— Да, но…

— А маму Далии, твою маму и аль-Фахиди с верными гвардейцами специально финтом удалили?

— Если судить по твоей роже, ты сейчас практически счастлив, — взяв себя в руки, задумчиво констатировала Мадина. — Чему?

— Ну, вы обе так нервничаете, — Ржевский резко напомнил молодого и счастливого фокстерьера, только что хвостом не завилял. — А недавно мы ссорились. А теперь я вас типа защищать буду. Классно же!

— И ведь он сейчас искренен, — на ломаном и корявом, но вполне узнаваемом русском озадачилась Далия. — Дим, если ты не понимаешь, вот тебе на пальцах. Сейчас со мной опять нет охраны, но теперь нет и Шу. И предыдущий демарш Наджиб-старшего — тонко просчитанная аль-Мактумами интрига. Они…

— Ай, понятно всё, — не заморачиваясь приличиями при подданных, перебил кое-кто.

Хорошо ещё, на непонятном для прочих языке.

— А вы сейчас смотритесь, — объективно отметила менталистка. — Как будто не ругаетесь, а просто темпераментно обсуждаете.

— Папашу Мадины его старый учитель как лоха развёл, так? — продолжил демонстрировать своё парадоксальное понимание происходящего потомок гусара. — Налил ему в уши чуши, тот и побежал волну подымать. Ваши взрослые родители и начальник гвардии, естественно, подумали, что второй путч подряд — последний. Так? А они сейчас делают третий заход на цель.

— Я тебя боюсь, — бросила менталистка. — Когда ты с идиотским видом говоришь вещи, о которых я знаю только потому, что нахожусь внутри системы давно, мне страшно.

— Да обычная придворная интрига! — не согласился Ржевский. — Кроме мам за вас заступиться некому, — он загнул первый палец. — Два холостых выстрела отвлекли всё их внимание, — второй. — Вы с азартом рассредоточили силы, а они ударили в третий раз. Классика!

— Буду неоригинальной. Повторю твой вопрос в адрес Шу минуту назад: как⁈…

— Заурядная армейская фигня, — встречно удивился Дмитрий. — Только адаптированная к другому ТВД. Театру военных действий.

Близнецы переглянулись. В следующий момент, попирая все возможные и невозможные правила родины, они взяли его за руки, каждая со своей стороны:

— Ты не нервничаешь. Ситуация, пугающая меня, тебя развлекает, — от волнения голос аль-Футаим стал хриплым. — Маги-стихийники — всё равно что оружие. Мадина — менталист, против них по определению беззащитна. На что рассчитываешь ты?

— Взять под контроль всех не смогу, — подхватила Наджиб. — Эти люди пришли не затем, чтобы нас обрадовать. Твоим языком, вооружённый шантаж…

— Не парьтесь, — кое-кто легкомысленно махнул ручкой, точнее, кистью.

Чтобы девичьи пальцы никуда не делись с его предплечий.

— Они ж на меня не рассчитывали?

— Да. То есть нет. Я и сама не знала пять минут назад, что ты пойдёшь со мной сюда, — осторожно напомнила Далия. — Это был экспромт.

— Перевожу твоими понятиями. — Мадина решила вмешаться. — Принцесса очень здорово попрала правила. У нас не Япония, — объяснять нюансы подробно не было возможности, тут лишь глубоко вздохнуть. — О, аль-Мактум дал нам проникнуться и понервничать, — менталистка коротко кивнула в сторону трибуны. — Сейчас начнёт рожать главное.

Там же, через некоторое время.

—… открытие портала на чужую территорию… похищение иерарха чужой церкви… разрыв отношений — это иносказательная формула объявления войны… — аль-Мактум упражнялся в красноречии, наслаждаясь собственной неповторимостью.

— Дамы, не парьтесь, — очень тихо прошептал Ржевский, почти не разлепляя губ. — Всё будет хорошо. Пусть языком домелет, старый козёл, как раз его люди расслабятся полностью.

— Что ты задумал⁈ — аль-Футаим не то чтобы встревожилась, но однозначно разволновалась.

— Верь мне и верь в меня, — блондин серьёзно посмотрел ей в глаза и на мгновение стал тем, другим.

Взрослым, мудрым и каким-то нездешним.

