— У нас компания, — ответила я. Схватив висевший на спинке переднего сиденья бинокль, я пыталась сфокусировать зрение.

В неверном свете далеких и близких лун виднелись два одинаковых облака пыли: Бут и Пегги неслись вслед за нами на своих рычащих кобылах.

А над ними…

Тени, будто вырезанные ножницами из звездного неба. Восемь черных крылатых силуэтов.

— Это Грачи! — воскликнула я.

Фургон грохотал, развив такую скорость, которую от него невозможно было ожидать.

Маленькие руки вырвали у меня бинокль. Генерал стояла на коленях на сиденье, рядом со мной.

— Они приближаются! — крикнула она. — Сближение через пять, четыре…

— Держитесь! — завопила Фалько.

Я схватилась за спинку кресла ровно в тот момент, когда Чума резко крутанула руль сначала в одну сторону, потом в другую. Пегги и Бут повторили маневр, оставляя за собой плотное облако пыли.

Из-за пыли было ничего не видно, нечем дышать. Я могла только покрепче уцепиться за сиденье. Рядом кто-то кричал. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это вопит Генерал. Приоткрыв один глаз, я увидела, что она, просунувшись в промежуток между сиденьями, что-то кричит Чуме, но слов разобрать не могла.

Раздался грохот, и прямо перед нами что-то взорвалось. Фалько выматерилась, и мы пронеслись прямо через столб огня. Меня обдало жаром. Что-то ухнуло у нас по правую руку. Одна из кобыл опрокинулась на землю и загорелась. Вторая гонщица резко повернула назад. Фалько яростно заорала.

Я вцепилась в спинку сиденья так, что побелели костяшки пальцев, но Габриэлла отпустила руки и поползла по полу, хотя ее швыряло из стороны в сторону.

Оглушающий рев, металлический скрежет, и я поняла, что все кончено. Небо над нами закрыло темное брюхо корабля, отъехала крышка люка, из него выдвинулась автоматическая турель.

— Лоу! — кричала Генерал. — Держи меня!

Она карабкалась на сиденье с винтовкой наперевес. Фалько снова заложила крутой вираж, и я едва успела поймать Габриэллу за ноги.

Подняв голову, я увидела, что она, сосредоточенно сощурившись, смотрит прямо в зев турели. Пулемет заработал, но Генерал, не дрогнув, прицелилась и выстрелила.

Что-то засвистело, нас обрызгало маслянистой жидкостью, и я ощутила на губах вкус топлива. Попыталась утянуть Генерала вниз в тот момент, когда по фургону пришелся еще один разряд. Она не обращала внимания. С аккуратностью машины она опустила винтовку, перезарядила и снова выстрелила.

В промежутках между выстрелами и взрывами я почувствовала их: танцующих в вихре, ластящихся к девочке, пробующих на вкус все возможности, которые несет следующий выстрел. И вот, они выбрали одну.

Генерал нажала на курок, и топливный бак Грача превратился в клубок пламени.

Мы остановились только тогда, когда убедились, что погоня отстала.

— Мы в безопасности? — прохрипела я во внезапно наступившей тишине.

— Понятия не имею, — промычала Фалько, стягивая с лица шарф. — Но двигатель скоро взорвется. Если не дать ему остыть, мы не то что до Шахты не доберемся, мы вообще с места не сдвинемся.

— Как думаешь, они будут нас преследовать?

— Молони мстительный малый. Грачи не полезут к нам в Гавани, но вот здесь…

Снова звук двигателя. Из-за холма показалась кобыла с Пегги за рулем и неестественно согнувшейся фигурой сзади нее.

— Бут ранена!

Вторая чика, в полубессознательном состоянии и ободранная с головы до ног, истекала кровью. Когда мы стащили ее на землю, она вскрикнула от боли.

Чума гладила ее по голове, роняя слезы.

— Док?

— Несите ее сюда. Я перевяжу ее на ходу.

Генерал уступила свое место. Азарт и ярость схватки покинули ее, и она выглядела обессиленной. Покрасневшие воспаленные глаза и маска усталости на лице под слоем пыли.

— Что мне делать?

Я поглядела на девочку. Она и на войне так билась? С таким пренебрежением к самой себе?

— Ты уже сделала больше чем достаточно, — пробормотала я.

— Мы тебе жизнью обязаны, — согласилась Пегги.

Фалько покачала головой.

