Я, с её позволения, сел. И она громко крикнула:

- Эй ты, богатырь? Чё стоишь? Приседай и чаёвничай с нами.

Она была очень открытой и дерзкой. Твоя мать. Смущала в два счёта. Но также рождала внутри ощущение собственной силы. Так, стоило ей намекнуть о наличии бицепсов у Женька, как тот «загорелся» и стал вдохновенно показывать пресс. Я даже хотел удалиться, оставить их вместе. Но испугался! Вдруг твоя мама его соблазнит? Этот дурак поведётся на острый позыв, ему лишь бы с кем...

Тут скрипнули чьи-то шаги. Мы оставили двери незапертыми. Ты ковырнула ключом, поняла, что открыто. И осторожно вошла. Кухня была сразу же за поворотом. И мы притаились втроём. Твоя мама велела молчать! И, когда ты продвинулась глубже, мы воскликнули вместе:

- Сюрприз!

От изумления ты уронила ключи. Я подскочил и поднял их.

- Пойду-ка я прогуляюсь, - сказала Елена Георгиевна.

Мы так и стояли напротив друг друга. Она, проходя между нами, подмигнула мне так, чтобы ты не увидела. А затем, обернувшись, позвала:

- Женёк! Ты не хочешь меня проводить?

Тот прекратил улыбаться. Поднялся, залпом влил в себя чай:

- Ты эт... Нюр! Привет, короче. Вот.

Дар речи вернулся к тебе, но не сразу. До спальни я вёл тебя молча, за ручку. Увидев шары, ты спросила:

- Твои?

И тут я тебе рассказал про свои злоключения. Про то, как пытался тебя удивить. Получилось!

- А у меня для тебя тоже подарок, - сказала игриво и встала с кровати. Пихнула ногой жёлтый шар, - Я хотела его приберечь до вечера. Но боюсь, не смогу удержаться.

Руки твои опустились на молнию джинсов. Ширинка моя поддалась, открывая зелёные бо́ксеры. Я наблюдал, затаившись, как ты оседаешь на по́л. И, встав на колени, глядишь на меня снизу вверх.

- Я делаю это впервые, так что, если не нравится, ты говори, - провела «инструктаж».

Какой там не нравится! Я чуть не умер от кайфа. И лопнул один из шаров. Из него выпал жёлтый листочек.

- Прочитай, - простонал, надевая штаны.

- Моя сладкоежка, - озвучила ты. И убрала с пылающих губ каплю спермы.

Спустя пару недель он появился у нас в ресторане. Этот Марат Даниярович. Я звонила ему пару раз, желая поблагодарить. Ведь было понятно, что он поспособствовал этому. Или его финансист. Какая в том разница? Главное, долг сократился, и мы были в силах его оплатить.

Признаться, я опасалась «расплаты». И с замиранием сердца ждала, когда он позвонит. Предложит поужинать. Ну, а потом... Как это бывает в подобных историях?

Но Марат Даниярович щедро молчал. И на моё сообщение ничего не ответил. Оно было коротеньким, хотя ни один час ушёл на его сочинение:

«Здравствуйте! Спасибо большое за помощь. Анна».

Я думала, он испарился. Уехал. Или, может быть, умер? Кто знает. Ведь он — бизнесмен, в зоне риска. Но, увидев его за пустующим столиком, я удивилась. Не сказать, чтобы я была рада. Скорее, напугана! Будто страхи воскресли и мир помутнел. Но актёрский талант пригодился. Мне хватило и пары секунд, чтобы взять себя в руки, напялить улыбку и вежливо бросить:

- Приветствую вас.

Он был в рубашке, без галстука. Пару пуговок сверху расстёгнуты. Даже поросль лезет наружу. На запястье всё те же часы. А волосы, иссиня-чёрные, словно прилизаны. Щетина слегка отросла, будто он не побрился с утра. Но контур её обозначен был чётко. И весь его облик, снаружи небрежный, при близком контакте являл собой строго отточенный стиль. Будто каждая мелочь была им продумана.

- Здравствуйте, Анна, - сказал он с улыбкой.

В чуть раскосых глазах проявлялся живой интерес.

Я поспешила озвучить слова благодарности:

- Хотела сказать вам спасибо.

- За что? - он склонил голову на бок.

Я смутилась:

- За помощь.

Он отмахнулся:

- Ну, бросьте! Мне это было нетрудно.

