— Холодно, — говорит Лея. — Вернемся, если хотите.

Ну наконец!

— Кучер, назад ; улица Стивенс ; четырнадцать.

Кучер останавливается ; экипаж делает поворот ; лошадь напрягается под натянутыми вожжами ; едем ; снова рысью ; лошадиная рысь и тряска экипажа ; и монотонное движение ; звонкий щелчок хлыста ; с нами равняется другой экипаж ; обгоняет нас ; почему мы едем так медленно? два глубоких старика на тротуаре ; шум колес ; легкое покачивание ; снова парк Монсо, ротонда ; приедем через четверть часа ; что скажет Лея? я поднимусь с ней ; нужно подняться с ней ; мы войдем в комнату ; пустит ли она меня? в прошлый раз она хотела, чтобы я немедленно ушел ; да, но обычно я жду до тех пор, пока она не начнет переодеваться ; когда мы подъедем к двери, нужно будет из вежливости спросить, могу ли я ее проводить ; она выйдет первой ; она справа, значит, она будет со стороны тротуара ; по крайней мере, она должна разрешить мне проводить ее в комнату ; а что она скажет потом? позволит, наконец, остаться? нет, не может такого быть ; да я и не хочу ; четверть часа в комнате, пока она снимет пальто и шляпу ; так лучше всего ; но вдруг захочет, чтобы я остался! она думает, наверное, что рано или поздно ей придется это сделать, хоть раз ; сегодня она вроде бы освободила себе вечер ; если бы сегодня! если бы не сегодня! надо в конце концов, чтобы она приняла решение ; не воображает же она, что я собираюсь вечно довольствоваться платоническими шалостями ; я не заявлял о таком намерении ; пусть не думает, что может заставить меня терпеть все, не получая ничего ; ох, сколько проблем! приближается длинная цепь фонарей ; другие экипажи ; бульвар Малерб ; мы все ближе ; с чего бы ей согласиться сегодня, если не согласилась вчера? уже столько времени ей удается мило спроваживать меня ; но я ничего и не просил ; я не делал вид, что чего-то прошу ; так что же, ей надо было просить самой? вот было бы прекрасно, если бы она, она сама однажды захотела! Вот она, рядом со мной, неподвижная ; увы! как далека эта надежда! неподвижна, равнодушна и обычна, вот она ; вяло смотрит перед собой ; прячет руки в пальто : эти ее открытые глаза без всякого выражения ; мы без устали едем сквозь тихую ночь ; высокие и полусумрачные дома с яркими красными окнами ; слева деревья ; размеренная рысь по мостовой ; бело-серая лошадь мерно перебирает ногами ; здесь — она, молчаливая и неподвижная, явно грезит, она, безразличная, обычная, неподвижная, неподвижная и не любящая ; о, когда же наступит тот день, когда же она отдастся, если вот он, белый женский силуэт, совершенно лишенный любви! но разве не родится в глубине этой кроткой, неведомой души хотя бы простой дружбы? Моя неизменная преданность не могла же не тронуть ее совершенно ; любовь проникает в любимое сердце ; желание зовет и влечет ; это магнит, любовь ; почему не родиться чувству в глубине ее существа, почему не вырасти, не стать любовью? Сегодня, если ее губы так же молчаливы, как глаза, то это потому, что дружба прорастает вдали от губ и глаз, в глубине ее сердца ; убаюкаем же себя моим желанием, моей химерой ; однажды она меня полюбит, дитя, сидящее здесь телом к телу со мной ; такое хрупкое, беззаботное дитя возле меня, прохладной ночью, отдается своей грезе о безмыслии, под небом, усеянным звездами. По туманным дорогам, по дорогам без горизонта, в покачивании сонной езды и под низким и гармоничным стуком колес, все дальше по улицам едет счастливый экипаж, где мы вдвоем… я с любовью говорю Лее, только чтобы прервать вечернюю тишь, я говорю :

— Друг мой, о чем вы задумались?

Она обращает ко мне блеклый взгляд, будто лишенный мысли ; она молчит ; экипаж подпрыгивает на мостовой ; Лея молча смотрит перед собой ; она не задумалась, она не думает ; о чем вы задумались? ни о чем ; о чем вы задумались? я не знаю ; о чем вы задумались? я не могу ; о чем вы задумались? ни о чем, я не могу, я не знаю, я не задумываюсь и не думаю ; увы! увы! я не стану предметом твоих дум, и вечно ты будешь без движения и без любви ; она вяло смотрит перед собой ; светлое небо, уже не такое светлое, все еще мерцает ; экипаж блуждает между рядами деревьев ; вздымается сутулый серый силуэт старого кучера ; раздается голос Леи :

— Лишь бы Мари не забыла про огонь!

