— Ладно, теоретические изыскания оставим ученым. — решил я. — Уверен им будет крайне интересно узнать обоснование такой точки зрения.

— Верно, это лишь теория. Истины никто не знает. Не было тех, кто мог бы её подтвердить и выжить при этом. — ответил механойд. — Но теория, подтвержденная практикой и наблюдениями. Этот мир стоит на границе с хаосом и скатывается в него с каждым открытым прорывом.

— Но у тебя есть сведения и технологии, которые не относятся к этому миру. — уточнил я. — Плюс техническое оснащение, в этом мире нет столь развитых технологий.

— Сто лет назад не было. — ответил механойд. — И не должно было быть, пока Никола Тесла не сделал свой прорыв, а затем не попытался исправить катастрофу, обрушив на наш мир её отголоски.

— Может мне всё же остановить записи? — уточнил Багратион. — Или пригласить священника и психиатра.

— В его случае скорее программиста и тестера. — проговорил я, внимательно глядя на измененную аугментикой фигуру. — Всё что он говорит может быть лишь бредом воспаленного разума Максима, или того хуже — прямой дезинформацией, рассчитанной на то, чтобы мы прониклись и передали все свои ресурсы.

— Сказал тот, кто предстал перед своим народом в образе огнекрылого ангела, спустившегося с небес. — не без сарказма заметил механойд. — Ты тоже не из этого мира, хоть и выглядишь, и говоришь как человек. Но ты прокололся, когда сказал, что видишь энергетические структуры, люди без специального оборудования на это не способны.

— Похоже ты даже не представляешь на что способно человеческое тело при должных тренировках и раскрытии потенциала. — усмехнувшись ответил я. — Мы существа куда более сложные, чем шестеренки и электрические разряды. И все здесь присутствующие, включая Максима, умеют видеть потоки праны.

— Это лишь религиозные называния нервных окончаний и синапсов. Они не могут быть развиты иначе чем биоинженерией. — возразил механойд.

— Предлагаю простую схему, я рассказываю о человеке, а ты — о механизмах общества Теслы. — сказал я. — Нам не нужен запредельный уровень, лишь то что мы сумеем воссоздать, отремонтировать или использовать без их указки.

— Я не могу этого сделать. Это нарушит и без того хрупкий баланс. — вновь возразил механойд.

— Баланс давно разрушен. — покачав головой сказал я. — Мы же наоборот, хотим его вернуть. На сколько я понимаю, это соответствует и твоим интересам.

— Выживание, совершенствование, познание. — проговорил механойд. — Я буду с вами сотрудничать, буду познавать и обмениваться сведениями, но прежде вы должны доказать, что вам можно доверять.

— Нам можно доверять? — ахнул от такой наглости Таран. — Да ты давно должен был сдохнуть мразь! За всех наших павших товарищей, за диверсии, за Макса!

— Спокойно. — поморщившись оборвал я соратника. — Он прав, то, что ты функционируешь не более чем стечение обстоятельств. Возможно — удачное для нас всех. Или трагическое, смотря как ты себя поведешь. Но требовать ты от нас точно ничего не в праве. Это от нашего доверия к тебе зависит твоя жизнь, а не наоборот.

— Что вы хотите? — спокойно спросил механойд.

— Сведения, чертежи, инструменты — всё что поможет нам в борьбе с диссонансной зоной. — ответил я. — Как ты и сказал в первую очередь — выживание.

— Хорошо. Я согласен. Мне нужно подготовить пакет документации… а вам начать поиски нового донора. — ответил механойд, и отключился, а на первое место вновь вышел тяжело вздохнувший Максим.

— Я… я всё слышал. — проговорил Краснов. — Что за другие миры? Что за порядок и хаос? Что вообще происходит?

— Хотел бы я сам знать, приятель. — похлопав его по плечу сказал я. — Хотел бы я знать.

— Иногда мне кажется, что все злодеяния твоей матери были оправданы. — проговорила Мария, глядя на предоставленные отчеты по искаженным. — Но потом я вижу такие вот сухие сводки и начинаю радоваться, что её саму скрутило. По её приказу новорожденных отвозили в зону и оставляли там на несколько дней…

— Можно не продолжать? — скривившись попросила Ангелина.