Я пожала плечами:

- Всё равно, я вам очень признательна.

- Рад, что сумел вам помочь, - ответил он мягко и взгляд его чуть задержался на мне.

- Вы сегодня один? - уточнила.

Он вскинул запястье, взглянул на часы:

- Приятель должен подойти через десять минут. А пока, принесите мне кофе.

- Хорошо, - торопливо ответила я, и ушла исполнять поручение.

Спустя пять минут я вернулась. Приятель ещё не пришёл, и наш гость восседал за столом в одиночку. Задумчивый взгляд, устремлённый в окно, обратился ко мне. Я сгрузила с подноса кувшинчик со сливками. Кофе поставила рядом. Хотела уйти, но внезапная реплика остановила:

- Вы где-то учитесь?

Я вскинула брови. Задержалась, сжимая поднос.

- Да, на актёрском, - соврала изящно, - А официанткой работаю в свободное время.

Лицо его вмиг изменилось:

- Серьёзно? Так значит, вы - будущая актриса?

Я подавила взволнованный вздох:

- Я только учусь.

Взгляд его цепкий, задумчивый, в полной мере меня оценил:

- Что предпочитаете, театр, или кино?

Я пожала плечами:

- И то, и другое.

Он усмехнулся:

- И то, и другое, - повторил, вспоминая тот давний ответ, касаемо выбора блюд.

Время застыло. Я думала, он пригласит меня в театр, или в кино. Не зря же спросил! Готовилась что-то ответить. Сказать ему, что не могу. Уж если расплатой за помощь является киносеанс, то очевидно, за этим последует большее...

Однако Марат Даниярович снова вернулся к беседе. Во взгляде его промелькнула какая-то мысль.

- Вам знакома фамилия Сперанский? - прищурил он глаз.

Я оживилась:

- Конечно! Даниил? В смысле, это же режиссёр?

Его остро заточенный мрачный артхаус казался мне символом нашей эпохи, упадка морали и вечного поиска смысла.

Марат Даниярович, поощрённый моим интересом, продолжил:

- Как вам его фильмы?

Я с нескрываемым жаром ответила:

- Супер! Я их обожаю!

Он усмехнулся в кулак, волоски на лице заиграли:

- При случае я передам ему ваши восторги. Сам он, признаться, всегда недоволен собой.

Я вспыхнула:

- Вы его знаете?

Марат Даниярович тихо кивнул.

- Лично? - добавила я.

Мне хотелось спросить у него о Даниле Сперанском. Какой он? Суровый, весёлый? Как развлекается, что любит есть? Но в этот момент заявился «приятель». Уселся напротив, кряхтя, и озвучил:

- Милая, можно воды?

Я улыбнулась:

- Конечно.

Метнувшись на кухню, я снова возникла у столика, где эти двое теперь обсуждали дела. Похоже, момент откровений закончился. Он уже и забыл обо мне! И был целиком поглощён разговором.

- Сегодня в меню ресторана креветки и паста, а также бефстроганов с рисом, - озвучила я.

Пузатый приятель задумался:

- А не пронесёт меня после ваших креветок? - спросил он по-свойски.

На вид ему было лет сорок. Манера держаться давала понять — он не царских кровей. Этот взрослый мужик мне напомнил весёлого друга. Наверное, так мог бы выглядеть Женька лет через двадцать, если бы жизнь обеспечила фарт.

- Нет, что вы, - смущённо заверила я, - Если только у вас нет аллергии на морепродукты?

- Вот и проверим. Неси! - стукнул он по столу.

Я записала.

- А вы что будете? - бросила взгляд своему «благодетелю».

От него будто веяло сытостью. Отрешённость темнеющих глаз и привычная леность движений намекали на то, что сюда он пришёл не поесть.

- Я люблю мясо, - озвучил свои предпочтения.

Приятель его ухмыльнулся в ответ:

- Свеженькое, кто ж его не любит? - его взгляд пробежался по мне, будто речь шла совсем не о мясе.

- Что-то ещё? - уточнила я, как полагается.

Марат Даниярович не удостоил вниманием реплику друга. Но продолжал как-то странно смотреть на меня. В этом взгляде читалась иная потребность. Как будто внутри он уже всё решил.

- Солнышко, будь так добра, кинь в стаканчик шипучку, - попросил компаньон.

- Шипучку? - нахмурилась я.

- Аспирин, - подсказал посетитель, и широкой ладонью коснулся открытого лба.