— Скажите что-нибудь? — предложила Шу «своим» равнодушно.

В принципе, их судьбу она уже решила. Только что.

Вместе с тем, партнёр по бизнесу тоже прав: слушать нужно всегда, все стороны, как бы ни было противно. Особенно если являешься главой клана.

Аксиома.

— Отомри, — менталистка брезгливо щёлкнула пальцами, фыркнула и сделала шаг за спину супруга.

Гимнаст грузно повалился на землю из стойки на руках, перевернулся на живот и поднялся на ноги:

— С каких это пор японцы унижают японцев⁈ При гайдзинах руками гайдзинов⁈

Мразь. Трусливая дешёвая мразь. Вместо того, чтобы предложить очищающую репутацию дуэль, ты, жирная свинья, предпочитаешь фехтование словами.

Норимацу немного подумала — да и озвучила это всё вслух. Потом добавила:

— Знаешь, Гимнаст, если ты даже с хрупкой женщиной такой сдержанный и осторожный, — побольше насмешки в интонации, ещё не забыть похлопать себя по животу на манер Ржевского, — мне остаётся только угадывать, за какие заслуги ты выдвинулся в руководители боевого крыла.

— Главное оружие бойца — интеллект! В сегодняшнем мире — точно! — толстяк с ненавистью глядел на новую шефиню, но попыток к действию не предпринимал.

Тем временем при виде материализовавшегося в имении руководства пятёрка бойцов, отправленных начальством на убой, приблизилась:

— Норимацу-сан, мы находились здесь с вами всё время. Мы тоже хотим участвовать в этом разговоре!

Шу коротко кивнула, признавая требование справедливым.

— Уважаемая напарница, вы бы не могли поинтересоваться у своих? То, что сказала менталист — правда? Накасонэ действительно ими задержана?

Мадина покосилась на мужа, скривившись, как от зубной боли.

Пятеро бойцов, принимавших участие в инциденте с самого начала, с резко вспыхнувшим энтузиазмом начали разворачиваться в сторону южанки при слове «менталист».

Наджиб, видимо, активировала либо ментальный буст, либо ещё какой-то свой трюк — но когда они закончили поворачивать головы, она уже стояла перед ними с полностью закрытым лицом.

Вот это скорость, восхищённо подумала Шу.

— Жду ответа. — Норимацу посмотрела на троицу высокопоставленных подчинённых спокойно и выдержано.

А те ничего не говорили, лишь напряжённо качались вперёд-назад.

— Замечание насчёт гайдзина в силе, — второй толстяк, видимо, решил, что хуже не будет.

И отправился то ли ва-банк, то ли как там ещё это называется: при мастере ментала соврать не выйдет, а в присутствии Ржевского драться с его партнёршей — самоубийство. Сбежать тоже не получится — с такими-то габаритами.

Японка окатила новых коллег заинтересованным взглядом и расхохоталась.

— Что я такого смешного сказал? — тип напротив предсказуемо не понял, что происходит.

— Нет, в твоих словах ничего смешного не было, — ровно качнула головой молодая глава клана, снисходя до ответа. — Ты как раз сказал очень страшную вещь. А смеюсь я потому, что вы трое похожи на жирных свиней — но при этом апломба у вас, как у ночных тигров. Для профессионального бойца выглядит комично! — сформулировала она наиболее точное пояснение. — Ну как если петух входит на кухню и гордо так вышагивает. А судьба его давно предопределена и кипящая на огне кастрюля — точка последнего пристанища.

— А-га-га-га-га, — почему-то при двух последних фразах Ржевский очень бурно отреагировал на куриный суп.

Взгляд его зажёгся предвкушением, он даже ладони потёр, будто чего-то ожидая.

Следующие три секунды все молчали, рассверливая друг друга взглядами. Якудза — настороженными и злобными, Шу — спокойным и безмятежным, Ржевский — жизнерадостным и по-прежнему предвкушающим.

— Если даже на петухов не среагировали, драки точно не будет. — После паузы потомок гусара раздосадовано махнул рукой. — Не бойцы… Слушай, упитанный. Ты сказал хорошую и правильную вещь, но не всю!

Гимнаст промолчал.

— Заверши за него? — предложила Шу Дмитрию.

