Восстановленные же алмазы в основном имели большую емкость, а за счет расширения энергетического контура и пиковая загрузка у них оказалась выше. Повезло? Возможно, хотя тут скорее сказалась цена и общая доступность камней в императорской сокровищнице, ведь считалось что использовать их повторно невозможно.

В процессе я не бездельничал, и вместо того чтобы нервничать глядя на каждого претендента тщательно изучал их изменения. И у кадетов, и у резонаторов. К сожалению, понять как именно работает устройство у меня не вышло, слишком много помех, и с экранированием проводящим металлом была проблема, но несколько вещей удалось выделить из общей массы.

Во-первых, менялся как камень, так и человек. Тут вопросов не возникало, я отчетливо видел новообразованные энергетические каналы, идущие из большого круговорота через чакру огня к висящим на шеях амулетам-резонаторам. Примерно в том же месте, где у меня была чакра Звука. К слову, заодно стало очевидно почему резонаторы делают именно в виде медальонов, так было проще с ними работать на старте.

Во-вторых, интенсивность поля в котором оказывался инициируемый, достигала в определенные моменты такой мощности, что становилось совершенно непонятно, как они вообще выживали. Будь это чистый ненаправленный диссонанс, выходили бы инициированные уже с щупальцами и клешнями.

В-третьих — это совершенно точно было диссонансное воздействие, я не раз ощущал его на себе, а благодаря истинному зрению еще и рассмотрел эти радужные всполохи во всех мелочах. А значит, по крайней мере теоретически, Филарет, называвший нас всех искаженными, был абсолютно прав.

— И аристократы, которые поколениями культивировали силу выбирая самых одаренных супругов для своих детей, выходит просто искаженные с удачным изменением, не допустившим бесплодия? — услышав мои аргументы проговорила Ангелина. — Но это же… чудовищно! Получается, что все наши дети, или внуки, превратятся в монстров!

— Нет, если они будут осваивать духовные практики. — ответил я. — Так можно контролировать не только изменения тела, но и эффективность резонанса.

— Остается только вопрос, а что было бы с остальными? — задумчиво спросила Мария. — Те кто не изучает техники, обречены на бесплодие?

— Не обязательно. — покачал я головой. — Помнишь выводок кабанчиков возле Вилюйска? Фертильные особи остались бы, вот только не факт, что они являлись бы людьми, и по поведению, и по образу мысли. А учитывая, что с каждым поколением одаренные все сильнее, то рано или поздно все станут такими как моя мать.

— Ты же сейчас просто хочешь нас напугать? — на всякий случай переспросила Ангелина. — Нет? Но это же…

— Да, это конец. Представь себе ребенка, который во время истерики, без всякого амулета, создает разрыв врат, из которого немедля лезут твари. — проговорил я, в наступившей тишине. — Или молодого парня, что в порыве бессильной ревности и ненависти проклинает весь мир желая ему поскорее сгинуть и тем самым…

— Мы поняли. — подняв ладони проговорила Инга. — Все умерли.

— Не все. — снова возразил я. — Твари останутся. И те, кто сумеет научится полностью управлять своими телами и резонансом в них. А еще те, кто превратит диссонанс из искусства и навыка в науку и технологию. Например, научится закрывать врата и блокировать эффект зоны.

— Если кто-то и может это сделать, так это Тесловцы. — поморщившись проговорила Мария. — Но идти к ним на поклон нельзя.

— Не то, чтобы нельзя — бесполезно. — ответил я. — Даже если они закроют одни врата, ограничат по распространению Польскую зону, это не решит проблему, а технологиями они делиться не собираются. Иначе во всем мире бы давно шла просветительская работа.

— Дорогой, ну вот как ты себе это представляешь? — удивленно посмотрела на меня первая супруга. — Признать, что между одаренными и искаженными нет никакой разницы, это всё равно что называть самых богатых, сильных и влиятельных людей уродами. Но даже не это главное, ты представляешь, что будет, если придется отказаться от использования резонанса в быту?

