— А ты, Ира? Следаком, что ли, устроилась? Это допрос?

Ира звонко рассмеялась. Пьяная она что ли? Хотя нет — память выдает, что Ира еще в школе была болтушкой. Когда-то она даже была первой красавицей класса, вроде Серега даже был в неё влюблен в младшей школе. Вот только с тех пор уже много всего навсегда утекло, да и какое мне дело до школьной любви Сереги?

— Нет, я фельдшером работаю, в городском роддоме, — сообщила Ира, — Вообще я врач по образованию, но сам понимаешь — вакансию по профессии в наше время хрен найдешь.

Значит, непробужденная. Ясно.

— А что не пробудилась?

На этот раз Ира приткнулась, даже вроде погрустнела.

— Нельзя мне. У меня сын, три годика.

А мужа, конечно же, нет.

— А муж где?

— Умер, — коротко сообщила Ира, — Не вернулся с миссии.

— Сочувствую, — равнодушно соврал я.

— А ты, Сережа…

— А у меня все хорошо. Собака, собственный дом.

Милионные доходы, бог, дамокловым мечом висящий над головой… Кстати, давно он себя не проявлял. К добру ли?

Некоторое время мы шли молча, нужное мне заведение Грина было уже совсем рядом. Но Ира больше минуты молчать была неспособна, все свои методы ментальной атаки девушка исчерпала, так что теперь решила двинуть сразу ва-банк:

— Сереж, а у тебя девушка есть?

— А что? Претендуешь?

Ира хихикнула.

— Да я…

— Не интересует, — перебил я, — И я пришел. В лавку к Грину непробужденных не пускают, поэтому пока. И удачи.

Я двинулся дальше, не замедляя шага, а Ира встала, как вкопанная, и осталась позади.

— Ну и букой ты стал, Штыков! — заорала девушка мне в спину. — Прежним ты мне больше нравился!

Ага, Серега всем раньше нравился: и семье, и Ире, и даже бригадиру. Зато я нравлюсь себе, это важнее.

Я уже выдохнул, что отделался от Иры, но спокойно зайти к Грину мне не дали. Ко мне уже решительно шел мужик, пыхтящий на ходу сигаретой. Вот это уже точно не одноклассник.

Это следователь. Его фамилии я не помню, зато помню, как он опрашивал меня в связи с исчезновением Безуглого и Гоши, которых я похоронил в тумане моего убежища.

— Штыков? Прошу прощения. У вас есть свободная минутка?

Следователь уже махнул красной коркой. Атавизм прошлого, спокойного мира. К сожалению, красные корочки все еще действовали и в этом мире, потому я нехотя остановился.

— Ну, для вас найдется минутка.

Следак внимательно смотрел прямо на меня, будто хотел разглядеть самую душу или мысли прочитать. Таких людей не люблю. Вот с этим надо держать ухо востро. Понимаю, что он ничего против меня скорее всего накопать не мог, но его желание поговорить со мной все равно напрягает. Зачем? И как меня нашел?

— Что от меня требуется родной полиции?

— Когда вы видели в последний раз Кирилла Долина?

— Кого?

— Кирилла Долина. Он с вами работал в ресурсном осколке. Дружил с Безугловым и Копалиным, с пропавшими.

Когда спускал на него призрака.

— А, Кирилл… Видел его в околке, больше месяца назад, да и то мельком, до того, как он погиб на миссии. Я его толком не знал. Работали мы с ним вместе всего пару раз, но не более того. Погодите, так Кирилла же вроде убили на миссии?

— Убили, — следователь кивнул, внимательно наблюдая за моей реакцией, — Его призрак задрал.

— Да, я слышал. Иваныч говорил.

— Иваныч?

— Наш бригадир.

— Значит, говорите, что толком не знали Долина? А не было ли у вас с ним конфликта? И с пропавшими Безугловым и Копалиным заодно?

Я вздохнул:

— Да как сказать… Какие-то мелкие конфликты у меня с ними были, но у сборщиков они часто случаются. Это же ресурсный осколок: один занял делянку другого, или мешок с рудой случайно пропадет. У нас с ними тоже было пару конфликтов: пару раз втроем выгнали меня с места, где я долбил руду, но это больше бытовое: проглотил и дальше пошел…

Сказал, и самого внутри передернуло. Вот попробовал бы меня кто с наработанного места выгнать — мне самому интересно, что бы я с ним сделал. Но перед следователем нужно было строить хорошего мальчика, потому играл роль.

— Так вот, осколок — это место конкуренции. Каждый пытается вынести побольше, чтобы прокормить свою семью, так что конфликты там постоянно, у всех и со всеми. Ну да, не скрываю: я поцапался пару раз с этой троицей. Но не я один, они и с другими конфликтовали. Но я их и пальцем не трогал.

— А ножом трогали? — затушил сигарету следователь и подкурил следующую.

— Каким ножом, о чем вы вообще? — недоумевающе нахмурился я. — Насколько мне известно, Безуглый и Гоша просто пропали. А Кирилла призрак убил, вы же сами сказали. Слушайте, я понимаю, что я ваш главный подозреваемый. Но вы не туда копаете. Я никого не убивал. Зачем мне это вообще?

— У вас были конфликты, вы сами сказали: выгоняли вас с места, где вы долбили руду, все такое.

— Ну да. Я вам и другие случаи могу накидать: однажды Кирилл, например, не дал мне фонарик, когда я забыл свой. И что? Разве я похож на отморозка, который убьет человека за то, что тот отказался оказать мне мелкую услугу? Послушайте, я человек рациональный. Я не совершаю поступки под влиянием эмоций. Убивать троих сборщиков из-за какой-то ерунды и создавать себе проблемы — это не по мне. Да я и не отморозок. И закон уважаю, — закончил я шуткой.

— Любой убийца когда-то убивает впервые. И любой преступник когда-то преступает закон в первый раз. Наша задача: остановить его именно в этот момент, чтобы он дальше законов не нарушал. Звучит, может, излишне пафосно, но мы спасаем общество.

— Ого, да вы философ, товарищ следователь… Могу ли я быть еще чем-то полезен?

Следователь холодно взглянул на меня:

— Вопросов больше нет. Покажите теперь ваше убежище. Я знаю, у вас есть такой навык.

Пускать следователя в дом не хотелось. Вот рабочие — другое дело, их я по собственному желанию приглашал.

— Вы же не думаете, что я храню в убежище трупы? У меня в убежище дом. Недавно там побывала бригада строителей. А потом еще и отделочники. Если хотите — дам вам их контакты. Можете допросить мужиков и убедиться, что никакого склада мертвых сборщиков у меня в убежище нет.