— Вам холодно, Лея.

— Немножко.

— Прижмитесь ко мне.

Она легонько прижимается ко мне, улыбается, склонив голову.

— Ну вот, — говорю я, — так вы согреетесь.

— Да, с одного боку.

— Так прижмитесь сильнее.

— Да успокойтесь же вы!

Она слабо ворчит на меня ; мы на виду ; нужно держать себя ; да, на нас смотрят ; кто этот элегантный господин, который идет навстречу и разглядывает нас? что это он на нас уставился? прошел ; тоска какая ; проходит мимо экипажа ; посмотрим, не обернется ли ; нет, не обернулся ; чего он хотел? Лея его видела? вроде бы нет ; этот господин знает Лею ; наверняка ревнует ; этот малый завидует мне ; еще бы, не каждый ездит на полуночные прогулки с Леей д’Арсе ; далеко он отошел? нет, вон он ; а, оборачивается, оборачивается! еще чего, дружок, мечтать не вредно.

— Вот и площадь Бланш, Лея ; скоро будем у вас.

Щелчок хлыста ; экипаж едет по мостовой.

— Смотрите-ка, Лея ; этот дом, похоже, сносят.

— Что это за здание? Кафе?

Но мы все ближе… я сказал “ у вас ” ; у нее ; значит, решающий момент?.. глупо так волноваться, так внезапно и без причины ; со мной рядом самая красивая девушка ; я только что ездил с ней на прогулку ; я поднимусь к ней домой ; что мне еще надо? Этот господин, должно быть, рассердился до чертиков ; я самый везучий из мужчин… Ах, смертельная, смертельная тоска! я схожу с ума ; разве я не счастлив, не должен быть?.. Уже площадь Пигаль ; и этот кучер гонит во всю прыть ; пассаж Стивенс ; еще минута — и дверь ; Боже, Боже, что она скажет? что она сделает? что я сделаю! кучер тормозит, поворачивает ; она опять спровадит меня ; ах, ее дом, ее комната… экипаж останавливается ; Лея встает, выходит ; эта тревога невыносима ; мой бедный друг, захочет ли она наконец? Лея! Она спустилась… что?..

— Вы что же, не собираетесь платить кучеру?

В самом деле, я не плачу кучеру ; извиняюсь ; два франка пятьдесят ; вот… Лея звонит в дверь… я пропал ; о, умоляю вас!..

— Вы разрешите мне вас проводить?

— Если хотите.

Черт подери! наконец-то… экипаж уезжает… черт возьми, вперед… сколько времени? еще нет полуночи ; у нас есть время ; когда я возвращаюсь поздно, консьерж заставляет меня по полчаса ждать у дверей ; невыносимо.

IX

Лея идет впереди ; мы поднимаемся ; наши тени вдоль бледных стен ; сколько при мне денег? В бумажнике было пятьдесят франков, в кошельке четыре луидора ; сколько будет пятьдесят плюс восемьдесят, сто тридцать франков ; дома есть еще ; в любом случае в конце месяца придется несладко ; Лее нужно умерить свой аппетит ; ладно, поднимаемся ; пришли ; дверь открыта ; Мари.

— Добрый вечер, Мари.

— Добрый вечер, месье.

Лея :

— Вы не забыли про огонь, Мари?

— Нет, мадемуазель ; если вы войдете в спальню…

В глубине коридора дверь в туалетную комнату ; за ней спальня ; Лея беспечно идет вперед, со своей милой беспечностью ; идти за ней? ждать, когда она скажет? она вроде как забыла ; но что, если она меня отвадит? тем хуже, в коридоре оставаться еще глупее ; я вхожу ; пусть ворчит на меня, если захочет ; я пересекаю туалетную комнату, дверь в спальню ; в спальне мерцает огонь ; с потолка светит ночник ; и две свечи на маленьком столике ; Лея садится к огню ; белый алебастровый свет ночника, ярко-красный огонь в камине непрерывно вздымается и дрожит ; в кресле, совсем рядом, молодая девушка ; она греется, все еще в шляпе и перчатках, неподвижна, в тени ; и мерцает, вздымаясь, огонь двух свечей ; золотые, темные отблески пламени падают на ее платье ; хорошее, мягкое тепло.

— Вам холодно, не так ли, Лея?

А еще не хотела возвращаться, упрямица.