Отстранив великого князя Цюня от всех серьезных дел, Цыси надежно заткнула ему рот. Любой протест с его стороны по поводу ее политических решений теперь рассматривался исключительно как вмешательство в государственные дела и влек за собой уголовный приговор. Великий князь Цюнь прекрасно осознавал намерения Цыси. Опасаясь того, что она может пойти дальше и найти основание для обвинения его в государственной измене, князь написал ей подобострастное послание, в котором заверил вдовствующую императрицу в отсутствии у него каких-либо намерений мешаться у нее под ногами. С великим князем Цюнем как вожаком лагеря китайских ксенофобов было покончено. Часовую мину, стоявшую на взводе под империей, удалось разрядить.

Этому великому князю предстояло пережить еще одну личную трагедию. Сестра Цыси родила еще двоих сыновей, но один из них прожил всего полтора дня, а второй умер через несколько лет, став жертвой, как уверяли слуги, чрезмерной родительской любви. Его родители постоянно переживали о том, что он может переесть (переедание считалось главной проблемой детей в богатых семьях), и в результате он заболел от недоедания.

Великого князя удивляло то, что Цыси не хочет расправиться с ним окончательно. Наглядно продемонстрировав свою возможность покончить с Цюнем, она удостоила его многочисленными милостями. Цыси предоставила ему наложниц, и великий князь сподобился получить от них еще троих сыновей; старшему, родившемуся в 1883 году, Цыси сама дала имя Цзайфэн. Она к тому же поручила великому князю надзор над обучением малолетнего императора, то есть предоставила возможность видеться с сыном. Жену великого князя, сестру Цыси, от случая к случаю приглашали во дворец, чтобы она могла навестить сына тоже. Ни отцу, ни матери не позволялось проводить время со своим ребенком по собственному усмотрению, так как он теперь числился императором и приемным сыном Цыси. Зато ее забота о нем превосходила самые смелые ожидания великого князя Цюня, и его благодарность ей было не передать словами.

Наряду с сердцем великого князя Цыси покорила сердца и его друзей, показав им: она не держит на них зла, и тем самым умело купила их с потрохами. Она назначила императорского наставника Вэна главным наставником нового юного императора, за что он чувствовал себя в неоплатном долгу перед ней. Вдовствующая императрица повысила по службе губернатора Дина, который фактически казнил Крошку Аня, и воздала ему положенные почести, как будто ни в чем предосудительном он замешан не был. Когда этого губернатора повысили до наместника императора, он последовал цинской традиции и отправился в Пекин для положенной аудиенции. Перед его приездом Цыси передала ему через лорд-камергера Жунлу 10 тысяч лянов серебром, чтобы он не скупился на расходы в столице, где ему предстояли обязательные развлечения и преподнесения подарков. Дину не хватало денег: как честный человек, он не пользовался своим служебным положением и не тратил казенных средств на себя. Жунлу преподнес дар как бы от себя лично, но Дин, не состоявший с ним в дружеских отношениях, понял происхождение денег. Он не просто их принял, а дал расписку и попросил «ссудить» еще 10 тысяч лянов, которые Жунлу тут же ему выдал. Таким образом этот пожилой человек намекнул на свое понимание того, что благодетель его – Цыси (он бы никогда не попросил у другого вельможи больше) и что он соглашается на ее условия сотрудничества. Невзирая на то, что ни Дин, ни императорский наставник Вэн от своих реакционных взглядов не отказались, они больше никогда не доставляли вдовствующей императрице беспокойства.

