– Но договора, продажи и всё прочие? – не унималась я.

– Это официальные документы на каждого из них. Представь, что это обычные переселенцы в новые страны. Я просто забочусь, чтобы на первое время у них были средства для жизни и защита, заверенная галактическим советом.

– А если им там не понравиться? И они захотят домой? На Землю? У переселенцев эта возможность есть.

– Этого к сожалению я для них сделать не могу, только добавляю в к ним в особенности жажду приключений и странствий, – Герц Акимович грустно улыбнулся. – Подумай о том, что люди будут в безопасности, пока не осознают всего разнообразия вселенной.

Я улыбнулась ему в ответ, осознавая, что он где-то прав и сделал всё возможное, чтобы новым обитателям галактике было комфортно жить. Учёный крепко обнял меня, благодаря за понимание, затем отстранил и сурово произнёс:

– Семь колб Нюра. Время не ждёт!

– Слушаюсь, товарищ начальник, – буркнула я, так для того, чтобы не расслаблялся и выполнила его поручение.

От всей душы, так что даже кончики волос устали, я намыла до блеска все пустые колбы, саркофаги, полки, полы, стены, и задумалась над вечным вопросом, как помыть потолок? В голову не пришло никаких мыслей, поэтому я решила попытать ученого. Он же для этого и существует, чтобы придумывать дельные мысли! Но Герц Акимович не дал мне и слова сказать, всунул в руки любимую светящуюся табличку Мигеля, планшет по-ихнему, и сказал, точнее наглым образом поставил перед фактом.

– Отныне ты мой помощник. Вот тебе список работ на завтра! – И уткнулся опять в окуляры микроскопа.

– Я лабораторию не домыла! – возмутилась я, читая список работы.

– Первая строка в списке, – получила ответ ученого.

– Ладно, уговорили, – снисходительно ответила я, радуясь, что большая часть моей работы будет заключаться в уборке! Красота! – Нам ещё надо как-то планету обезопасить от посягательств на ресурсы, – осторожно намекнула я.

– Уже, – кивнул Герц Акимович. – Я набросал некоторые размышление по этому вопросу, как только Мигель освободиться обсудим.

– А инопланетяне знают, что вы настолько умный? – уточнила я вслух.

– Нет, – ответил он.

– Ну и отличненько! Ну и ладненько. Меньше знают – крепче спят, как говорица. Не переживайте вы так Герц Акимович. Вы, я и Мигель знаем на что вы способны. А вот им, – я многозначительно показала пальцем вверх, – не обязательно быть в курсе. Всякие нехорошие басурмане не будут совать на Землю свой длинный нос!

– Как же мне тебя не хватало Нюра! – учёный кинулся меня обнимать. – Больше не уезжай надолго!

Я стояла, обнятая Герцем Акимовичем и меня переполняли эмоции от того, как порывисто поступил учёный и что вообще уже несколько раз нежности проявил в отношении меня. Мне одновременно было и приятно и лестно. Удивительно до блаженной улыбки, а внутри до червячка неверия в происходящее. Но всё это перекрывало стойкое ощущения тепла и уюта от произошедшего, что я обняла ученого в ответ.

– Без вас никуда не уеду, обещаю, – сдерживая некстати подступившие слёзы, успокоила учёного.

Мы разомкнули объятия, и неловко переминаясь с ноги на ногу, слегка стыдливо смотря друг на друга после такого яркого выражения своей симпатии, разошлись в разные стороны и занялись каждый своим делом.

С колбами, где плавали сгустки почти-клонов, я расправилась быстро. Когда опустеют, помою начисто. Сейчас главное стряхнуть с них пыль. А вот с капсулами было сложнее. Вся грязь сосредоточилась внутри и на прозрачном окошке. А оттуда смотрели стеклянные глаза! И ещё это освещение делало мою работу, похожую на уборку в склепе с упырями! Бррр! Разумеется, мне было неприятно мыть капсулы с почти готовыми клонами, но там же всё такое грязное! Что подумают эти новые личности, просыпаясь в колыбели покрытой многослойным розовым раствором? Но в любом деле главное начать, а там всегда втягиваешься в процесс и уже не замечаешь некоторых жутких недостатков. У четвертой капсулы я оттерла окошко чисто механически, напевая себе под нос песенку. И когда почти готовый клон в пятой капсуле моргнул, я не сообразила, что произошло и продолжила водить тряпкой по стеклу. А потом его рука как бамснет по окошку! Я закричала и подпрыгнула. Ученый, не ожидавший визга, выронил чашку Петри с оранжевой плесенью. Надеюсь это не убийственная гадость?

