По милости Лизы моя комната превратилась в базу по приготовлению к балу. А я даже сопротивляться не стала. Просто забралась на кровать и отдала всю власть Лизе, которая решила, что без ее участия мне не создать гармоничный образ. В чем-то, если честно, она оказалась права — мысли были забиты совершенно другим.

Поэтому я полностью доверилась Лизе и через пятнадцать минут мой наряд висел на дверце шкафа в черном футляре и ждал своего часа. С Лизой же все оказалось не так просто. Она устроила передо мной дефиле с примеркой. Синее длинное платье с золотой вышивкой и глубоким вырезом, закрытом плотной сеткой, было забраковано сразу же. Черное атласное Лиза отмела, когда увидела, что на разрезе бедра проглядывает пояс от чулок. И еще несколько шикарных платьев тоже пошли в топку по разным причинам. Пока, в итоге, для Лизы мы не выбрали длинное бордовое шелковое платье с длинными рукавами и лифом, инкрустированным бриллиантами, а также замшевые лодочки в тон ему. После чего девушка со словами «там свет лучше» ускакала в ванну делать себе макияж, и естественно не обошлось без вопроса от меня «А что с визажистом?». Но оказалось Лиза когда-то в своей жизни успела пройти курсы визажа и больше никому не доверяет в этом плане. Заодно и мне макияж пообещала сделать, который скроет синяки под глазами.

С тех пор я сижу смирно уже минут сорок и жду своего часа на экзекуцию… кхм.. на макияж и слушаю рассказ о том, что же случилось в месте, арендованном для бала.

— Короче, чтобы там не было, люди Вадима никого не нашли, кроме кота. Иди сюда, — Лиза выглядывает из ванной. Я успеваю заметить ее смоки-айс и локоны, уложенные в высокую прическу прежде, чем она снова скрывается в ванной. — И стул тащи.

Я тяжело вздыхаю и выбираюсь с насиженного места. Сегодня хотя бы чувствую себя лучше, чем вчера. По крайней мере, поесть смогла. Поэтому руки не трясутся, когда я за спинку поднимаю тяжелый деревянный стул и несу его в ванную.

— Ставь его сюда, — Лиза машет рукой в районе своей попы, обтянутой черными легинсами, перекладвая на тумбе, в которую встроена раковина, косметику.

Я лишь качаю головой, но слушаюсь. Ставлю стул перед зеркалом, после чего Лиза разворачивается ко мне с кистями между пальцами. И чем-то напоминают мне Росомаху, если бы тот был визажистом.

— Садись! — она делает шаг в сторону, давая мне место для маневра.

Я снова вздыхаю, но все же не противоречу. Усаживаюсь на стул, поднимаю голову и ловлю пристальный взгляд Лизы, оттененный черным карандашом. На фоне белой безразмерной футболки ее макияж смотрится немного странно.

— Ты уже придумала, что со мной сделаешь? — я оглядываюсь и замечаю платье, висящее на вешалке на створке душа.

— Под твой наряд подойдет что-то более нежное. Но хочется немного стервозности добавить. Как насчет стрелок? — Лиза приподнимает мою голову за подбородок и вглядывается в лицо.

— Предоставляю тебе полную свободу действий, — я удобнее устраиваюсь на стуле и расслабляюсь.

Лиза широко улыбается и резко разворачивается к своим орудиям пыток.

— Тебя никто за язык не тянул, — ее плечи сотрясаются, после чего она разворачивается с несколькими тюбиками и с запакованным спонжем. — Потом не жалуйся.

Где-то через час Лиза наносит последние штрихи пушистой кистью на моем лице и отходит в сторону. Я смотрю в зеркало на… себя?

Волосы затянуты в высокий пучок, только несколько завитых прядей огибают лицо. Кожа идеально ровная. Контуринг сделал скулы еще острее. На щеках появился румянец, хоть и искусственный. На глазах, как и обещала, Лиза нарисовала стрелки. Идеально ровные, между прочим. У меня никогда такие не получилось. Они подчеркнули мои миндалевидные глаза и сделали карий цвет более ярким. А губы оказались ярко-красными.

У меня приоткрывается рот. Перевожу взгляд с себя на Лизу.

— Тебе нужно свой салон открывать! — я в шоке смотрю на нее.

Лиза отмахивается и разворачивается ко мне спиной, перебирая свои принадлежности.

