Уважаемые читатели, предлагаю вашему вниманию продолжение серии. Лайки, репосты и награды помогут продвигать произведение! Буду благодарен за них. Всем добра и приятного чтения!

Пролог.

— Еор, мы, наконец, вышли на святотатца. Немыслимо, но обнаруженные следы ведут на Землю. Мир, где нам предстоит отыгрывать роль Помощников и бороться за победу,- даже через трехмерную проекцию было заметно, что перекачанный атлант- переросток нервничает.

— Ты уверен? — деланно безразлично произнес, с белыми, как снег, волосами пожилой, но ещё не старый мужчина.

— Более чем! Согласно вашему приказу, останки предка подвергли ритуалу возврата спектральной памяти. Кости вибрируют, стоит только приблизиться к планете. Вне всяких сомнений, с помощью реликвии мы быстро отыщем еретика.

— Видишь, а ты сомневался, тратить ли миллион. Пускай, мы и не так богаты, как Звездный Караван, но зато у нас есть честь. И не только она одна. Другие не дают нам и шанса на выигрыш. Глупцы. Никто и ничто не сможет противостоять силе школы Незыблимого Атланта после пробуждения предка. Сохрани знание в тайне, до спуска. Будем надеяться, что абориген, опередивший время и нашедший останки основателя в теневой зоне, не сгинет в первых ивентах. Поймаем негодяя и окропим его кровью мощи праотца. После чего они превратятся в сильнейший артефакт, который принесёт нам победу.

— Почему вы думаете, что останки продал именно дикарь? Может, это дело рук кого-то из Чистильщиков. Раеняне уже спустились на планету,- попытался возразить беловолосому собеседник.

— Никогда не сомневайся в моих словах. Увидишь, что я прав, а пока готовьтесь к отбытию,- завершил диалог еор и отключил связь.

Где-то в глубине космоса, на корабле атлов, малочисленной расы, назначенной Помощниками на Период Выживания дикой планеты Земля.

— Мама, мамочка! Ну, где же ты⁈- наверное, так закричал Алешенька, если бы смог, но полные тринадцать лет никчемной жизни пролежал в кроватке, как овощ.

Малыш бы и помер давным-давно, если бы не забота родительницы. Как мать, эту женщину мальчик признал намного позже рождения. Поначалу осознавал ее как нечто большое, родное и тёплое, отличное от других — холодных и чужих.

Позже Леша научился распознавать голоса посторонних. Жалость, часто и злорадство, в них. Как же, воровку государственных средств и непоколебимую бизнес-вумен наказал бог. Наградил сынком калекой.

Особо злопыхали завистливые санитарки. У бесчувственных сук не вызвало сочувствие даже то, что несчастная не сдалась. Сама пережила предательство мужа. Сама выходила никому не нужную, кроме нее, кровинку. Сама заработала первые деньги на лечение неизвестной болезни. Сама надеялась всеми фибрами души на выздоровление квелого младенца. Сама, от безысходности, наняла сиделку и пахала, как вол, чтобы заработать средства на поддержание жизнедеятельности сына. Все сама, сама, сама…

Ее не жалобы, а крики сердца, ежедневно выслушивал прикованный к постели мальчик. На людях она не показывала боли и тревог, а вот в палате, оставшись в одиночестве, вовсю предавалась чувствам.

Малыш слушал стенания матери и больше всего жаждал две вещи. Быть понятым ненаглядной родительницей и отплатить ей за добро. Именно эти желания и не дали сойти с ума, не позволили сдаться, заставили бороться долгие годы. Именно они придали сил в тот злополучный для человечества, а для него самый счастливый, день.

Сутки стартовали, как обычно. Его помыли, сменили памперс, грубо запеленали. Привычно, дебелая тетка забубнила о том, как этому прыщу повезло, что его мамаша сказочно богата и оплачивает дорогущие процедуры для бесполезного куска мяса.

Как и всегда, за последние десять лет, гнев поднялся где-то глубоко внутри, но вот в дальнейшем все отличалось. Сперва, ожидаемо, пришла мать. Подняла, прижала к груди. Защебетала о том, что ее Лешенька обязательно выздоровеет и поправится. Ещё недолго потискала тщедушное тельце и, со слезами на глазах, хотела положить назад, как вдруг вздрогнула и выронила.

