Я раскусила шарик кислорода. Услышав хруст, она молниеносно бросилась в мою сторону, но тут же рухнула на землю. Я хорошо ее связала.

— Нам надо поговорить, — спокойно сказала я, наблюдая, как она пытается освободиться от пут.

Она злобно прошипела в ответ, не оставляя попыток:

— Я тебе кишки выпущу, стерва. Червякам с ложечки скормлю.

Я вздохнула и достала из аптечки шприц. Девочка прищурилась. Учитывая, какие дозы она получила в предыдущие пару дней, удивительно было, что она вообще может сфокусировать зрение.

— Ну, прикончи меня тогда, — бросила она. — Давай, сделай это своей маленькой иголкой, сучка.

— Я не собираюсь тебя убивать. Говорю же, я медик.

— Медик? Ты меня отравила.

— Нет. Это успокоительное, придешь в себя через несколько часов. Ты не оставила мне выбора.

— Ты убила Лассаля.

— Я пыталась ему помочь. Он принял удар на себя, чтобы спасти тебя.

Девочка молча смотрела в мою сторону.

— Он просил передать, что принял смерть ради тебя. Сказал, ты должна биться.

Она горько засмеялась:

— Он должен был биться. Убить тебя на месте. — Она пошевелилась, кривясь от боли в затекших конечностях. — Хорошо, медик. Назови условия.

Я нахмурилась:

— Условия?

— Твои условия. Какую банду бандитского отребья ты представляешь, и что они хотят за мое освобождение?

— Ты не заложница, я ни на кого не работаю.

— Тогда развяжи меня.

Я медленно покачала головой:

— Ты меня убьешь.

Она не пыталась отрицать:

— И что, будешь держать меня на привязи, как собачку? — Она скривила губы. — Лучше убей. Я все равно освобожусь, рано или поздно.

— Если б я хотела твоей смерти — бросила тебя на съедение Ловцам. — Я глубоко вдохнула, отгоняя от себя желание исполнить ее просьбу, насладиться местью. — Мне плевать, кто ты и что натворила. Я хочу, чтобы ты выжила, у меня есть свои причины, которые я не собираюсь тебе объяснять.

Она пристально разглядывала меня с головы до ног: шляпу, ботинки, замотанную шарфом шею. Я преодолела порыв подтянуть шарф повыше.

— Я тебя освобожу, — заставила я себя продолжить. — Доведу до безопасного места и отпущу. В обмен на это…

— Ты хочешь помилования, — язвительно закончила девочка. — Я видела шрамы у тебя на голове, дезертир. Ты хочешь, чтобы твои подлые деяния были забыты навсегда.

Я горько рассмеялась.

— Ты не сможешь меня помиловать.

Как объяснить этому волчонку, что меня ничего не трогает, кроме моего счета? Ни страх, ни сострадание, ни угроза ареста.

— Мне нужны медикаменты, — резко обрубила я. — Столько, сколько я смогу увезти на своем муле. Такова моя цена.

Она умолкла и задумалась. Где-то над нами ветер свистел в изгибах каньона, словно голоса мертвых выли о предательстве.

— Ты не сможешь добраться до базы без меня, — добавила я. — Если это то, о чем ты думаешь.

Она улыбнулась. В ее воображении я уже висела на суку с переломанными костями и кишками наружу.

— Почему нет? Я и в местах похуже не пропадала.

— Ты хоть знаешь, на какой ты сейчас луне?

Она фыркнула.

— Какая разница? Пограничные луны все одинаковые.

Я подняла бровь.

— Значит, ты в курсе, какой городок сейчас на карантине из-за желтой оспы, в каких шахтерских постах администрацию выкинули повстанцы, почему нельзя соваться в бар к Чуме Фалько в определенные ночи, потому что живой не выйдешь? Знаешь про Неподконтрольные Зоны? Знаешь про…

«Ты знаешь про них?» — пульсировало у меня в голове.

Я прикусила себе язык: «Не говори о них. Даже не думай».

— Знаешь, кто здесь контролирует все? — спросила я вместо этого.

— Власть Согласных Наций распространяется на все территории.

— Расскажи это Ловцам. Или Хелю Конвертеру.

Она задумалась, презрительно глядя на меня. В конце концов она решила:

— Хорошо. По рукам. Клянусь Первым и Последним Согласием. А теперь развяжи меня.