В следующую секунду она почему-то поддалась порыву: обняла товарища за бок, прижалась к его бедру своим и коснулась виском его головы.

Ей неожиданно стало интересно, чем замужнее состояние отличается от холостого.

— Интеллект — действительно главное оружие солдата, — без паузы продолжил блондин. — Но, — он многозначительно поднял вверх палец. — Это оружие, как и любое другое, не работает без боекомплекта. А последним, в свою очередь, служат все и разные виды боевой и специальной подготовки. А у тебя, — он всё-таки обратился к Гимнасту прямо, — с последним пунктом проблемы. Да и интеллект в твоей голове, по большому счёту, тебе только видится. Ты ж дурак круглый! Согласен?

— Неожиданно, — признала Шу, прикидывая, как бы правой рукой сделать сразу три дела одновременно.

С учётом повреждённой пары пальцев, видимо, никак? Или всё-таки…

— Господа, давайте не будем затягивать. — Она всё решила окончательно, настало время действовать. — Я прямо обвиняю вас как минимум в небрежении своими обязанностями: пока вы отсиживались в небоскрёбе, ваша глава могла погибнуть.

— И что? — второй толстяк напрягся сильнее. — Из этого? Если глава не может позаботиться о себе сама…

Нападение — лучший метод защиты, всё с тобой ясно.

— За просчёты надо отвечать, — равнодушно пожала плечами японка. — Сами или помочь?

— Она хочет, чтобы мы себе брюхо вскрыли! — наконец раскрыл рот третий.

Норимацу, не говоря ни слова, закрыла и открыла глаза. Подержав веки в опущенном положении на половину секунды дольше.

— Агрх!.. — на удивление согласованным порывом троица рванулась вперёд, явно намереваясь побороться.

Здесь молодая глава клана была разочарована. Доставшиеся в наследство люди, причём весьма высокие во внутренней иерархии, традиционными категориями самурайской чести не оперировали.

— Бесчестные торгаши. Презренные стяжатели. — Она всё так же безэмоционально, как и надлежит мастеру дзен, произнесла им эпитафию.

— Хренасе. К А К?.. — заморожено просипел Ржевский, над головой которого только что практически вплотную целых два раза из трёх свистнул японский танто.

— Правая рука не работает: считай, нет мизинца и безымянного, — принялась объяснять Шу, поскольку нюансами иай-дзюцу напарник явно не владел.

Точнее, владел превосходно — но применительно к огнестрельному оружию, не к холодному.

Три головы, отделённые от тел одинаковыми ровными срезами и тройкой точных ударов, гулко бухнули о землю. За ними следом повалились изломанные туловища.

— Благодарю вас обоих за то, что всё мне разъяснили, — Норимацу не забыла поблагодарить Мадину и Дмитрия. — Я ещё очень неопытна в новой должности и могу колебаться там, где Путь и Решения, по большому счёту, очевидны.

— Не стоит благодарности, — потомок гусара озадачено потер затылок. — А как ты их…? Уже на что я с металлом на ты, но даже глазом моргнуть не успел.

— Иай-дзюцу. Искусство первого удара клинком из заведомо невозможного или неудобного положения. — Шу старательно вытерла лезвие об одежду Гимнаста и с щелчком отправила его в ножны на левой руке. — У меня не работают пальцы главной ударной руки. Само оружие, как помнишь, ношу на левой. Стало интересно, смогу ли: ещё ведь тебя обнимала, стойка крайне неудобная была.

— Смогла. — С широко открытыми глазами, со стеклянным взглядом и отвисшей честью констатировала менталистка. — Слушай, я тебя боюсь!

— На какую тему? — а вот здесь Шу по-настоящему озаботилась. — Я же не сделала ничего плохого или угрожающего в твой адрес!

— У тебя все слои сознания и подсознания в этот момент были одинаково пустыми. Как будто ты спишь или мечтаешь, — пояснила жена партнёра. — М-м-м, ты как будто посуду помыла, вот! Только очень быстро, такие же эмоции.

— А-а-а, это и есть дзен, о котором ты спрашивала, — японка успокоилась. — Есть ещё каноническая иллюстрация, вот такая: «Ты успокаиваешься, выбрасываешь из головы и сердца всё лишнее. В следующую секунду твоя пустая рука легко проходит сквозь то, что ещё недавно было кирпичами».