В этот раз и Ли́са, и Арсений чувствовали себя победителями.

Влюблённые часов не наблюдают. Вот и для Василисы несколько месяцев промелькнули как один день. Картинки ежедневных будней смазывались, подменяясь одним единственным персонажем, интересующим гораздо больше остальных. Ни празднование собственного дня рождения, ни новый год – ничего не запомнилось. Каждый вечер, перед сном, закрывая глаза, под веками выплывал один и тот же образ, заслоняя собой будничность, вычёркивая любые неурядицы и печали, но обещая счастье и уверенность. Мужское лицо с резкими высеченными чертами, упрямым подбородком и бескомпромиссным серым взглядом для Ли́сы превращалось в оплот нежности, страсти и главное надёжности. Она доверилась… не возводила, но рушила стены между ними. Василиса любила! Сияла своими чувствами при каждом взгляде на него и больше не могла и главное не хотела и не страшилась признаний. Ей казалось она с твёрдостью нерушимой скалы простоявшей не одну сотню, а то и тысячу лет под шквалистыми ветрами, разрушительными грозовыми молниями, яростными ливнями готова выстоять хоть перед целым миром доказывая своё право на чувства, право на любовь. Лишь бы в эту секунду держал за руку и ни за что не отпускал тот, ради которого она была готова стоять до самого конца, отстаивая и оберегая каждую даже самую маленькую искорку их обоюдного пламени.

Каждый божий день перед сном рядом со своей подушкой Ли́са укладывала как ребёнка свой телефон, чтобы утром, не успев разомкнуть слипшиеся со сна ресницы, ответить на звонок любимого осипшим голосом. Их ежедневный ритуал - первыми поздороваться друг с другом, пожелать доброго утра и просто услышать любимый голос - стал болезненной необходимостью для обоих. Даже то обстоятельство, что почти каждая встреча завершалась спальней в квартире Арсена, не давало влюблённым чувство насыщения. Всё время хотелось большего. Обстоятельство того, что Ли́су каждый день приходилось возвращать в родительскую квартиру беспощадно било по нервам обоих. Она грустила, он злился. Но вновь не делал никаких попыток повлиять на ситуацию. Девушка тяготилась собственным обманом перед матерью, поэтому крайне редко использовала тайную миссию «я-заночую-у-Алины». В подавляющем большинстве Арсений исправно привозил вечером Василису к отчему дому, разомлевшую от нежных ласк, но печальную из-за вынужденной разлуки.

И только по утрам услышав заветное «доброе утро лисичка!» Василиса оттаивала, заряжалась предвкушением новой встречи, забывала о вранье матери, забывала, что пора подтолкнуть Арса признаться их семьям в собственных чувствах. Лишь желание вновь оказаться в крепких надёжных руках, окунуться в родной терпкий запах, впитать тепло и уверенность любимого мужчины руководило доверчивой и наивной девушкой. Но даже если бы она сильно захотела, то уже никак не смогла найти в себе силы сопротивляться поглотившей чувственной лихорадке. Возможно раньше… она бы смогла? Хм, вряд ли…, будучи девушкой честной, открытой, к тому же заинтересованной изначально в уверенном, знающем себе цену, властном, харизматичном мужчине – думается, у неё не было ни единого шанса, чтобы противостоять его агрессивному напору, темпераменту и вместе с тем, его обезоруживающей нежности и заботе.

Предстоящее празднование женского дня «8 марта» застало Василису врасплох. Ей приходилось вертеться, одаряя вниманием родную маму, с которой они всю жизнь отмечали этот, собственно, как и остальные праздники вместе, а с некоторых пор и тётя Оля, бывшая жена Арсена составляла им компанию. Лучшая подруга Алина собиралась устроить девичник с Анфисой и Женькой, и конечно, Василисино участие было делом решёным и отказы не подлежали обсуждению. Арсений вдруг решил, что они слишком много времени проводят у него дома, перестав посещать развлекательные заведения. Даже рестораны оказались забыты, а приём пищи перенесён не просто в квартиру мужчины, но частенько проходил в непредусмотренном для этого месте - в спальне. Кровать была большая, места хватало и ему, и ей, и тарелкам со снедью. Видите ли, Арсену показалось забавным кормить свою лисичку с рук. Стиральная машинка работала сверхурочно, ежедневно перестирывая постельное белье. Поскольку крошки и пятна от пролитого чая или соуса делали простыни непригодными для дальнейшего использования. Василиса пыталась возмущаться нелепым глупостям, учинённым любимым мужчиной, который исправно помогая менять постельное белье, только лишь посмеивался в ответ.

