Весной 1899 года, чтобы положить конец мятежам китайцев в Шаньдуне, немцы послали экспедиционные отряды в несколько деревень, где прусские солдаты спалили сотни домов и застрелили несколько селян. В разгар данной карательной экспедиции громадную популярность приобрела группа мятежников, известная к тому времени на протяжении около года под названием «Кулак во имя справедливости и согласия» – ихэтуань. К ней примкнуло несколько тысяч последователей. (Мужское население Шаньдуна славилось своим увлечением боевыми искусствами, особенно своего рода кулачными боями наподобие английского бокса.) Организаторы этого общества обвиняли во всех бедах своей страны и тяготах их жизни иностранцев и призывали выдворить заморских гостей с ее территории. В иностранной прессе их стали называть «боксерами». Народ примыкал к этим «боксерам» по самым разным причинам. Кто-то ненавидел немцев, которые разрушили их дома, и эту ненависть они теперь направили на всех иностранцев и местных христиан. Другим людям хотелось свести счеты с соседями, обращенными в европейскую веру. Еще кто-то искал выхода для своей затаенной тревоги, так как богатый урожай в наступающем году вроде бы им не светил. «В целом же… китайца можно отнести к вполне упитанным субъектам», – поделилась своими наблюдениями проницательная путешественница Изабелла Берд, находившаяся в Китае в это время. Но как только случилось неблагоприятное изменение погоды, коснувшееся и Шаньдуна, тому же самому субъекту пришлось вступить в борьбу за выживание.
Когда начались притеснения христиан, Цыси приказала арестовывать нарушителей порядка и «сурово их наказывать», а христианам обеспечить безопасность. Губернатор Шаньдуна Юй Сянь ненавидел западные державы и ради сохранения спокойной жизни христиан особого усердия не проявлял. Цыси заменила его генералом Юань Шикаем. Вскоре после прибытия генерала Юаня в Шаньдун 30 декабря 1899 года миссионер англиканской церкви преподобный С.М. Брукс, отправившийся на осле в поездку по сельским тропам, погиб от рук группы налетчиков, которые восторгались «боксерами»-ихэтуанями. Так случилось, что впервые за последние два года в Китае убили миссионера. В указе за подписью Цыси говорилось о «глубочайшем огорчении» вдовствующей императрицы, а также содержалось распоряжение генералу Юаню на «поимку преступников и суровое их наказание». Юань Шикай весьма оперативно отыскал виновников и предал их в руки правосудия. Кое-кого из них казнили. Генерал Юань к тому же доложил Цыси о том, что в том году ихэтуани спалили десять жилых домов, где проводились молебны, совершили налеты на 328 домов христиан и убили 23 человека, новообращенных в христианство. Этот генерал демонстрировал большую решимость на использование силы для подавления ихэтуаней, Цыси его в этой решимости поддерживала, но в то же самое время призывала его при проведении масштабных карательных операций с привлечением войск действовать «предельно осмотрительно». Она поставила перед ним задачу по «ликвидации» банд с наказанием только тех их участников, кто на самом деле совершил преступления. В результате проводимой Юань Шикаем кампании ихэтуани начали разбегаться, тем более что прошел обильный снегопад, продолжавшийся несколько дней и обещавший в предстоящем году богатый урожай и сытую жизнь. За спасительным снегопадом весной прошли обильные дожди, еще больше размывшие ряды сторонников ихэтуаней.
Однако часть ихэтуаней переквалифицировалась в бандитов, добывающих средства на жизнь грабежами, и они проникли в соседнюю провинцию Чжили, окружающую Пекин. Указом от 19 февраля 1900 года Цыси объявила ихэтуаней на территории Чжили, а также в Шаньдуне вне закона и назначила «усиление ответственности» для лиц, совершивших насилие. В соответствии с установившимся порядком этот указ размножили и вывесили на стенах строений в двух этих провинциях.