Итак, Цыси устранила все препятствия и направила свою империю на курс, проложенный ею с самого начала. На этот раз она собиралась ускорить темпы движения к цели. Во время вынужденного затворничества в гареме она не позволяла своему рассудку пребывать в простое и очень много узнала о внешнем мире из докладов и дневников путешественников, которых она отправила еще в те первые поездки по миру. В Гонконге и договорных портах вырос тираж газет европейского типа, поступавших в распоряжение двора, где они превратились в неотъемлемый источник информации. По сравнению с предыдущим десятилетием, когда Цыси впервые пришла к власти, теперь она гораздо лучше понимала не только Запад, но и к тому же видела признаки новизны современного мира. Цыси убедилась в том, что разрешить проблемы ее империи способна модернизация страны, также понимала, как много времени было потрачено впустую. С момента смертельно опасного предупреждения ей в виде казни Крошки Аня и на протяжении пятилетнего периода правления ее сына Поднебесная империя находилась в состоянии застоя. Теперь Цыси собиралась наверстать это упущенное время.

В начале 1875 года Цыси потеряла сына, зато вернула себе власть. Тот год, богатый судьбоносными событиями, послужил ей примечательной вехой. Первым делом она вызвала боцзюэ Ли Хунчжана, чтобы обсудить с ним общий замысел модернизации. Этот боцзюэ, служивший в Тяньцзине, просил о такой встрече в 1872 году, но в то время Цыси чувствовала свое положение крайне шатким, собиралась в отставку и предложение его отклонила. Теперь она приняла боцзюэ Ли через день после его приезда, потом на следующий день и еще раз несколько дней спустя. Ее готовность вернуться на прежний курс и начать возрождение своей страны сомнений не вызывала.

Этот боцзюэ теперь мог стать главным проводником политики модернизации Китая. Он окружил себя сторонниками модернизации его страны по западному образцу и со многими из них даже подружился. Среди них особого внимания заслуживает бывший президент США Уиллис Грант, ведь два этих деятеля в 1879 году в Тяньцзине очень рассчитывали друг на друга. Миссионер Тимоти Ричард так описал этого сановника: «Ростом он был повыше подавляющего большинства окружающих его мужчин, умом же возвышался над всеми ими и через их головы смотрел гораздо дальше». Этот боцзюэ стал ключевым деятелем политики модернизации Цыси. Он и великий князь Гун, возглавлявший Верховный совет и чье имя для европейцев представлялось «синонимом прогресса в Китае», служили теперь вдовствующей императрице незаменимыми помощниками. При их содействии Цыси последовательно, но кардинально подталкивала свою империю к новизне. Боцзюэ Ли описал для Цыси их общие намерения: «Впредь мы будем внедрять в Китае новшества всех видов, и сознание народа должно постепенно открыться для них». Реакционеров они отождествляли с народом. Стилем работы Цыси предусматривалось привлечение людей типа императорского наставника Вэна, а также реформаторов, при этом вдовствующая императрица всегда прибегала к убеждению, а не грубой силе, к готовности потратить время и привести аргумент ради изменения настроений народа.

Еще десять лет назад Цыси хотела направить в зарубежные страны дипломатических представителей своей страны. Теперь их туда наконец отправили. 31 августа 1875 года Цыси объявила имя своего первого представителя за границей: Го Сунтао аккредитовали послом Китая в Лондоне. Го Сунтао считался исключительно дальновидным человеком, выступавшим за то, чтобы учиться у Запада и внедрять проекты таких предприятий, как железные дороги и телеграфная связь. Он подвергался яростным нападкам со стороны реакционеров. Императорский наставник Вэн в своем дневнике назвал его «порочным человеком», а эрудиты из его провинции, прибывшие в Пекин, где им предстояло держать императорские испытания, на своем собрании распалились до такой степени, что собрались пойти и снести его дом. Цыси старалась подбодрить его во время трех совместных с императрицей Чжэнь аудиенций, устроенных перед его отъездом. Обе императрицы постоянно убеждали его не поддаваться насмешникам и клеветникам. «Ругают всех сотрудников министерства иностранных дел, – напоминали они ему. – Но стоящие у трона знают и ценят вас… Вы должны взять на себя этот сложный труд ради блага своей страны».