— А можно мы с тобой папками для обзора поменяемся? — так же скривившись проговорила Мария. — Ох, не вспыхивай, ладно, не буду травмировать твою тонкую душевную организацию.

— Если ты думаешь, что мое чтиво веселее… а зачем мы вообще сами разбираем всю эту мерзость? — спросила Ангела. — У нас же для этого есть куча специалистов, врачей, ученых всяких…

— Затем, чтобы понимать на что мы обрекаем людей если не справимся. — сухо ответил я. — А ещё за тем, чтобы увидеть своим не замыленным взглядом то, что они могли упустить или посчитать несущественным.

— Ответственность правителя? — усмехнулась Мария. — Не перебарщивай, дорогой, ты не можешь уследить за каждым нашим подданным.

— Не отвлекайся, быстрее закончим. — заметила Инга.

Я лишь покачал головой, не став вникать в вялый конфликт. Да, читать отчеты о зверствах никому не хотелось, я сам несколько раз подумывал отложить их. Но правда заключалась в том, что это наше прошлое… и наше будущее, если мы не сможем предотвратить катастрофу и зона расширится еще на пару сотен километров.

Одно дело эвакуировать людей во время наступления тварей и образования зоны, там даже у самых упертых рано или поздно заканчиваются сомнения, и совершенно другое — объяснить зачем уезжать с условно безопасных земель за рубежом. Некоторые стратеги даже предлагали намеренно пропустить несколько раз тварей, чтобы гарантировать добровольное сотрудничество со стороны фермеров. Но я был против.

Тем более что перехватывать всех монстров у нас всё равно не выходило. Мелкие твари, а их было всё больше, то и дело просачивались через Рубеж, перелетали стену, или, что куда хуже — выходили из глубин Балтики. Черное море, в связи с удаленностью от эпицентра новой зоны, пока находилось в относительной безопасности, но от этого было не сильно легче.

Прибрежная линия Дании, Норвегии и Германии быстро превращалась в глубоко эшелонированный оборонительный рубеж, почти полностью состоящий из бункеров и огневых точек. Учитывая, что эти страны во многом жили за счет поставок зерна из Российской империи и добычи рыбы, в ближайшей перспективе им грозил голод.

— Не могу больше! — задрав голову выкрикнула в потолок Мария. — Я всё поняла и осознала, твою мать надо прикончить, чтобы она не мучалась, а меня отпустить заниматься моими делами. У нас ещё парламент не собран…

— Успеем. — ответил я, листая очередной отчет. — Как доделаешь свою часть, можешь отправляться по остальным делам. У меня тоже есть чем заняться.

— Господи, за что мне попался такой ответственный муж. — вздохнула Мария, но к записям вернулась.

— Я проверила таблицу наследования стихий. — сказала Инга, поднимаясь и потягиваясь. — Характер начинает проявляться до появления стихии, так что можно эту теорию вычеркивать. Они не связаны.

— Наоборот, если первым признаком является поведение, которое обостряется при использовании стихии, это доказывает, что изменение характера — это следствие. — возразил я. — Лучше скажи, как много людей максимально спокойных и уравновешенных обладали стихией огня.

— Если они и есть, то в отчете не указаны. — ответила Инга. — Но что нам это дает? В смысле зачем мы столько людей заняли и своего времени потратили.

— Как тебе сказать. — я даже запнулся, пытаясь сформулировать ответ.

— Погоди, ты что, сам не знаешь? — удивленно посмотрела на меня Ангелина.

— Да нет, знаю, просто это слишком эгоистично… — ответил я, понимая, что все девушки оторвались от своих отчетов. — Эти исследования подтверждают мои опасения. Проявления стихий связано не с навыками, а с наследуемыми свойствами. Не мой вариант, хоть Борис и демонстрировал все известные стихии разом.

— Но, если стихии — это проявление эмоций… как это вообще возможно? — нахмурившись спросила Ангелина.

— В том то и дело, что, если первичны эмоции — никак. Ты не можешь одновременно быть спокойным и уравновешенным, взрывным и зажигательным, холодным и яростным. Но он продемонстрировал владение всеми ими, а значит нужно просто поменять подход. — ответил я.