— Никогда б не подумала, что придется благодарить за что-то офицера Согласия, но Пег права. Без тебя мы бы не выбрались. — Она протянула покрытую шрамами руку. — Хотя одному Богу известно, как тебе это удалось.

Генерал наконец улыбнулась, разлепив сухие губы.

— Это переделанный скаут. «Сапсан-420». Им приделали топливные баки к брюху — чтобы заправлять побыстрее. Идиотская конструкция.

— Все же, — возразила Чума. — Попасть в этот бак, да еще на ходу в темноте — один шанс из тысячи.

Девочка пожала плечами:

— Для вас — может быть.

Я понимала, о чем она. Для нас — обыкновенных людей, не переделанных Согласием. Я промолчала, сосредоточившись на ранах Бут, пока мы ехали по ухабистой дороге. Но каждый раз, когда мой взгляд останавливался на Генерале, на меня накатывала волна жалости, ужаса и трепета.

Наконец, закончив перевязку и уложив Бут на сиденья, я глянула вниз и увидела, что Генерал скорчилась на полу кабины, как больная птичка, в своей ярко-желтой куртке.

— Как ты себя чувствуешь? — я потянулась, пытаясь потрогать ее лоб.

Она отдернула голову, но я успела ощутить, что она гораздо горячее, чем должен быть человек.

— Не утруждайся, — сказала девочка, облизывая потрескавшиеся кровоточащие губы.

— Генерал…

— Все в порядке. Только устала катиться в этой дурацкой коробке на колесиках. — Она уронила голову назад, на подушку сиденья. — Знаешь, у меня ведь был свой скаут. «Ястреб». Красивый. Сбалансированное управление, стабилизационные контуры, система поддержки давления. Никогда б не подумала, что мне доведется вот так застрять на земле. Ползти, как букашке.

Я не ответила. «Два года назад это начало происходить с серией “A”, — всплыли у меня в голове слова. — По мере взросления организм попросту начинает отказывать. Это мучительный, постыдный конец».

— А ты из какой серии? — спросила я.

Генерал ответила, не открывая глаз:

— Из «C». Нас было тринадцать человек. Нас вырастили на базе в Вуавире, отобрали из нескольких сотен, — она скривила рот. — Лучший класс, который Согласие когда-либо выпустило, если верить отчетам. Уже отработали процесс когнитивного ускорения, но еще не успели испортить программу в угоду всяким слюнтяям.

Генерал приоткрыла один глаз.

— Серия «D» уже одна видимость. Не годятся для битвы. Не такие, как мы.

Мне пришлось отвернуться.

Как же это гениально, думала я, глядя на окружающую нас пустыню, которая вся сияла от утреннего света. Злой, расчетливый гений это придумал. Не только потому, что детишки из этой программы обладали сверхчеловеческими способностями, нет. Главное — они были преданы идее с такой страстью, на которую способна только молодость. Только полный социопат может их не жалеть. Сколько бы жизней Генерал ни забрала, сколько бы городов ни сожгла, я никогда не смогу забыть, что под толстым доспехом шрамов она была обыкновенным ребенком. И она знала это. И пользовалась этим.

Я хотела было продолжить расспросы, но тут под фургоном заскрежетал засыпанный песком металл.

— Это предупреждающее заграждение, — объяснила Фалько. — Не расслабляйтесь, мы приближаемся к Шахте.

Впереди на солнце блестели какие-то металлические конструкции. Когда мы приблизились, я рассмотрела странные тени, повторявшиеся через равные промежутки по обе стороны дороги. Присмотревшись внимательнее, я ужаснулась.

Клетки. Мы проехали первую — и в нашу сторону потянулась рука с кровавыми обрубками вместо пальцев. Вторую, третью. Некоторые клетки казались пустыми. В других роились полчища мух.

Я вцепилась в сиденье. Фалько молчала, но по ее лицу я видела, что такого она не ожидала.

— Что это? — спросила я.

— Я говорила, в Шахте сменился босс, — хмуро ответила она. — Видимо, такие у него представления о порядке.

Через несколько минут мы подъехали к сторожевой вышке, собранной из ржавого металлолома. Позади нее открывался вид на огромный кратер. Края терялись в тенях, но внизу что-то поблескивало. Через дорогу была натянута металлическая проволока. Фалько остановилась вплотную к ней. Отсюда было очевидно, что это взрыватель для мины.