— Ты ворчишь как престарелая бабуля на пенсии, - приговаривал он, - лучше порадуйся какой внимательный и заботливый мужчина тебе достался. И накормит, и приголубит, а ты всё недовольна.

И вот в самый канун женского праздника Ли́са готова была взмолиться небесам с просьбой собственного клонирования, желательно в тройном количестве. Так как Арсений требовал женского внимания, Алина требовала подругу, а мама просто заслужила дочь.

Но на счастье самой всё понимающей и всепрощающей оказалась именно мама.

— Дочка, я понимаю, что вам девочкам хочется провести выходные вместе без лишнего внимания надоедливых взрослых. Поэтому не вижу ничего страшного, если ты проведёшь праздники с Алиной, - предложила самая лучшая мама на свете.

А Ли́са готова провалиться сквозь пол и даже не возражала окажись она в самых недрах земли, сгорая в первородном огне. Ибо стыд перед родительницей был настолько обжигающим, что она уже открыла рот и едва не покаялась во всех грехах. Но внезапно возникшая мысль за секунду умудрилась остудить резкий порыв, с треском захлопывая рот обратно, навесив сверху большой амбарный замок для надёжности. Ведь своим опрометчивым поступком девушка поставит под удар Арсения. Она почему-то не кстати позабыла, что он давно состоявшийся мужчина, не только наученный ответственности, но в первую очередь уже обязанный брать эту самую ответственность на себя без лишних напоминаний. Но возможно в силу возраста и недостаточного опыта, а может просто в силу слепой влюблённости она глупо выгораживала взрослого мужика ища ему оправдания, тем самым продолжая врать матери, усиливая собственную агонию чувства вины.

«Одной проблемой меньше», - облегчённо подумала Лиса на мамино предложение и наградила её крепкими объятиями с извинениями.

Звонок Линке обещал стать гораздо более напряжённым чем разговор с матерью:

— Линка привет!

— Привет пропащая подруга!

— Что нового и какие предстоящие планы на завтра?

— Фиса и Женька хотят девчачью вечеринку, сдобренную вином, скорей всего у меня. Мои предки в отпуске за границей ещё неделю пробудут, сама знаешь, так что нам повезло! Что скажешь?

— А что я скажу? У тебя мне больше нравиться, чем если бы пришлось тащиться в какое-то шумное место. Странно, что они решили собраться у тебя, а не предложили какой-нибудь очередной новомодный ночной клуб.

— Ха-ха, я тоже удивилась. Кстати, может ты придёшь пораньше, поболтаем, а?

— Конечно Лин, без проблем, дома с делами закончу и сразу к тебе, - послушно согласилась Ли́са, так как сама соскучилась по подруге и надоело прятаться от окружающего мира за широкой, пусть и любимой, спиной Арсения. Ответный радостный визг едва не оглушил Василису.

Вместо третьего разговора Ли́са набрала сообщение «я освободилась», получив ответное «через полчаса», поспешила переодеться и переплести косу. Хорошо, что Арсений был неприхотлив по поводу внешнего вида девушки. Наоборот всячески поддерживал её в простоте и выборе повседневного стиля.

«Хоть мешок картошки сверху надень, - говорил он, - я всё равно его с тебя сниму, как и любые джинсы или самую узкую, все выпуклости облегающую и «у-всех-мужиков-всё-поднимающую» юбку строгой училки». Ничем этого нахала не пронять!

Зато Василиса искренне радовалась обстоятельству того, что не надо всякий раз наводить выходной марафет, рыться в шифоньере в поисках того-самого платья. И судорожно вспоминать, не надевала ли она его в последнюю или может в предпоследнюю встречу. Все эти прихорашивания были для Василисы слишком далеки и на её субъективный взгляд бесполезны. Поэтому Арсений, как, впрочем, и много раз до этого, заработал очередной плюсик в его копилку, коих и так уже набралось с внушительную горку.