Заморских дипломатов, которые посчитали указ Цыси, посвященный убийству преподобного Брукса, «мягким», запрет на деятельность ихэтуаней совсем не устроил. Эти главным образом англичане, американцы, немцы, итальянцы и французы требовали императорского заявления с осуждением ихэтуаней и примкнувших к ним общественных организаций в государственном масштабе. Причем они рассчитывали на то, что в этом заявлении должно прозвучать «распоряжение о поименном [их] полном подавлении». Они требовали «определенно указать в декрете, что принадлежность к одному из упомянутых обществ или предоставление жилья кому-либо из их членов причисляется в Китае к уголовным преступлениям». Далее они настаивали на том, чтобы такое заявление опубликовали на страницах государственного информационного выпуска «Цзинбао» («Пекинской газеты»). Цыси отказалась уступить западному диктату. И дело было не только в чувстве противоречия, просто вдовствующей императрице не хотелось распространять свой запрет на всю империю, когда ихэтуани существовали только лишь в двух провинциях. Ей следовало запретить «боксеров» только там, где они проявляли активность, – на территории Шаньдуна и Чжи-ли. Она собиралась наказывать тех, кто допустил насилие и нарушил закон, но в ее планы не входило выставлять уголовниками обычных участников движения ихэтуаней. Больше всего ей не хотелось, чтобы подданные полагали, будто она тяжелой рукой подавляет антизападные настроения, и ей ненавистна была даже мысль о том, что ее назовут марионеткой в руках заморских держав. Кроме того, Цыси чувствовала, что иноземные дипломаты ведут себя пристрастно и неразумно. Никто из них даже слова не сказал по поводу отвратительных действий немецких солдат, пока она активно подавляла движение ихэтуаней. Более того, ее политика приносила положительные плоды: ихэтуаней в Шаньдуне удалось по большому счету разогнать по домам. Чем упорнее западные дипломаты настаивали на своих требованиях, тем тверже вдовствующая императрица стояла на своем. В «Цзинбао» об ихэтуанях никакого упоминания не появилось. Британский посол сэр Клод Макдональд 2 апреля в расстройстве чувств записал в своем дневнике так: «Я никогда не знал, что сотрудники [китайского внешнеполитического ведомства] могут быть такими упертыми и такими самодовольными…» Он обвинял итальянцев в том, что они пошли на попятную: «Они пришли на своих кораблях, осмотрелись и ушли, а своего посла отозвали – поросячьи хвосты победили на всех направлениях». Сэр Клод не понимал только одного: Цыси действовала бы точно так же, невзирая ни на успех, ни на фиаско Италии.
Сэр Клод с коллегами 12 апреля приняли решение «не настаивать больше на опубликовании специального указа в «Цзинбао», а дать китайскому правительству на ликвидацию ихэтуаней два месяца. В противном случае, пригрозили они, их войска высадятся на территории Китая и выполнят эту работу за них сами. Свою угрозу европейцы наглядно подкрепили демонстративным прохождением канонерок перед бойницами фортов Дагу. Чтобы предотвратить столкновение, Цыси пошла на уступки. Два дня спустя в «Цзинбао» появился меморандум наместника императора в Чжили с описанием того, как правительственные войска рассеивают отряды ихэтуаней. Тем самым на всю страну было заявлено о противоправности существования этого общества. 17-го числа в этой газете опубликовали указ с осуждением тех, кто «создает предлоги для притеснения новообращенных… и скатывается к уголовным преступлениям». Заморские дипломаты прочитали такой перевод этого указа: «Престол ничем не связывает свой принцип отношения ко всем людям с одинаковой благосклонностью»; чиновникам следует «пользоваться каждой возможностью для доведения до сведения каждого, что каждый человек должен заниматься своим делом и жить в постоянном мире со своими согражданами». В этом указе отсутствовало упоминание ихэтуаней, а тон его звучал убедительно без драконьего рыка. Сэра Клода и его коллег весьма порадовал сам факт появления этих статей в «Цзинбао», однако их совсем не устроило отсутствие желательной для них строгости наказаний. Мористее фортов Дагу продолжали маячить канонерки, служившие каждодневным напоминанием Цыси о том, что если она в течение двух месяцев не разделается с ихэтуанями, тогда начнется иностранное вторжение. Войны властям западных держав на самом деле совсем не хотелось. В своем дневнике жена американского посла миссис Сара Конгер написала: «Никто из них не горел желанием вступить в войну с Китаем». Но к тому же она отметила: «У Дагу собралось множество кораблей». Они тоже служили одним из средств запугивания Пекина. Позже британский премьер-министр лорд Солсбери оставил такое вот замечание: «Я потратил какое-то время на то, чтобы убедить своих соотечественников в том, что запугивание китайцев суть развлечение опасное; но я никак не ожидал такого совершенно исчерпывающего подтверждения моих воззрений». Потому что Цыси, да к тому же рассерженная, еще больше укрепилась в решимости бросить вызов этим державам.
