Стало понятно, что мужчина не хотел говорить при нём, чтобы не пугать.

- Нора? – тихо позвал Ной. – Спасибо.

Я провела рукой по спутанным чёрным волосам.

- Всё будет хорошо, скажешь это потом, когда поправишься.

Я сидела в коридоре перед операционной, уткнувшись лбом в колени. На глаза наворачивались слёзы от чувства неопределённости, повисшего в воздухе.

Почему так долго? Разве врач не сказал, что состояние стабильно?

- Возьми, тебе нужно согреться. – услышав знакомый голос я подняла глаза и увидела Серафима, протягивавшего мне картонный стаканчик, из которого тонкой струйкой выплывал пар. – Он, конечно, не такой вкусный, как варит Ной, во всё же.

Я благодарно ему улыбнулась и протянула руку, чтобы взять у него из рук стаканчик. Взгляд невольно упал на собственную руку, испачканную кровью и сердце в груди отчаянно сжалось, возвращая тревогу и страх на своё законное место.

По щекам покатились горячие слёзы, а из груди вырвалось жалостное поскуливание, будто у раненного зверя.

- Ну, ну, - Серафим сел рядом со мной и приобняв за плечи стал мерно поглаживать меня по предплечью, - такая сильная. Всех нас на место поставила, а в самый последний момент расклеилась. Выпей, согрейся.

Я кивнула головой и вытерев тыльной стороной руки слёзы, взяла у него стаканчик с горячим кофе.

По рукам мгновенно потекли приятные, нежные волны тепла, заставив тяжело вздохнуть.

- Тебе тоже нужно отдохнуть, ночь была очень тяжёлой, ты держалась молодцом.

- Сейчас я не смогу расслабиться Серафим. Пока Ной там, пока я не знаю, как он…

- Знаю, - он кратко кивнул головой, - но вот что я тебе скажу: в сутки каждому жнецу смерти выдаётся список душ с подробным описанием обстоятельств их смертей. Ноя среди них не было. Ни у меня, ни у других жнецов. Этого достаточно, чтобы ты успокоилась? – он мягко улыбнулся. - Сегодня он не умрёт. И это твоя заслуга.

Его слова подействовали на меня будто успокоительное и немыслимая тяжесть, давившая на меня до этого постепенно стала сходить на нет. Я поднесла к губам стаканчик с уже немного остывшим кофе и сделала небольшой глоток.

- Да, ты прав, - улыбнулась я, - не такой вкусный, как у Ноя. – Но, Серафим…сегодня ты помог нам. Тебе ничего за это не будет?

- Будет, - он слегка нахмурился, - но что мне пара тройка неурочных, за жизнь лучшего друга?

- Ты так усердно отговаривал меня..

- Пойми меня правильно, Нора. – его голос тал серьёзным и холодным. – Я не один год имею дело с душами погибших людей. Самые страшные – это души, перенёсшие ДТП с летальным исходим, жертвы насилия и дети. С детьми сложнее всего. Для каждого ты должен побыть личным психологом, успокоить, убедить в том что так было суждено и это нужно принять.

- А что там, - я понизила тон, - после смерти?

Серафим замер.

- Я расскажу тебе об этом, когда придёт твой час. А пока, живи и радуйся каждому мгновению. Они по истине бесценны. И ещё, - он медлил, будто не решался произнести в слух то, что должен был, - то лицо, что ты видела… Так выглядят души тех, кто ушёл из жизни сам. Тебе ничего не грозит. Я не хотел тебя пугать, но если жнец теряет контроль над собой, истинный облик души вылезает наружу.

- А то, как ты выглядишь сейчас..

- Таким я был при жизни. Жнецам позволительно использовать любую внешность, чтобы душам погибших было комфортно переходить из одного мира в другой. Но, так как при жизни я был красавчиком, в смене лиц у меня нет необходимости.

Я горько рассмеялась. Только Серафим мог говорить о смерти так непринуждённо, переводя всё в шутку.

- Почему ты сделал это?.. Ну…

- Когда-нибудь я расскажу тебе об этом. Но, при других обстоятельствах.

Послышались приближающиеся шаги и через пару мгновений перед нами появился Стас. Выглядел он потрёпанным. Светлое пальто было испачкано пылью и кровью. А утомлённые плечи быстро поднимались о опускались от быстрого бега.

