Сайлас — так представился пилот — вел корабль плавно. Возможно, дело в густом дыме, который невесомой паутиной плавал над контрольной панелью, но скоро я вовсе о нем забыла. Только гудение двигателя и шорох песка по корпусу, словно дождь по железной крыше. Я приложила ладонь к окну. Было бы славно стать как этот корабль — пустой и функциональной, без чувств и боли.

— Лоу?

Пилот смотрел в мою сторону. У него под глазами залегли тени, сливаясь с загорелыми щеками. Он качнул головой.

— Она тебя зовет.

Генерал лежала на импровизированной койке в закутке, сочетавшем функции медпункта и кладовки. Я пробралась к ней.

Паровой душ смыл многодневную грязь, и без грима из пыли, забившейся в морщинки у глаз, она выглядела моложе, чем когда-либо.

— Как самочувствие?

— Слабость. Я устала. Никогда так не уставала, даже на фронте, — она лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок. Было слышно, что ей приходится прикладывать усилия, чтобы говорить спокойно. — Это не только физическая усталость, у меня какие-то странные реакции.

Она поглядела на меня покрасневшими глазами.

— Мне не надо было набрасываться на Авгура. Это плохо. Я могу справиться с физическим упадком, но с умственным… — она замолчала.

Будь на ее месте кто-либо другой, я бы взяла за руку, нашла бы слова утешения. Но с ней я могла лишь следить за собственным голосом:

— Хочешь, мы сменим курс, найдем госпиталь?

Она горько улыбнулась, покачав головой.

— На этой луне никто не сможет найти ответов. Кроме того, Согласие меня найдет. — Она сморщила лоб. — Мне нужно увидеть их, Лоу. Других из моего класса. Если мы все оказались в такой ситуации, то должны хотя бы бороться вместе.

Я рылась в корабельной аптечке.

— У тебя совсем нет родственников? — спросила я, извлекая на свет заживляющий гель для ее кулаков.

Она покачала головой, закрыв глаза.

— Мои родители служили в охране на Фелицитатуме. Погибли во время первых бунтов, вместе с моей сестрой. Я… я почти не помню их сейчас. Мне сказали, я несколько лет не разговаривала, прежде чем Согласие рекрутировало меня из сиротского приюта. Мне тогда было семь.

Я молча занималась ее ранами. Вспомнила слова Пег о том, что на месте Генерала мог оказаться любой сирота.

— А у тебя есть кто-то, Лоу?

— Я мертва для них с тех пор, как сбежала в СО.

Она уронила голову на подушку.

— Мне жаль тебя, — выдавила я, — за то, что Согласие с тобой сделало.

— Мне тоже, за то, что Окраины сделали с тобой.

Не знаю, сколько я потом стояла, опираясь рукой на металлическую стену, пока не заставила себя вернуться в рубку. Сайлас все так же восседал в своем кресле, закинув ноги на панель. Корабль шел на автопилоте. Сайлас хлебал что-то из металлической кружки и листал старый альманах.

— Как она?

Я со вздохом упала в кресло второго пилота. На животе синел след от удара пули размером с тарелку: бронежилет спас мне жизнь.

— Спит. У нас давно не было возможности выспаться.

— Охотно верю. У вас вообще видок такой, будто за вами дьявол охотится.

Я засмеялась и провела ладонью по черепу.

— Если б только дьявол…

Мужчина улыбнулся в ответ.

— Там, в Шахте, — осторожно спросил он. — Я слышал выстрелы…

— Лучше не спрашивай.

Пилот пожал плечами и вернулся к журналу. Но через несколько минут я услышала шум: он достал бутылку без наклеек из какого-то скрытого отделения.

— На, — он нацедил жидкости в свою кружку и протянул мне.

Я взяла кружку и выпила, не задавая вопросов. Настолько я устала. И я чуть было не выплюнула жидкость от удивления. Это был виски. Настоящий виски, не разбавленный бензол и не домашняя бормотуха. Напиток богов.

— Где ты это достал? — выдавила я, как только обжигающая субстанция пролилась мне в желудок.

Он широко улыбнулся.

— Классное пойло, да? Награда за работу, несколько заказов назад. Я подумал, что волшебное превращение угона корабля в комфортабельный индивидуальный тур можно отметить.