По воздуху прошла незримая для всех, но не для маленького Алексея, волна. Хотя, какого маленького? Ему уже исполнилось тринадцать, пусть и выглядел лет на пять. Боль оглушила и раздавила. Леша привык быть зависимым. Лежал и ждал, пока дорогая мамочка поднимет и уложит в кроватку. Она ведь совершила немыслимое- упустила свое сокровище на ворсистый и мягкий ковер вип- палаты.

Шло время. Никто не подходил к беспомощному инвалиду. Даже медперсонал не обеспокоился о нем. Пришлось действовать самому. Благо, вокруг что-то незримо изменилось. Малец не знал, что конкретно. Да, и особо не задумывался о том. Он поддался порыву и встал на дрожащие ножки, чтобы помочь самому дорогому для себя человеку. Чьё присутствие мальчик прекрасно ощущал. Женщина лежала у кушетки, там где и уронила чадо.

Наверное, Алешка так и остался бесполезным куском дерьма, если бы не сиделка. Жирная молодка очухалась первой. Взгромоздила жирный зад на карачки и, вместо исполнения своих прямых обязанностей, вонзила зубы в голень матери.

Такого святотатца, тринадцатилетний по факту, но выглядевший малюткой, ребёнок вынести уже не смог. Он призвал все мыслимые и не мыслимые силы. Перед взором поплыли пятна, и Леша окончательно прозрел. Теперь он прекрасно различал висевшие в воздухе алые нити. Наивный, мальчик вспомнил истории, которые рассказывала вслух мать.

Женщина увлеклась мистикой, что и не удивительно. Вместо примитивного чтива она пересказывала несмысленышу рассказы и статьи про нечистую силу, ведьм, колдунов и даже вампиров. Все равно кроха не слышит ее, как сказали врачи.

Так вышло, что вторая сиделка-толстуха грохнулась удачно. Ее увесистая ручища удобно свешивалась с края кроватки. Лешка напрягся и сделал шаг. Уж никак нельзя было позволить сожрать маму: плямкание и хрумкание разносились чем дальше, тем громче.

Безвольная прежде головенка резко опустилась. Мальчик упал навзничь. Его редкие зубки вонзились в твердые телеса. Алешка представил, что обретёт силу через поедание плоти, на подобие вурдалака. Эскулапы ошиблись, он все прекрасно слышал и даже не был идиотом, как констатировали светила медицины.

Сила детской фантазии и так велика, а желание спасти мать удесятерило ее.

Неожиданно, десны вспыхнули огнём, а перед взором возникли непонятные загогулины. Леша догадался, что это буквы. Мамочка всегда мечтала, что он вырастет, научится ходить, читать и писать, а ещё подарит ей внуков.

Челюсти пронзила судорога. Зубы превратились в клыки и сами собой впились в теплое мясо. Рванули сладкую плоть. Вновь непонятные обозначения и восхитительный поток силы, который омыл и окончательно вернул чувствительность к навеки омертвелым конечностям.

Леша не сплоховал. Дёрнулся и вывалился за пределы больничной койки: прямо на глодавшую мать медсестру. В тщедушном тельце пробудились дремавшие прежде кровожадные и хищные инстинкты. Резцы удлинились ещё больше и легко раскроили горло гадкой пожирательницы.

Силенок ещё прибавилось, но не настолько, чтобы реанимировать маму. К счастью, разбираться со свалившимися непонятностями в одиночку не пришлось. Снаружи послышался говор. Алеша напряг голосовые связки и громко завыл. После чего, в изнеможении, вытянулся на родном теле, крепко обняв самую любимую женщину на свете.

— Пал Семеныч, она жива и малек тоже. У нее красная метка, а у малыша зеленая,- послышался знакомый бас.

Это вещал дюжий детина. Телохранитель мужика, что иногда приходил вместе с матерью, уговаривал ее отказаться от безнадежного чада, подумать о себе и выйти за отставного генерала замуж. Лешка недолюбливал обоих: и старого козла, и его ординарца.

— Александр, отставить фамильярности. Чему вас только в учебке учат?- по- отцовски прозвучал уверенный глас,- Не видишь, чертовщина творится. Хватай Марину, а я понесу ее дохляка, а то не простит мне, когда очнется.