- Ещё не закончили?

Мы с Серафимом отрицательно помотали головой.

- Как же долго.

Повисла немая тишина. Каждый из нас погрузился в собственные мысли ожидая конца операции. Каждая минута, каждая секунда давила на меня, хоть и слова Серафима частично успокоили. Я должна сама убедиться, что его жизни больше ничего не угрожает.

- Вы родственники Абрамова Ноя? – мы все разом подскочили от неожиданного сбойного голоса.

Перед нами стояла женщина одетая в голубую форму для операционной. Она сняла маску и тепло нам улыбнулась, ожидая ответа на свой вопрос.

- Я его невеста, а это близкие друзья, - слова сами слетели с губ.

- Отлично, - кивнула женщина, - его жизни ничего не угрожает. Пара сломанных рёбер, небольшие повреждения внутренних органов. Но он оправится. Но меня крайне беспокоит его физическое истощение, на лицо сильные стрессы и недостаток сна. Воспользуемся временем, что он здесь, чтобы привести его в полный порядок.

- Спасибо вам большое, - на лице Серафима появилась широкая улыбка.

- Когда мы сможем его увидеть? – спросила я.

- Сейчас мы переведём его в палату. Пока он спит. Вы можете побыть с ним.

По щеке одиноко скатилась слеза, но в то самое мгновение я осознала, что в первые в жизни я плакала не от боли, а от самого настоящего счастья.

В палате слабо горел ночник, освещая помещение мягким, слегка оранжевым светом. Призрачную тишину нарушало лишь пиканье приборов, к которым был подключен Ной: сердцебиение, пульс…всё спокойно и размеренно, так, как и должно быть.

Ной спал. Черты его непривычно бледного лица были расслаблены, но под глазами пролегали бордовые тяжёлые синяки, полностью выдававшие его истинное состояние.

- Всё пройдёт, - само собой слетело с губ, - главное, что ты жив.

- Старался, как мог, - послышался скрипучий голос и побелевшие губы растянулись в слабой улыбке.

- Сдержал своё слово, - я остановилась рядом с кроватью, - мы не были готовы с тобой так рано попрощаться.

Ной тихо рассмеялся и неожиданно для самой себя я почувствовала облегчение.

- Спасибо за то, что так отчаянно пыталась спасти меня.

- Мне помогли, - по щекам пополз румянец, и я посмешено упёрла взгляд в пол, в попытке спрятаться от невероятно нежных и тёплых меловых глаз.

- Брось, я прекрасно знаю, кто распинал парней на подвиг, - Ной усмехнулся, - чудо- женщина.

Я пожала плечами.

- Всего-то вернула долг, - я обошла кровать и села в кресло, стоявшее рядом с ней, - ты в порядке? Хотя, - я прикусила губу, - наверное глупо спрашивать подобное именно сейчас.

Ной медленно покачал головой из стороны в сторону.

- Всё хорошо, - его губы изогнулись в кривой улыбке, - слабость, но ничего не болит. Видимо, обезболивающее хорошо действует.

- Ты перенёс небольшую, но операцию. Не удивительно.

Медовые глаза пристально смотрели на меня, казалось, что палата стала в разы меньше и спрятаться от них совершенно негде.

- Нора, - он сглотнул и отвёл взгляд, - извини.

Мои бровь стремительно поползли вверх, но ответить мне шанса не дали.

- Я знаю, что не имею права простить прощения, но…

- Подожди, - его слова вызвали во мне замешательство, - с чего тебе извиняться? За что я должна тебя простить? Ты же ничего…

- Нора, - его взгляд стал серьёзным, - я сказал то, что не должен был, за заботу подобным не платят. Я злился на себя, а в конечном итоге игнорировал и грубил тебе. И то, что сказал, когда ты с ребятами пыталась спасти меня, боже… - он понизил тон и поморщился, - это ужасно. Ты была права, я трус, который прятался от проблем, вместо того чтобы разобраться с ними, как подобает мужчине.

Я поднялась с кресла и опустившись на край кровати рядом с ним протянула руку. Ладонь нежно легла на тёплую и слегка колючую щёку, слегка поглаживая большим пальцем скулу.

- Ты тоже прости меня, - на глаза снова затмевала солёная дымка, - я лезла туда, куда не должна была.