— Когда-то я об этом думала, но родители отправили меня учиться на переводчика. Сказали, что «всякую блажь оплачивать не будут», — в ее голосе скользит грусть. — Я потом сама, конечно, все оплатила и почти исполнила свою мечту, но встретила Абду… — Лиза судорожно вздыхает, после чего резко разворачивается ко мне с широкой улыбкой на лице. — Так, давай переодеваться. Нам скоро выезжать. Машина будет ждать внизу.

Я поджимаю губы, но все же встаю со стула. Вот только прежде, чем уйти, беру Лизу, которая уже повернулась к своему платью, за руку и разворачиваю к себе.

— Если ты расскажешь о своей мечте Абду, я уверена, он тебя поддержит, — моя улыбка немного неловкая.

— Все не так просто, — Лиза опускает глаза и вздыхает. — Ладно. Сейчас не время об этом говорить. Я потом все как-нибудь тебе расскажу. А пока, — она высвобождает свою руку, поворачивает меня за плечи и подталкивает к выходу. — Иди одевайся, хочу на тебя посмотреть.

На этот раз я подчиняюсь. Если Лиза не хочет о чем-то говорить, то лезть ей в душу я точно не стану. Тем более, когда у самой внутри полный раздрай. Я все еще не понимаю, что мне делать с Димой и новостью о ребенке, поэтому предпочитаю выбросить все из головы и заняться сборами.

Я выбрала наряд совсем не похожий на меня саму, поэтому, когда Лиза выходит из ванны в своем шикарном платье, немного тушуюсь под ее восхищенным взглядом.

— Дима охренеет, когда тебя увидит, — Лиза идет ко мне и обходит вокруг. — А эта спина точно сведет его с ума.

Я бросаю на себя взгляд в зеркало через плечо и сразу замечаю оголенную до пояса спину. Бронзовая от природы кожа сильно контрастирует с белой атласной тканью вечернего комбинезона с широкими штанами, которые издалека напоминают юбку. Топ вообще больше похож на два перекрещенных на груди куска ткани, которые держаться на шее только с помощью золотой цепи и оголяют живот.

Я бы сама вряд ли решилась надеть что-то подобное, но все делала Лиза. И если честно, я за это готова ее расцеловать. Только благодаря ей, мой образ можно считать идеальным — осталось только обуть белоснежные лодочки, которые ждут своего часа, стоя недалеко от меня. Я решаю не мучить их в ожидании.

— Ты же знаешь, что у нас с Димой… м-м-м… — надеваю сначала одну туфлю, на Лизу намеренно не смотрю, потом вторую. — …не все в порядке.

— Я знаю, что между вами что-то произошло. Подробности мне, конечно, никто не рассказывал, зато я слышала один разговор.

Я так резко поднимаю голову, что в глазах на мгновение темнеет. Хорошо, что это быстро проходит, и от меня не скрывается хитрое выражение лица девушки.

— Ты же знаешь, что Абду не будет заключать сделку с человеком, который не состоит в счастливом браке?

Я неуверенно киваю, а Лиза бросает на меня лукавый взгляд, после чего разворачивается и начинает перебирать коробки в поисках какой-то конкретного.

— Так получилось, что я подслушала один интересный разговор, когда мой муж напомнил об этом условии твоему, — она наконец находит то, что искала и выпрямляется с маленькой бархатной коробочкой, открывает ее и протягивает мне золотые серьги-цепочки. — Дима ответил Абду, что в таком случае не сможет заключить сделку. Потому что для него твои желания важнее, и, если ты захочешь развестись, он препятствовать не будет.

***

В машине не нахожу себе место.

Абду и Лиза поехали на одном мерседесе, а меня посадили в другой. Я сначала не поняла, кого назначили моим водителем, но, когда увидела Славу, стоящего у машины, холодок прошелся по коже. И не потому его шрамы на лице его вдруг испугали, а из-за того, что перед глазами пронеслись воспоминания из погреба. Хоть я не видела, как он избивал Артема, его сбитые костяшки сказали мне о многом.

Поэтому, как только я увидела его у машины, придерживающегося для меня дверь, сразу же затормозила, и, конечно же, заработала тревожный взгляд от Лизы. Вот кого, а ее беспокоить не хотелось. Тем более дома я услышала разговор охраны, что моя машина должна ехать сразу за автомобилем шейха. А также по две машина за и перед нами. Послав Лизе успокаивающую улыбку и набрав в легкие воздуха, я забралась в теплый салон. На Славу старалась не смотреть. Он закрыл за мной дверцу, после чего занял водительское место. Нервозность подуспокоилась, стоило на переднее пассажирское сиденье сел другой охранник, но все-же до конца не исчезла.