— Задушевного разговора под водочку не будет, — стараясь говорить мягче, произнес Беспалов, — Я принял решение. Так что уговаривать меня нет нужды, товарищ полковник.
— Значит, увольняешься?
Беспалов кивнул.
— Значит, по-хорошему не хочешь?
— Хочу по-хорошему. И надеюсь на ваше понимание.
— Пфф… — полковник фыркнул, брызнув слюной, — А работать кто будет, Беспалов? Кто будет работать, м-м? У меня штат укомплектован наполовину. А штат по следакам — на тридцать, мать твою, процентов! Люди уже неделями ночуют в кабинетах!
— Знаю, — согласился Беспалов, — Поэтому и увольняюсь. Я устал ночевать в кабинете.
— Дезертируешь, значит? — полковник прищурился.
Такое ощущение, что еще пара фраз, и он достанет табельное и пристрелит Беспалова прямо здесь.
— Откуда дезертирую? У нас разве война?
— А то. Война с преступностью, Беспалов! Она не прекращалась ни на минуту! А дальше — будет еще хуже.
— Это тоже знаю. Вот только ведем эту войну теперь не мы. Уличную шваль теперь прессуют патрульные, а у патрульных свои… хозяева. А организованная преступность… Организованная преступность — это сами хозяева и есть. Наша структура обессмыслилась, Ростислав Георгиевич. Что реально делает полиция? Чем мы занимаемся? Бумажки пишем? А зачем? У меня за последнюю неделю двенадцать новых дел. Из них десяток трупов — это убитые монстрами. И это только у меня, заметьте.
— Твоя задача, Беспалов, — перебил полковник, — искать преступников. И если преступник — системный монстр, то им и без тебя займутся. А вот если преступник — монстр в человеческом обличии…
Беспалов не выдержал и нервно хохотнул:
— А если преступник — монстр в человеческом обличии, то я ему тем более сделать ничего не смогу. Ибо преступник частенько высокоранговый пробужденный, а я — нет. А покрывают преступника пробужденные таких рангов, что они могли бы просто придти к вам в кабинет и убить вас, развалив еще по пути все управление. Мы устарели, Ростислав Георгиевич. Полиция стала анахронизмом. Хотите честного разговора? Ну вот вам честный разговор: все наше ведомство — это ненужный атавизм, аппендицит, который давно пора вырезать за ненадобностью. Мы ничего толком не делаем, мы неспособны ничего сделать. В осколки не ходим, с монстрами не контачим, а уж если мы попытаемся лезть в дела центрального города…
Беспалов просто махнул рукой:
— Да что говорить? Сами все знаете. Вам-то все равно, Ростислав Георгиевич, у вас пенсия скоро. А я еще молодой. А вшивый шахтер-пробужденный тем временем получает вдвое больше меня. А нервов гробит меньше. Я устал, товарищ полковник. Я хочу смысла! Я не для того пошел работать в полицию, чтобы целый день мотаться по городу и глядеть на трупы, заполняя бумажки. Я жену и дочь уже неделю не видел!
Беспалов ожидал вспышки гнева от начальника, но полковник вместо этого вдруг погрустнел. Он отер платком лоб, потом тяжко уперся локтями в стол, как будто ему поплохело.
— И что ты планируешь, Беспалов? Неужели решил стать пробужденным?
— Сейчас в Благовещенске все пробуждаются, даже школьники. Кроме того, после того что случилось в Белогорске — оставаться непробужденным просто опасно и глупо.
Повисло молчание. Беспалов достал пачку сигарет и вопросительно глянул на полковника.
— Кури, мать твою, — разрешил Исаев, — Мне нельзя. Врачи запретили.
Беспалов закурил, а полковник обреченно достал из ящика заявление Беспалова по собственному, положил его на стол и придавил сверху хрустальной пепельницей. Потом подвинув пепелку к следователю вместе с заявлением.
— Заявление не заберу, — покачал головой Беспалов, — Хотите уволить по статье — увольняйте.
— И что же, пойдешь служить бандитам из центрального города?
— Пока не знаю. У меня еще две недели, чтобы подумать. Посмотрим, какие навыки и какой ранг мне даст система, когда схожу в осколок и пробужусь.
— Дело твое, — вздохнул полковник, — Помешать тебе не могу. Ладно, я подпишу. Но хотя бы две положенные недели отработай.
— Отработаю, Ростислав Георгиевич, не переживайте.
Вернувшись в свой собственный кабинет, Беспалов твердо решил одно: жопу он эти две недели рвать точно не будет.
Что бы там ни просил шеф — больше никаких переработок, никаких мотаний по городу сутками напролет, без сна и роздыха. Хотелось бы все же уволиться живым, а не помереть от инфаркта. А с другой стороны — хотелось бы сделать напоследок нечто осмысленное и важное. Уйти красиво, сыграть свой дембельский аккорд. Только не нагадив родному управлению, а наоборот — принеся пользу. Поймать злодея и наказать по всей справедливости, доказать, прежде всего себе самому, что не зря ел свой хлеб все эти годы.
Беспалов решил, что займется одним делом, а остальное спихнет на товарищей. Но займется он этим делом плотно, он вцепится, как бульдог, и не отпустит, пока не засадит преступника за решетку. Вот тогда он будет удовлетворен. И спать будет спокойно, и не будет испытывать угрызений совести за свое «дезертирство».
Капитан Беспалов закурил еще одну сигарету, потом прошел к своему столу, заваленному папками с делами, которые громоздились тут в три этажа. Сразу после апокалипсиса возникли проблемы с расходниками для компьютеров, так что следственное управление снова перешло на бумажную документацию, да так и осталось её использовать. Как известно, в любой российской государственной системе нет ничего более постоянного, чем временное. В этом смысле ситуация мало изменилась даже после наступления апокалипсиса.
Беспалов курил и задумчиво созерцал трехэтажные завалы на своем столе. Ну и какое дело взять?
Он решил взять наугад. Просто закрыл глаза, протянул вперед руку, сбив на пол несколько папок, потом взял случайное дело.
— Мда.
Беспалов пролистал выбранное дело и осознал, что рандом его на этот раз подвел. Дело было об убийстве трех китайцев возле рынка. Оно, разумеется, стояло колом, как и все дела на этом столе, и с места упорно не двигалось.
Капитан Беспалов до сих пор с ужасом вспоминал, как пытался допрашивать китайцев-свидетелей, а те в ответ только улыбались и делали вид, что не понимают по-русски. А потом всплыло, что убитых китайцев вроде ликвидировали по приказу некоего Грина из центрального города — бандита, торговавшего редкими артефактами. Вроде погибшие азиаты задолжали Грину деньги, и вместо того, чтобы отдать их, решили сбежать на родину, за что и поплатились.
Ну уж нет. Если Беспалов будет копать это дело — то он уволится сразу на кладбище. Не годится.
Следователь снова закрыл глаза и взял наугад очередную папку.