И ко всему этому бедламу на всех капсулах замигали лапочки и раздался писк.

– Нюра, я прошу впредь, держи себя в руках! – отругал меня ученый.

Он прошел вдоль рядов и с особой любовью и нежностью, открывал саркофаги, с мягкостью в голосе говоря новоиспеченным клонам:

– Мои птенчики готовы!

Я же с открытым ртом стояла и пыталась успокоить бешеное сердцебиение в правой пятке, ибо сердце упало туда. Мало-помалу успокоив свой внутренний моторчик, он нехотя вернулся на своё место среди внутренних органов, но при малейшем шуме замирал и пытался скрыться обратно в спасительное место под названием «пятка»! Но я победила!

А дальше всё происходило по-деловому и слаженно. Герц Акимович выколупывал своих клонов, я шла следом отмывая саркофаги. Он потащил их в ещё одну комнату, как, оказалось, там была душевая и шкаф с одеждой, это нововведение появилось во время моего отсутствия. Затем учёный выстроил в ряд своих «птенчиков» и заорал в планшет «Мигель!». Я даже отвлеклась от своих обязанностей: «Значит, учёный и Мигеля припряг к этой работе? Молодец мужик, двух бесплатных лаборантов заимел!»

Пацан вбежал в лабораторию. Совершенно безразлично посмотрел на клонов и доложил учёному.

– Они прилетят через пять минут. Их уже в небе видно!

– Всё готово, – флегматично ответил Герц Акимович и вернулся к своей разбитой чашке Петри.

– А кто летит? – спросила я.

– Виняхинцы, – ответил Мигель, пересчитывая клонов. – Пошли, поздороваешься, – предложил он.

– Э, нет, – отказалась я. – Видеть не желаю никаких инопланетян в ближайшие лет сто! – ещё и через плечо поплевала и по деревянной швабре постучала, чтобы, чур меня от этих иноземных супостатов.

Мигель скорчил гримасу, очень похожую на «Нюра, вот это да! И ты даже из любопытства не хочешь глянуть, что будет происходить. Ничего себе!». Но вслух он ответил:

– Окей! – пожала плечами, оглядел хозяйство у стены, как заправский фермер и проговорил: – Строго по одному выходим и идём за мной!

– Хорошо! – ответил стройный хор клонов.

Буквально через мгновение лаборатория опустела. Я осмотрелась и пришла к выводу, что убирать осталось не так уж и много, и приступила к своей работе.

– Нюра, – окликнул меня учёный. – Ты меня пугаешь!

– А? – сделала я непонятно-удивленное выражение лица.

– Тебе не интересно…

– Не интересно, – остановила я учёного, даже руку выставила вперёд, как бы намекая, что всё стоп, хватит.

– Любопытно, – усмехнулся учёный и вернулся к опыту.

Я гордо бросила тряпку в ведро и возмущенно проговорила:

– В таких условиях невозможно работать! Темно как в подвале! – я выпрямилась и пошла прочь из лаборатории.

– Ты куда? – окликнул меня учёный.

– К Джону, попрошу его провести дополнительное освещение сюда.

– Ну, ну, – с ухмылкой на лице ответил учёный.

– Хм, – многозначительно хмыкнула я в ответ, как бы намекая, что он не о том подумал!

Я прошла по коридору, зашла в лифт и спустилась вниз, на складской этаж, где любил проводить время Джон, попивая виски и смотря американский футбол. Тут было светло, просторно. Вдоль стен стояли хромированные летательные аппараты, типа самолёты, но явно не земные. Джон оказался на своём месте, в коморке, притаившейся в углу. Там было всё необходимое: диван, тумбочка под телевизор, сам телевизор, журнальный столик и вдоль одной стены ящики с бутылками. Одним словом персональный рай для Джона.

– Добрый вечер, Джон, – поприветствовала я своего работодателя.

– Виделись уже, – не отрываясь от телевизора, ответил он.

– Я хотела с вами поговорить об условиях труда в лаборатории. Там темнотища, работать не возможно.