Если предположить, что все это правда, то у меня возникло ощущение, что я ошибалась насчет отклонения. Возможно, Кольту нужна была отдушина. Возможно, ему нужен был момент, чтобы не быть таким идеальным и действительно принять эту сторону Халка.
— Ты хочешь быть грубым со мной? — спросила я.
Его глаза резко распахнулись, и им овладела паника. — Нет, я…
— Опять ложь, — оборвала я его. — Если ты не хочешь быть со мной нежным, тогда не надо. Я позволю тебе взять меня так, как ты захочешь. Знаешь почему? Потому что я доверяю тебе. Но если ты соврешь мне еще раз, ты разрушишь это доверие. Ты страдаешь, я страдаю, помнишь?
Когда я бросила ему его слова обратно, его глаза немного расширились.
— Итак, я собираюсь рассказать тебе, что уловила за последние пару дней, и ты не будешь отрицать ничего из этого.
Он сжал челюсти, словно физически удерживая себя от возражений.
— Ты ненавидишь быть в команде по плаванию.
Это заявление вывело его гнев на поверхность, что проявилось в том, как он нахмурил брови.
— Но ты не уходишь, потому что, как и Крид, не хочешь разочаровать своего отца. Но дело не только в отце, не так ли? Ты чувствуешь, что не можешь бросить, потому что тебя всегда считали надежным — хорошим близнецом. Ты знаешь, что ожидания других от тебя выше, чем от Крида.
— Прекрати, — огрызнулся он.
— Почему? Потому что тебе не нравится смотреть правде в глаза? — возразила я.
Он не отрицал этого. Не отрицал ничего из того, что я сказала. Вместо этого он вытащил свои руки из-под моих и сел так, чтобы я по-прежнему сидела на нем верхом.
Парень отказывался встречаться со мной взглядом, поэтому я обхватила ладонями его лицо. Заставив его посмотреть на меня, я приблизила наши лица на расстояние дюйма друг от друга. — Здесь только ты и я. Тебе не нужно скрывать свои чувства. Не нужно быть идеальным со мной. Потому что я никуда не уйду. У тебя есть я, Кольт. Будь эгоистом. Будь злым. Бери то, что хочешь, будь тем, кем хочешь.
Он схватил меня за затылок и притянул мой рот к своему.
То, как он целовал меня, было неконтролируемым и раскрепощенным. Он не останавливался, чтобы узнать, все ли со мной в порядке или уверена ли я в этом. Он словно перестал позволять своим мыслям управлять им и полностью был в этом моменте со мной. Оказывал мне такое же доверие, как и я ему.
Его руки схватили подол моей рубашки, и он оторвался от моих губ, чтобы снять ее. Я потянулась к задней части лифчика и расстегнула его, а он стянул бретельки с моих рук.
Обхватив меня за талию, Кольт перевернул нас, уложив на спину достаточно надолго, чтобы сорвать с меня шорты и нижнее белье. Затем он перевернул меня на живот и приподнял мои бедра. То, как парень грубо обращался со мной, открыло мне кое-что о себе. Мне это нравилось, до безумия нравилось. Я не знала, чего ожидать, но, тем не менее, была в восторге.
Он прекратил ласкать меня только для того, чтобы стряхнуть с себя боксеры. Не было никакой прелюдии. Никакого предупреждения. Он выровнял себя с моим входом и вошел в меня. Я застонала, уткнувшись в матрас.
Едва дав мне время привыкнуть, он отстранился и снова врезался в меня. Его пальцы впились в мою кожу, когда он дергал меня назад, чтобы я встречала каждый из его резких толчков. Мои пальцы на ногах подгибались от легкой боли и от того, как она усиливала удовольствие.
Он был неумолим, вбиваясь в меня. Я изо всех сил старалась заглушить свои громкие стоны в матрас.
— Прости меня, детка. — Однако его слова противоречили тому, как его тело гневно врезалось в мое.
Я приподнялась на руках и качнулась назад, заставив его зашипеть. — Заткнись, Кольт, — простонала я и снова качнулась назад. Я знала, что у него был какой-то момент, или он говорил то, что думал, что должен был сказать. В любом случае, я не могла позволить этому укорениться. — Заткнись и трахни меня. — Это был как приказ, так и мольба.
Парень издал звук разочарования и перевернул меня на спину. Плавно он снова оказался внутри меня. — Ты так хорошо ощущаешься, — выдавил он.
Все мое тело раскачивалось при каждом толчке, он ударял по моему клитору каждый раз, когда достигал дна. Выгнувшись дугой, я прикусила губу, чтобы подавить желание закричать.
