Он же шустро втянул в себя свои лапки и колобком начал кататься по моей кровати, задорно при этом смеясь:

– К чему ты, говоришь, прилипла? Ха-ха-ха! Прилипла к ж… да не может такого быть! Аглая с ума же сойдет!

Я подождала пару минут. Его смех не смолкал. Тогда я разозлилась, схватила нелюдя на руки и прижала к себе. Рынкарон тут же замолк и удивленно посмотрел своими глазищами на меня, не забывая при этом хлопать длинными, как у красотки, ресницами.

– Почему сойдет с ума? Что я такого сделала? – уточнила я, глядя в упор на моего информатора.

– Я не знаю причины, но в Арабули существует очень строгий запрет. Ни одна девственница не может прикасаться к шарину. Почему, не спрашивая, я не знаю. А ты, похоже, девственница и есть?

– Да вот как-то не довелось с ней распрощаться! – фыркнула я в ответ, пожимая плечами. – Странные у вас законы какие-то. А может сам шарин странный. Хотя, пятая точка не самое страшное место. А если бы какая-нибудь дурочка к другому месту прилипла?

– С дурочками я его не раз видел. Никто не прилипал. Это ты у нас особенная! Интерсно, что там сейчас делается?

– Еще как интересно! – согласилась я. – Боюсь только мне этого не узнать.

– Почему не узнать? – искренне удивился рынкарон. – Положи мне руку на спину. Сейчас посмотрим!

Если смотреть на рынкарона, то его шерсть кажется жесткой и колючей, как у дворовой собаки. По факту же она оказалась очень мягкой и ласковой, если так можно выразиться. Она словно обволакивала пальцы руки, которая лежала на спине существа. Я не заметила, как закрылись мои глаза. И внезапно в мозгу появилась картинка, словно я видела очень яркий, цветной сон.

Хмурый шин Гримли с недовольным видом наблюдал, как бедная Зои пытается вскрыть ампулу и трясущимися от страха руками силится набрать лекарство и сделать укол.

– Если все обойдется, тебе надо будет у Пелагеи пару уроков взять. Видела, как она все ловко и быстро делает? – шепотом выговорил он лекарке. – Да и делает она совсем не больно!

– Она мне уже объясняла, – шапочка девушки дернулась и крылышки затрепетали. – Надо шприц вкалывать очень быстро, а лекарство, наоборот, вводить медленно. И я пытаюсь!

Последние слова были сказаны с вызовом в голосе.

– Плохо пытаешься! – не остался в долгу шин.

– А вы и от ее укола в обморок… – начала ехидничать она, но Гримли не дал ей договорить:

– Чуть не упал! Просто я сильно устал.

– Устали с утра? И чем же вы, простите, всю ночь занимались? – девушка возмущенно округлила глаза и подбоченилась прямо вместе со шприцом, зажатым в руке.

– Никакой санитарии! – тут же машинально отметила я. – Надо будет ей замечание потом сделать.

Тут я неожиданно увидела, что в комнате стоит санитар. А мой взгляд как бы переместился. И я вижу происходящее уже с другого ракурса. До этого смотрела от окна, а теперь от входной двери. Я мысленно потянулась к Барсику и задала вопрос:

– Мы с тобой у кого-то в голове сидим?

– Почему сразу в голове? – фыркнул воспитанник. – Просто видеть происходящее мы можем лишь чьими-то глазами. До этого смотрели со стороны санитара Яковья. Но его сейчас выгонят, или он сам сбежит. Надежнее будет через взгляд его могущества!

Я, конечно, согласна, что смотреть на все глазами шарина очень интересно. Только вот одна досадная мелочь: я опять  не смогу его увидеть. В смысле лицо. Так сказать, фасад я выучила досконально.  Вот лицо видела лишь однажды и то мельком. Причем мной уже давно было замечено, что человек в бессознательном состоянии или с застывшей гримасой выглядит несколько иначе. Эмоции могут преобразить лицо до неузнаваемости. И если я его встречу, то могу просто не узнать. Хотя это мелочи. Без помощи Барсика я бы и этого не узнала.

– Кто мне укол делал? – спросил неожиданно тот, чьими глазами я смотрела.

– Как обычно, Зои! – тут же отозвался шин Гримли. Зои затрясла головой, но под цепким взглядом начальника замерла.

