обострённое от едва сдерживаемого сильного чувства, кулаки сжаты до побелевших костяшек.