- Хорошо, - отозвалась участливо. Сделала шаг и направилась к двери.

Молчание длилось до тех пор, пока я покидала VIP зал. И, кажется, оба смотрели мне вслед. Один с любопытством, другой... в предвкушении трапезы. А я задержала дыхание и сделала вдох, только выйдя за дверь.

Спустя пару недель я успела забыть о былом разговоре. Но телефонный звонок, прозвучавший однажды, был как гром среди ясного неба. И я не ответила! Тогда вслед за этим пришло смс.

«Театр молодёжи, пробы на спектакль Даниила Сперанского, в среду, в шесть утра».

Первой мыслью было: «А почему так рано?», - ну, а вторая затмила собой остальные…

Перечитала ещё раз. И решила ему позвонить.

- Извините, - промямлила в трубку.

- Анна? Вы читали моё сообщение? – отозвался Марат Даниярович.

- Да! Спасибо, - я улыбнулась, признавая суровую правду, - Боюсь, у меня не получится.

- Напрасно боитесь, - сказал он на том конце провода.

«Я даже ещё не студентка», - хотела сказать. Но настойчивый голос опередил:

- Он ищет таланты, ему нужны лица совсем неизвестные.

- Это… он так сказал? – уточнила я робко. Представляя Сперанского рядом с Маратом.

- Да, - слышно было, как он усмехается в трубку. Или мне показалось…

- Я подумаю, - добавила я.

- Дело ваше, но я бы сходил, - услыхала в ответ.

Театр был относительно новый. Не будь дурой, я посетила его заблаговременно. Разузнала на кассе. Да, действительно! Спектакль был экспериментальный, но о пробах никто не объявлял. По крайней мере, во всеуслышание.

- А кто в ролях? – поинтересовалась у дамочки. Перед ней на столе высились стопки билетов. Я пробежала глазами.

Кассирша вздохнула. Видимо, я отвлекла её от «важных дел».

- Нам пока не выдали информацию, - ответила, как отвечают на вокзале. Механическим тоном. Но ведь это же театр!

Я хотела спросить у сокурсниц. Но вовремя передумала. Конкуренток плодить! Пусть сидят здесь, за партой, и учат азы. А я отправляюсь «на практику». В день накануне совсем не спала. Мать храпела под боком. Я пинала её и она замолкала. Но, стоило ей это сделать, как бабуля брала на себя музыкальную часть. Я решила не спать, и уселась на кухне. Пила крепкий чай и смотрела в окно.

«Круги останутся», - думала с сожалением. Но тональник спасёт, если что. Актрис в этом случае спасают гримёры. Когда-нибудь и у меня будет свой.

В выходные устроили киносеанс. В этот раз выбор пал на артхаус. По правде сказать, это ты объявила друзьям, что сегодня особенный вечер. Ты надеялась их впечатлить.

Обычно мы выбирали комедии, молодёжную муть, боевик, или любовную классику, если девчонки «рулили». Ну, а в тот день ты решила внести что-то новое в наши вечерние будни. Ребята восприняли единогласно. Озвучили твёрдое «нет».

- Да, ну, нафиг! Давай лучше про Джеки Чана, - ответил Женёк. Он увлекался восточными единоборствами.

- Да вы задолбали своим Джеки Чаном! Я Тома Круза хочу! - закатила глаза Вероника.

- Хотеть не вредно, - хмыкнул Санёк.

Женька нахохлился:

- Я тоже хочу Сальму Хайек, и чё?

- Губу закатай, - снисходительно бросила Ника.

Мы брали кассеты в прокате. А в институте у Ники был дармовой интернет. Она добывала нам фильмы с пираток. А это кино ты добыла сама! Обыскала все кинопрокаты. В итоге спросила в учебке, на курсах. Оказалось, там столько подобных «шедевров»... И ты собиралась увидеть их все!

Фильм был странный. О девочке, которая растила бабочку в своём животе. Пока та не вылетела через рот. Когда фильм закончился, несколько пар озадаченных глаз воззрились на нас.

Ника первой оценила сей труд:

- Ну, такое, - сказала она.

- Ну, ничё так, - добавил Женёк. И всё-таки, они были чем-то похожи…

Лёлька плакала.

А я прошептал:

- Мне понравилось.