– Руки покажи! – скомандовал шарин.

Зои самым безобразным образом сунула шприц под мышку! А затем вытянула вперед руки ладонями вверх. Я видела, как длинные аристократические пальцы взяли сначала одну ладонь, затем другую, повертели  каждую и отпустили.

– Зои, ты ничего сегодня необычного не заметила? – уточнил он.

– Нет, ваше могущество, ничего, – здесь я прямо почувствовала, как шарин болезненно поморщился. Но тут до нашего с ним общего слуха донесся шум от входных дверей, и взгляд переместился прямиком туда.

Двери широко распахнулись, словно их кто-то от души пнул, и с грохотом ударились о стены так, что в шкафах мелко забренчали стоявшие там склянки. И следом на пороге появилась шари Аглая.

Вид у нее сегодня был совсем не королевский. Длинные волосы были не прибраны и торчали в разные стороны. Обнаружилось, что тщательная укладка скрывала седые корни. А сейчас они выдавали ее истинный возраст. Одета она была в самый обычный махровый халат, в которых земляне любят по утрам бродить по квартире. И только огонь в глазах говорил о том, что перед нами самая настоящая королева.

– Где эта эзаровская шлюха? – выплюнула она  с порога.

– Простите, кто? – Гримли удивленно вскинул брови. Я с ним совершенно была согласна. Во-первых, я совсем не шлюха, во-вторых, к этому самому Эзару отношения никакого не имею. А в-третьих, почему я сразу решила, что это про меня? Просто я была единственным человеком, кто недавно сбежал из процедурной. Мельком отметила, что, как и предсказывал рынкарон, санитар со странным для моего уха именем Яковь бочком, бочком сбежал подальше от господского гнева.

– Мама, с чего ты взяла, что здесь кто-то был? – голос шарина был бархатистым, вибрирующим низкими тонами. Так, по моему мнению, должны говорить настоящие мужчины. Немного успокоившись, я только сейчас смогла оценить его красоту.

– Я почувствовала! – губы шари сжались в тонкую полоску.  – Я почувствовала, что до тебя дотронулась  эзаровская девственница!

После этих слов я внутренне сжалась. Я хоть и не была подданной Эзара, но девственницей, увы, до сих пор оставалась. Не нашлось того, с которым мне хотелось бы с ней распрощаться. Когда ты выходишь из института, понимаешь, что достойного мужчину найти не так-то просто. Как говорила моя бабуля, кобелей нужно разбирать щенками. А то потом как в туалете: или дерьмо, или занято. И я прекрасно помнила, как минут двадцать назад не могла оторвать руки от его могущественного зада. Похоже, Аглая почувствовала именно это.

– Мама, перестань! – усмехнулся Шарин. – Если бы Зои была эзаровской девственницей, то я бы давно на ней женился. Она мне третий день уколы делает.

– Мне тоже уколы делали. И я знаю, что при них голой кожей к коже не прикасаются! – возразила шари.

Я была с ней абсолютно согласна. В нормальных клиниках медперсоналу выдают одноразовые перчатки. А то, что делается у них, форменно безобразие. Особенно мне резал глаз вид раскрасневшейся Зои со шприцом под мышкой, который она забыла взять обратно в руки.

– А шин Гримли и Яковь на девственниц не тянут совершенно! Пойдем отсюда, не будем людям мешать работать! – он подхватил матушку под руку, а изображение в моем мозгу тут же исчезло.

– Барсик, и что это сейчас было? – я не верила своим глазам и ушам. По местным законам получалось, что совершила настоящее преступление. И мне было в то же время непонятно, что же все-таки произошло? Магия магией, но прилипнуть рукой к… мужчине? Это даже магическими законами не объясняется. И почему Аглая так агрессивно себя повела?

– Я бы тоже очень хотел об этом знать, – фыркнул рынкарон. Если бы у него были плечи, он обязательно бы ими пожал. – Единственно, о чем я слышал, что было какое-то пророчество. И шари всеми правдами и неправдами старается его избежать. А раз ты прилипла, то грозишь Арабули его воплощением. Я этого не знаю, а только предполагаю.

Последнюю фразу он произнес с тяжелым вздохом. И если судить логически, мой питомец был в этом прав.