Его внимание привлекли мои подпрыгивающие груди, и он схватил одну из них. — Тебе нравится это? Тебе нравится, когда я трахаю тебя таким образом? — Его слова можно было бы воспринять как грязные разговоры, но я знала, что это был еще один момент сомнения. Он разминал мою грудь, пока его пальцы не добрались до моего соска. Потянув за него, он заставил меня сжаться вокруг него.
Я протянула руку, запуская пальцы в его волосы. — Мне нравится это. Мне так это нравится, — захныкала я и сжала в кулаке его красивые белокурые локоны. Я собиралась кончить. Чем больше нарастало это чувство, тем сильнее напрягалось мое тело. — Не останавливайся.
Кольт застонал, когда я крепче обхватила его член, и его рука скользнула вверх от моей груди. Кончики его пальцев коснулись моей шеи. Мои глаза метнулись к парню, обнаружив, что он зациклился на руке, которая медленно поднималась выше, пока его большой палец не достиг впадинки моего горла. Когда большой палец проник в нее, его охватил эйфорический восторг. Его толчки стали мельче, жестче, и это заставило меня кончить.
Пока я содрогалась и пыталась заглушить свой стон рукой, Кольта настигла разрядка.
Какое-то мгновение было слышно только наше тяжелое дыхание. Парень не двигался с места, удерживаясь на мне. Его глаза не отрывались от моих, и я видела, как в них плескались стыд и сожаление.
Я обвила руками его шею, а ногами — талию. — Мы с тобой одинаковые, Кольт, — сказала я ему. — Мне известно, каково это — быть хорошим близнецом. Мне была невыносима мысль о том, что я разочарую своих родителей, потому что я видела, как бунтарское поведение Шейлы расстраивало их. Этот страх разочарования распространился и на другие сферы моей жизни, когда дело дошло до школы и друзей. Именно это сделало меня застенчивой и тихой, потому что если я не была общительной или откровенной, то было меньше шансов оплошать. Давление, связанное с необходимостью всегда вести себя определенным образом, всегда оставаться в рамках, было слишком сильным. Я любила свою сестру, но обижалась на нее. Обижалась на ее свободу, на ее способность не заботиться о последствиях и идти по жизни без сожалений. Только когда я потеряла все, я осознала, что поступала несправедливо по отношению к себе. Переехав сюда, начав новую жизнь, я поняла, что мне дали шанс прожить ее по-другому. — Я переместила свои руки на его щеки. — У тебя нет возможности начать все заново, но это не значит, что ты не можешь ничего изменить. Жизнь хрупка, коротка, и у тебя есть только один шанс. Так что если ты хочешь уйти из команды по плаванию, то уходи. Твои братья поймут, я пойму, и, что более важно, твой отец понял бы, если бы был здесь.
Его глаза стали водянистыми, и я поняла, что мои слова дошли до него.
Улыбка расплылась на моем лице. — И если ты снова захочешь заняться грубым и диким сексом, — сказала я, заставив его тоже улыбнуться, — я не стану любить тебя меньше. На самом деле, ты можешь заставить меня любить тебя еще больше.
Его улыбка погасла, и мое сердце упало.
Просунув руки под меня, он подхватил меня и усадил к себе на колени. Когда мои ноги все еще обхватывали его талию, он зарылся лицом мне в шею и крепко обнял меня. — Ты не должна была говорить это первой.
Мои плечи немного опустились, и я запустила пальцы в его волосы, чтобы помассировать кожу головы. — И почему же?
— Потому что я планировал сказать это. У меня была целая речь, — произнес он, отстраняясь от моей шеи, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Мы можем притвориться, что я ничего не говорила.
Уголки его рта приподнялись. — Я не хочу.
— Но я жажду услышать твое признание в любви. — Я притворно надулась.
Парень фыркнул. — Я хотел сказать, что лучшее, что когда-либо случалось со мной, — это твой переезд в соседний дом. Когда я принес твою почту после нашей первой встречи, ты открыла дверь, и на твоем лице была мука, я сразу понял, что влюблюсь в тебя, и ничего не мог с этим поделать. Мне кажется, я начал влюбляться в тебя, когда ты пришла на наше соревнование по плаванию, одетая как чирлидерша, с нашим именем на спине твоей майки. И я точно знал, что полностью влюбился на вечеринке Итана. Ты так много улыбалась в тот вечер. Выглядела такой счастливой и беззаботной, и на это было приятно смотреть. Лучшим в той ночи было то, что ты закончила ее, назвав меня обломщиком. — Кольт хихикнул, как будто вспоминая об этом.