Спустя пару минут парни начали обсуждать, как бабочка попала к ней в рот. А я не участвовал! Мы целовались на кухне. И мне было так хорошо. Мне казалось, что наши сердца звучат на одной грустной ноте. Я обхватил твой затылок, прижал к холодильнику. В лопатку вонзился магнитик. Крабик, который повесила Ника. Помню, ты клеила после, одну из клешней…

Как-то раз мы гуляли. Погода уже устаканилась. Июнь был в разгаре. Жара…

- Хочу на пробы сходить, - поделилась внезапно.

Я взглянул на тебя:

- Киношные?

Волосы я отрастил и смотрелся брутально. Ты так любила поигрывать ими, когда обнимала меня.

- Неа, в театре, - ответила ты.

- Сходи, - бросил я поощрительно.

А ты расцепила ладони. Нахмурилась.

- Ань, ты чего?

- Ты не веришь в меня! – сказала с обидой.

- Верю, конечно, - я попытался обнять, но ты отступила.

- Я тоже думаю, всё это не для меня, - добавила тихо.

Я вздохнул:

- Я же говорю, иди.

- Спасибо, - сухо бросила ты.

Какое-то время молчали. Я первым не выдержал:

- А что за спектакль?

- Дитя порока, - ответила ты.

Я подумал: «Конечно».

- Он про любовь, - поспешила добавить.

- Ну да, от любви рождаются дети, - отозвался с усмешкой.

- Хочешь, не пойду? – спросила в лицо.

Я напрягся:

- Не хочу.

- Не хочешь, чтобы ходила?

- Не хочу, чтобы не ходила, - ответил. А ты посчитала количество «не».

- Значит, идти?

- Ну, конечно, иди, - сказал убедительно.

После я думал частенько. Пошла бы ты, если бы я отказал? Если бы я разобиделся, поставил тебе ультиматум. Пусть это глупо звучит! Но именно с этого места история нашей любви превращается в драму.

Ты всегда говорила, что хочешь играть, быть актрисой. Мы часто мечтали о том, как я буду ходить на твои постановки. Как афиши с твоей фотографией будут висеть в главном театре страны. А имя «Ловыгина Анна» будет известно уже за пределами.

- Не представляю, как я это выдержу, - замечтавшись, я вновь ревновал. К этим толпам поклонников, которые существовали пока что лишь у меня в голове.

- Не волнуйся, я скажу в интервью, что своим успехом обязана мужу, - ответила ты.

Я сперва усмехнулся. А после...

- Мужу, значит? - обнял тебя сзади, лицом утонул в волосах.

Ты ахнула, вдруг осознав, что призналась. Что выдала собственный тайный порыв.

- Харитонова Анна, неплохо звучит, - я подначил.

- Ну, уж нет! - воспротивилась ты, - Если я буду актрисой, то только Ловыгиной.

- Почему? - уточнил я с обидой.

- Потому! - ты поджала губу, - Не стану я прославлять твоё имя.

Я рассмеялся. Пускай! Главное, будешь моей. Так я думал. И знал, что никто не сумеет тебя отобрать.

Я уснула на кухне. Лицом на столе. И помяла его основательно…

Будильник сработал и вырвал меня из уютного сна. Накраситься я не успела. Надела любимые джинсы и топ, волосы расчесала, а губы тронула влажным бальзамом. Получился измученный вид. Но артхаус же, не комедия!

В театре, куда я пришла, было людно. И откуда они побрали́сь? Парни и девушки всех возрастов. Все красивые. Только я, как помятый мешок! Одни сбились в кучки, а кто-то стоял обособленно. Как и я.

На телефоне, который достала из сумочки, было твоё сообщение: «Удачи, малыш». Я улыбнулась, прижала к губам. Написала ответное: «Я тебя лю», - так я любила писать. Ты ответишь потом, я знала об этом. Мне было проще писать. Будто слово, озвучь я его, потеряло бы смысл.

Из зала в фойе вышел приземистый тип. Он взмахнул руками, как дирижёр, призывая нас всех замолчать.

- Кто на роль Катерины?

Девушки потянули руки. Я тоже свою подняла.

- Проходим.

Нас всех пропустили внутрь зала. И велели усесться поближе. Я села с краю. Как будто хотела сбежать, если что…

На сцене было всего ничего. Стремянка и мягкий матрац. Но эти две вещи никак не могли найти место. Мужчина, ходивший взад-вперёд мимо сцены, без конца повторял: