Русь, как и все варварские государства, росла и крепла, но крепла по-особому, со своим законом и жизненным уставом. Вдали от всех остальных народов копилась тайная сила, не известная никому. Здесь люди понимали свою жизнь совсем по-другому, иначе. Для них жизнь была чем-то большим, чем просто жаждой наживы, предательства и напрасно пролитой человеческой крови. Их жизненная тропа пролегала через понимание этого мира, всего, что в нем происходит, и они считали себя частью его. Не хаосом и истреблением жили они, как иные цари, стремившиеся стать еще величавее. Русичам это было не нужно. У них была земля, и за эту землю погибали их пращуры. За свой род, за все живое на своей земле умрут и их потомки, когда придет их время.

Данко легкой поступью шагал по городищу, всматриваясь в каждый дом и избу. Все, что он видел и разглядывал, было для него как-то ново. Вроде бы он прожил здесь большую часть своей жизни, но, когда он ступал по Словенску, многое было новым для его глаза. С того момента, как он покинул отчий дом, городище разрослось, окрепло, как юноша, вышедший из мальчишеского возраста. Людей становилось больше, град становился величавее. Не было розни среди народа, жили спокойно, не во вред или выгоду другим. Хлеба на полях хватало, дичи в лесах было полно, на голод люд не жаловался. Гостомысл повел людей правильно, никого не ущемляя и не обижая. За это его и любили. С опорой на эту поддержку в его голове зародились мысли более интересные. Ему хотелось объединить всех. Князю казалось, что так будет крепче род славянский, ведь кровь одна течет по венам, все они внуки Сварога, а значит, должны быть едины. Но это было не так просто. Старшины не хотели становиться все под одного князя. Ведь себя они тоже считали князьями. Многие воспротивились, но и немало ушло в Словенск. Тех, кто воспротивился, Гостомысл силой не брал, решил, пусть сами решают, как им лучше, но сказал, что если они решили быть сами по себе, то ни при какой беде пусть не забывают, что они решили быть одни. И после семи лет отсутствия Данко заметил усилия князя укрепить свой град и сплотить народ.

Солнце уже освещало головы людей, и с высоты полета птицы они были словно муравьи, занятые каждый своей работой. Словенин шел не дворами, а по широкой улице, прорезавшей почти весь град. Люди оборачивались и всматривались в его лицо, некоторые что-то шептали друг другу, показывая кивком головы на Данко. Оружия при нем не было, не считая ножа, с которым он не расставался. Проведенные в дружине годы научили его изучать толпу, замечать в ней многое полезное для общего блага. Он вел счет людей, которые смогли бы дать отпор, счет стражи, замечал крепость домов и стен. Все это Данко изучал и сейчас, когда шел по родному городищу. Но делал он это не из злых помыслов, а потому что уже жил этим, был воином, всегда готовым к битве. Так или иначе, словенин заметил, что Гостомысл учредил охрану города, на главных воротах стояли восемь хорошо вооруженных мужчин, полностью облаченных в кольчуги, в шлемах, при себе каждый имел меч, копье и щит. Также в Словенске были мужи, которые в случае нападения облачались в доспехи и шли в бой. Все это Данко понял, пока шел по городищу.

Ему было приятно смотреть, как величественна его родная сторона. Он был рад, что годы пощадили словен, сделали их крепче, мощнее. Данко еще в Новгороде слышал про Словенск, как о нем отзывались купцы, как рассказывали люди, побывавшие в землях словен. Но он не думал, что его взору предстанет красивый и мощный град.

Словенин прослышал, что прошлым вечером в городище приехал торговец из Новгорода, поговаривали, что привез немало хороших товаров. Встав утром, Данко решил пройтись и повидаться со своим старым знакомым. Данко знал его почти с того времени, как прибыл в Новгород. Их жизненные тропы не раз переплетались. С помощью купца молодой дружинник узнавал многое о других народах, собирал сведения, знал все хитрости людей. А взамен Данко предлагал услуги своей крепкой руки и острого меча. Зародившийся авторитет молодого словенина не раз выручал купца из жарких ситуаций. Так и пошло, друг друга выручая и друг другу помогая, оба нашли общий язык и понимание.