Я отхлебнула еще. Хотя потрескавшиеся губы страшно болели от спирта, виски впечатлял чистым незамутненным вкусом. Как мало на Фактусе вещей с чистым вкусом. Будто первый вдох утреннего свежего воздуха на настоящей планете.

— Спасибо.

— Угощайся, Лоу. Тебя ведь так зовут?

Я сделала еще глоток.

— Все называют Десяткой.

— О, — наступила неловкая пауза. — Никогда не встречал Десяток.

Я поглядела в его сторону. Он сказал это беспечным тоном. Ни тени того осуждения, которое я обычно встречала в людях, узнававших про мой срок. Он заметил мое удивление и рассмеялся.

— Слушай, что ты там натворила, на чьей стороне была — меня вообще не колышет. Мы тут все рождены заново, да? В этой пыли все равны. — Он подлип еще. — У тебя есть такое же право на новую жизнь, как и у других.

Я попыталась улыбнуться.

— Согласие будет несогласно.

Он хмыкнул.

— Пусть Согласие на себя посмотрит. Благие намерения почему-то заставляют их срать на головы людей, умирающих от жажды. Они получили, что хотели, только унести они столько не могут. Жизнь была бы лучше, если б они смогли это признать.

Я посмотрела на лицо Сайласа, освещенное мигающими огоньками. Не из Согласия, не из СО… Что он делает тут, на Фактусе? Несмотря на признаки бедности, его одежда, пусть и потрепанная, напоминала о какой-то другой жизни, вдали от пограничных лун.

Он почувствовал на себе мой взгляд. Секунду мы смотрели друг на друга.

— Тебе бы отдохнуть.

Я кивнула.

— Пойду посплю в грузовом отсеке. Одеяло найдется?

Он махнул рукой.

— Занимай койку. Я в любом случае буду сидеть здесь. Хоть ты выспишься.

Пилот коснулся моей руки кончиками пальцев, когда я передавала кружку. И на мгновение я захотела поймать его за руку, попросить лечь рядом, потеряться в дыме и чужом тепле. Но увидев свое отражение в глазах Сайласа, свой бритый череп и шрам через всю шею, вспомнила, что собой представляю, и отвернулась.

— Спасибо.

— Да пребудут твои мысли в чистоте, Десятка.

Я проснулась с необычным ощущением — чистая, сухая, в тепле. Не могла припомнить, когда такое было в последний раз. Откуда-то доносился низкий мягкий гул, будто гудел рой пчел или кто-то напевал про себя басовитым голосом. Я вдохнула запах чужих волос с подушки. Просыпаться было неохота.

Но я уже проснулась. Реальность напомнила о себе: сначала болью в ребрах, потом жжением в сгоревшей на солнце коже, наконец, воспоминанием о том, где я нахожусь. Я открыла глаза.

Койка стояла в нише, отделенной от рубки толстой занавеской. Свет чуть проникал через ткань, освещая стены и потолок. Я улыбнулась, дотянувшись рукой до потолка. Минувшей ночью я была слишком вымотана, чтобы рассматривать интерьер. Но сейчас оказалось, что все стены богато украшены старым разноцветным хламом: столетней давности открытки с поздравлениями, обертки от еды, какую можно найти только на планетах близ Земли, реклама земельных грантов, даже кой-какие образцы пропаганды Согласия и Окраин. Пестрая коллекция, собранная по всей известной галактике.

Я аккуратно прикоснулась к старой фотографии. Загорелые люди улыбаются, сидя на разложенных полотенцах на золотистом песчаном пляже. Вдруг я услышала смех, будто фотография внезапно ожила.

Натянув ботинки на босу ногу, я пошла в сторону камбуза. Сайлас копошился над чем-то на засаленной плите, не выпуская трубку изо рта. Генерал застыла в дверях, слушая его болтовню.

— …и тут он мне говорит: «Сынок, я никогда не видел зайцев!»

Генерал засмеялась, разлив содержимое кружки, из которой пила. Оба повернулись, услышав мои шаги.

— Доброе утро! — сказал Сайлас. — Есть будешь?

— Как ты вовремя встала, — Генерал выглядела существенно лучше: легкий румянец вернулся на лицо, хотя под глазами остались усталые морщинки. Она кивнула на плиту. — Возможно, ты чокнутая, но ты знаешь, что угонять. У него тут кофе и яйца.