— Мне помогает, что он рядом, — имея ввиду Дмитрия, заметила близнецу Мадина. — Были б сейчас с тобой вдвоём, уже б с ума сошла.

— Та же фигня, — откровенно отозвалась принцесса, затем обратилась к спутнику. — Ржевский, а ты точно не менталист? А то мне сейчас по всем правилам нужно волноваться. Настолько, что без тебя гвозди из стула попой бы выдергивала. А я почему-то спокойна.

— А-га-га-га-га! — кое-чьё жизнерадостное ржание было настолько оглушительным, что вещавший с трибуны интриган даже поперхнулся последней фразой.

— Вот к этому я и веду, Ваше Величество! — несмотря на безупречные слова, взгляд старика говорил о многом.

Он явно видел себя контролирующим ситуацию, эдакой кошкой, играющей с мышатами.

— Мы не уверены, что вы справитесь! Мы тоже имеем право голоса по сложившимся традициям и правилам!

— Династический регентский совет имеет право отдавать царствующую монархиню замуж и без её согласия — если она уже вступила в права на престоле! Смотрите старые законы Эмирата! — подхватил кое-кто из зала.

— Вот и массовка подъехала, — угрюмо констатировала Наджиб. — Ради этого спектакль и затевался.

— Да ну⁈ Какая-то фигня же⁈ — Ржевский недоуменно посмотрел на каждую из них по очереди. — Кучка старых маразматиков, закрывшись с вами в комнате, за четверть часа может натворить столько беспредела⁈ Только потому, что ваши мамы одного из ваших пап допрашивают⁈

— Коротко: да. — У менталистки не было времени долго объяснять очевидное. — Просто ты нездешний.

Накатывало то же самое состояние, как и когда они впервые встретились на красной дорожке в Соте.

— А личное пространство и права? — Дмитрий словно с азартом уточнял правила карточной игры.

— Нет у женщины никакого личного пространства, — лаконично сформулировала принцесса. — Есть дом отца до замужества и дом супруга после. Меня раньше не касалось, а теперь…

—… и последнее! Вы настолько погрязли в делах куффаров там, на севере, Ваше Величество! — аль-Мактум победоносно оглядел их часть стола. — Что не стесняетесь даже этого неверного рядом с вами! Кого вы сюда привели и по какому праву⁈

— Мужик, я тебя долго слушал. — Ржевский неожиданно заговорил на их языке, хлопнув ладонью по столу и перебивая старика. — Сейчас ты помолчишь и послушаешь меня.

— Кто ты такой⁈ Кто разрешил говорить неверному⁈ Кто его вообще сюда пустил⁈ — учитель отца отыгрывал спектакль, скрупулёзно рассчитанный именно на присутствующую аудиторию.

— Б**. Теперь даже те из Совета, кто колебались, его поддержат. Сердце ухнуло в пятки, — вздохнула Мадина.

— Вопрос первый. — Ржевский поднялся и демонстративно потянулся. — Я здесь впервые, потому спрошу в лоб: а с чего ты взял, что я неверный?

— Вот это тишина, — на грани слышимости просипела аль-Футаим, тоже не разлепляя губ.

— И магрибский акцент, — подтвердила Наджиб. — Внешность, конечно, подкачала, но мало ли…

— Ты — правоверный⁈ — старик чуть более картинно, чем следовало, изобразил недоверие.

Ржевский спокойно огляделся по сторонам, развёл руками и расстегнул ремень штанов:

— Ну давай посмотрим вместе.

Гробовое молчание. Кажется, в его родном языке это называется именно так, самонамбулически подумала менталистка.

Происходящее настолько не укладывалось ни в какие рамки, что никто из присутствующих не знал, как реагировать.

— Остановите его! — аль-Мактум первый протёр мозги и возмущённо замахал руками с трибуны. — Эй, что ты творишь⁈

— Ну а как мне тебе что-либо доказывать⁈ — встречно возмутился Ржевский. — Ты делаешь заявление, так? Я предпочитаю материальные свидетельства, — здесь его возмущение сменилось на то самое беспричинное веселье. — А другого материального, — он выделил слово интонацией, — доказательства лично я представить не могу. А ты? — блондин наивно-наивно захлопал ресницами.

Его руки тем временем расстёгивали штаны дальше.

— Как мне тебя всегда в такие моменты треснуть хочется, а сейчас впервые — поцеловать, — тихо озвучила Мадина.