Купца звали Говен. Родом он был с Дона. Но еще в малом возрасте он вместе с отцом и двумя старшими братьями перебрался в Новгород. Ибо через Новгород шла вся крупная торговля, а семья Говена всегда занималась торговлей, дружинников и ратников у них в роду не было. Отец Говена, Гремислав, всюду брал своих сыновей, обучая их хитростям торговли. За все это время молодой Говен насмотрелся на многих людей, научился говорить по-хазарски, по-ромейски, умел говорить и как булгарин. Многие красоты представали перед его глазами. Но и жизнь преподносит иногда жуткие сюрпризы. Однажды, возвращаясь от хазар из Саркела, отец Говена не захотел уступать одному богатому хазарину. Так и не сойдясь в цене, оба разругались. Как оказалось, этот самый хазарин, Хасан-Тура, был близким другом хана, и закон о том, чтобы не бить на своей земле купцов, его не касался. По пути на караван накинулись, перебили почти всех, братья Говена погибли, отец получил стрелу, но остался жив, а сам Говен получил на всю жизнь память об этом набеге в форме шрама, видневшегося на его щеке.

Отец вскоре умер, так и не оправившись от ранения. Видимо, стрела вызвала заражение крови, с которым не было никакой возможности бороться. Оставшись один, младший сын продолжил заниматься торговлей. Все, чему научил его отец, пригодилось для того, чтобы встать на ноги, заработать авторитет среди купцов. Прошло пять весен, и Говена уже знали на многих рынках, слышали о его товарах. Его репутация шла на шаг быстрее него.

Данко дошел до рынка и остановился. Он рыскал глазами по лавкам, ища своего знакомого. Взгляд остановился на не очень богатом товарами прилавке, за которым стоял Говен. Словенин двинулся к нему.

– Ну, здравствуй, купец. – Данко подошел к купцу так, чтобы тот его не заметил.

Услышав знакомый голос, Говен не спеша и с важностью в лице повернулся.

– Данко, друг мой!

Оба пожали друг другу руки и слегка обнялись.

– Сколько торговал, а вот на родной земле своего закадычного товарища – первый раз.

– Вот и свиделись. Как тебе родина моя? Успел осмотреться? – спросил словенин, улыбаяясь в бороду.

– Так я только вчера вечером и прибыл, когда же тут успеешь осмотреться! – Лицо купца покрывали небольшие усы, свисающие с обеих сторон. Поскольку Говен не проводил дни в дружине и вообще не задумывался об этом, лицо его выражало какую-то ребяческую нежность.

– Как дорога далась, искателей наживы не пришлось повстречать?

– Нет, мы шли проторенной дорогой, по пути встречались только звери, людей не пришлось повидать.

– Когда я покидал Новгород, ты еще был в землях ромеев, говорят, попал ты, Говен, там на войну? – уже подойдя вплотную и чуть опираясь на деревянный кол, с любопытством расспрашивал Данко.

– Верно народ сказывает, попал я как раз на войну, и, можно сказать, очень удачно. Когда пал один из городов, воинов для грабежа оказалась мало, многие погибли под стенами, и я тогда набрал немало товара. Не желаешь взглянуть? – Отойдя от своего собеседника, Говен показал рукой на разложенный товар.

– Да меня твоими товарами особо не удивишь, ты мне вот что скажи, Говен, – Данко задал вопрос, подойдя еще ближе и склонившись к уху купца, – ты встретился с человеком от меня?

– Я встретил твоего человека и занялся твоей просьбой. Можно сказать, что из-за нее я прибыл на твою землю. Но это не самое главное, что мне надо тебе рассказать, дела, касающиеся тебя лично, могут и повременить, есть и куда более серьезные проблемы, – озираясь по сторонам, почти шепотом произнес Говен.

– Выкладывай, что там у тебя за новости из Новгорода, – нахмурив брови, сказал словенин.

– Вести касаются твоей родной земли, я выложу тебе все, что знаю сам, а ты поступай с ними по своему разумению.

– Я слушаю. – Лицо Данко было уже серьезным и готовым к худшим новостям.