Медленно, как будто приближаясь к гремучим змеям Вальдосты, я ослабила узлы на руках у девочки, ожидая удара в любой момент, но она лишь начала разминать затекшие запястья.

— Хватит трястись, — сказала она. — Я поклялась Согласиями. Это для меня многое значит, пусть тебе на это и плевать.

Охнув от боли, она села поудобнее.

— У тебя есть имя, ренегатка?

— Десятка Лоу.

— Я оказалась в руках долбаной Десятки, — пробормотала девчонка.

Откинув назад волосы и подняв подбородок, она гордо представилась:

— Генерал Габриэлла Ортис, Непримиримая, Глава Третьих Малых Сил, Герой Битвы за Кин, Главнокомандующая Западным Флотом Армии Согласных Наций.

Мне показалось, что где-то высоко в небе они засмеялись.

— Мы направлялись в Девятую Гавань на Продоре. В одном из шахтерских городков назревал бунт, в лагерях осталась какая-то недобитая Окраинная зараза, а тамошний батальон состоит из бесполезных идиотов. Меня послали на зачистку.

Я молчала, сосредоточившись на вождении. Солнце жгло глаза, а порывы ветра забивали ноздри песком. Генерал — она настаивала на том, чтобы я так ее называла, — не нуждалась в одобрении слушателя. Возможно, это сказались успокоительные пополам с анальгетиками, которые я ей колола несколько дней, но у нее развязался язык.

— Крушение было результатом саботажа, иначе и быть не может. Когда я попаду на базу, виновные заплатят, будь уверена, — она хлопнула меня по плечу. — Кроме меня и Лассаля никто не выжил?

— Нет. Я видела только один эвакомодуль. Но если и были другие — их забрали Ловцы.

— Да кто такие эти Ловцы?

— Бандиты или сектанты, говорят разное. Они мародерствуют, грабят поселки и транспорт. Некоторые говорят, что они торгуют органами.

— И Согласие допускает это?

Я не смогла сдержать смеха.

— Согласие контролирует свои базы, Аэростраду и те куски земли, которые представляют для них интерес. А все остальное… — я пожала плечами. — К тому же Ловцы абсолютно чокнутые. Они живут за Кромкой. Никто в здравом уме не отправится их там искать, а если и находились идиоты, они не возвращались.

— Кромка?

— Местность к западу. На границе пустоты. Это как… — я покачала головой, — туда никто не ходит.

Габриэлла не ответила, за что я была только благодарна. Уже несколько часов мои мысли бегали по кругу: я старалась примирить настоящее с прошлым. Два года назад я скорее бы направила мула в пропасть, чем дала бы ей шанс выжить.

Но это осталось в прошлом. В зеркало заднего вида я посмотрела на скрюченную фигурку, наклоненную навстречу ветру голову. Несмотря на все ее деяния, она всего лишь ребенок. Согласие сделало ее такой, не спрашивая ее согласия.

«А как же ты? Ты не была ребенком. Ты же понимала, что делаешь. Что ты сделала с собой?»

— За что тебе дали десять лет?

Я тряхнула головой, отбрасывая мысли о прошлом.

— Что?

— Я спросила, за что тебе дали десять лет? Дезертирство?

— Кража.

Она хмыкнула.

— За кражу столько не дают. Можешь рассказать правду, хуже уже не будет.

Я сильнее сжала рукоятки руля.

— На десять лет потянет как минимум вооруженный грабеж, — продолжала рассуждать Генерал. — Что ты сделала, чтобы получить досрочное освобождение? Ведь ты поэтому здесь, да? Выбросили на улицу, чтобы освободить место для настоящих военных преступников?

«А сколько гражданских ты убила, сколько городов сожгла?»

Я сжала зубы, подняла повыше шарф и промолчала.

Когда небо начало темнеть и засвистели первые порывы холодного ночного ветра, я снизила скорость. Генерал покачнулась позади меня. По ее напряженному лицу я поняла, что действие обезболивающего давно прошло.

— Мы не доберемся до Пятой Гавани без топлива, — пояснила я, всматриваясь вперед. — За этим хребтом есть ранчо. Говорят, они пускают к себе проезжих, но это вовсе не значит, что там безопасно, особенно если они узнают, кто ты. Люди не в восторге от Согласия в местах вроде этого.