— Да, вполне. — усмехнулся я. — Это будет означать потерю дармовой и практически бесконечной энергии, а значит и крах всех экономик мира. Никаких больше летающих кораблей, только плавающие, как в начале прошлого века. Никакого дармового электричества, и гигантское количество угольных электростанций, от которых небо чернеет в безветренную погоду. Миллионы автомобилей, которые работают на газу и бензине, выбрасывая тонны углекислоты. Да, я всё это прекрасно представляю.

— Не дай бог жить в таком кошмаре. — проговорила Ангелина, поежившись.

— С другой стороны, для нас это было бы очень выгодно. — заметила Инга. — Ведь большая часть месторождений нефти и газа у нас в княжестве.

— Всё это вопросы чисто теоретические, но они требуют нормального обсуждения. — сказал я, решив вернуть беседу в практическое русло. — Если мои догадки подтвердятся теоретической базой собранной Екатериной, нам придется с этим что-то делать. Больше некому. И в первую очередь, договариваться с Филаретом и Морозовым, чтобы курсы по контролю стали обязательными.

— Разве договоренностей с Игнатовым недостаточно? — уточнила Мария.

— Нет, они касаются лишь ордена и добровольцев, а нам нужна всеобщая программа… пусть и на базовом уровне, но её должны пройти все одаренные. — ответил я. — Так что это именно политический курс страны, а не личные инициативы.

— Не боишься, что, если научить твоим навыкам всех, страну переполнят… скажем так, амбициозные юноши и девушки, которые ни во что не ставят власть и аристократию? — едко усмехнувшись спросила Мария. — Сейчас всякие народовольцы, меньшевики и прочие революционеры чуть головы вжали, но это потому, что мы боремся против понятного жуткого врага, информирование идет почти круглосуточное. Но стоит нам хоть немного избавиться от угрозы, и вновь начнутся выступления.

— Я мог бы побыть идеалистом, и сказать, что в сытом государстве люди на улицы не выходят, а предыдущие пятнадцать лет оказались не самыми легкими для страны, но правда в том, что никто не сможет подняться до нашего уровня, если мы не прекратим собственное развитие. — улыбнувшись сообщил я девушкам.

— Даже на раскрытие чакры земли у обычного человека уйдет несколько лет. Это существенно улучшит его уровень жизни, но не сделает суперсолдатом или великим мыслителем. Для этого нужно прилагать массу усилий. — продолжил я. — На то, чтобы использовать истинное зрение, без постоянной подкачки праной со стороны наставника, как делали вы, уйдет лет пятнадцать-двадцать.

— Ничего себе. — проговорила Ангелина. — А мы за год освоили…

— Потому что я кормил вас с ложечки, буквально запихивая энергию и заставляя ваши меридианы развиваться куда быстрее чем это возможно в нормальной ситуации. — ответил я. — Ну и ваша одаренность тоже оказала существенное влияние. Наши тела куда лучше приспособлены к использованию энергии чем у обычных людей.

— К тому же ещё не все могут свободно использовать истинное зрение. — не слишком довольно напомнила Инга. — Мне до сих пор это дается с трудом, хотя начала я занятия всего на полгода позже.

— У каждого свои слабые и сильные стороны. Я, например, до сих пор не сумел освоить собственную стихию. — пожал я плечами, девушки переглянулись, но ничего не сказали, они, конечно, были в курсе моей проблемы, но сделать с этим ничего не могли. Ни они, ни все наставники, которых я приглашал.

Даже синее пламя, которое я беззастенчиво присвоил и использовал в конструктах — не было моим до конца. Я просто сумел его изолировать и использовать ен только в форме клинка. Конструкт получался не сильно сложнее, но в разы эффективней. Я даже ради шутки сходил на сдачу экзамена в высшую военную академию. Результат превзошел все ожидания — мне зачли третий ранг по всем параметрам.

Это стало поводом для дополнительной гордости сослуживцев и товарищей. Ещё бы, третий великокняжеский ранг в неполные восемнадцать. Полное подтверждение статуса. Наконец я стал сильнейшим в своем возрасте, и одним из десятка сильнейших одаренных в стране. Официально.