Посмотрим, имеем ли мы здесь дело со случаями Власти sui generis, либо они могут быть истолкованы как комбинации «чистых» типов.
Возьмем для начала случай Большинства, разумеется, имея в виду то, что его Власть проистекает исключительно из того, что это большинство. У него, по определению, не может быть никакой Власти. Действительно, с учетом того, что невозможно осуществлять Власть над самим собой, бессмысленно говорить о Власти Большинства над самим собой (т. е. над своими членами, так как Большинство, по определению, есть некое количество, т. е. сумма своих членов). Что же касается Меньшинства, то само его существование означает, что оно не признает Власти Большинства: образовывать меньшинство – значит находиться в оппозиции к большинству, а тем самым (так или иначе) «реагировать» на действия последнего. Там, где отсутствует Власть, «реакции» могут быть подавлены только силой. Следовательно, там, где Большинство провозглашает себя «Властью» sui generis, основываясь лишь на численном преобладании, оно заявляет о себе как просто о силе. (Режим большинства, являющийся мажоритарным только и исключительно в силу наличия большинства, есть режим, основывающийся на одной лишь силе. Поэтому можно различать «мажоритарный» и «авторитарный» режимы – первый опирается только на силу, тогда как второй покоится на авторитете Власти.)
Примечание. С учетом того, что большинство естественным образом сильнее меньшинства (при «качественном» их равенстве), Меньшинство обычно об этом знает и сознательно заранее отказывается от «реакции», поскольку она ни к чему не приведет. Поэтому Большинство чаще всего не нуждается в применении силы или в употреблении насилия. Этот сознательный отказ от «реакции» создает в то же самое время иллюзию «авторитета» sui generis у Большинства. Но мы имеем здесь дело именно с иллюзией, поскольку сознательный отказ нельзя квалифицировать как добровольный. Вообще говоря. сильным почти всегда может навязать свою волю не применяя силу, ибо вполне достаточно угрозы, чтобы вызвать отказ от любой попытки реагировать; но такой отказ от «реакции» не имеет ничего общего с признанием Власти. Если чемпион по боксу говорит мне. чтобы я убирался из кафе, я сделаю это без «реакции», но явно не по той причине, что у него есть авторитет в моих глазах.
Итак, не существует Власти sui genens Большинства лишь на том основании, что это Большинство. Таковой нет и у Меньшинства. Конечно, Меньшинство всегда слабее (физически, т. е. численно), чем Большинство; его господство всегда проистекает только из его Авторитета (режимы меньшинства по необходимости являются «авторитарными»). Но этот авторитет Власти никогда не проистекает из того, что Меньшинство является просто меньшинством. «Оправдания» («пропаганда») этой власти всегда имеет такой характер: «хотя мы являемся лишь меньшинством, тем не менее…». Власть Меньшинства «оправдывается» или объясняется «качеством», а не количеством. (Даже «сноб» объявляет себя элитой, а не меньшинством). Иными словами, у Меньшинства не бывает Власти sui generis. Анализ конкретных случаев показывает, что Меньшинство всякий раз ссылается на Власть либо Отца, либо Вождя, либо Господина, либо Судьи (или на их «комбинации»).
Короче говоря, факт пребывания в большинстве или в меньшинстве никогда не рождает сам по себе Власти. Власть Большинства или Меньшинства или иллюзорна (одна лишь сила), или принадлежит одному из выше указанных типов или их «комбинаций» (эта Власть может, кстати, принадлежать как Меньшинству, так и Большинству).
Однако теория «общественного договора» не обязательно имеет характер «мажоритарной» теории. Можно даже сказать, что вариант (ошибочно), предполагающий существование Власти sui generis Большинства над Меньшинством, есть лишь искажение первоначальной теории (ср. Руссо), признающей (более или менее осознанно) Власть sui generis Целого над Частями. (Так, для Руссо Власть Целого – или «всеобщей воли» – не обязательно выражается Большинством; в некоторых случаях она может даже быть противоположной сумме всех частных волеизъявлений. См. «Общественный договор».)
Факт существования «всеобщей воли» (противостоящей частным волям и их сумме независимо от вопроса об их числе) не вызывает сомнений. Существовало это всегда, и заслугой (огромной!) Руссо было то, что он этот факт высветил. Эта «всеобщая воля» Руссо (которую мы можем назвать Властью Целого над его Частями), есть то, что нередко именуют «raison d’Etat». К ней прибегали античные правительства, советуясь с Оракулом. На нее ссылались в Средние века Церковь и Папа, противопоставляя ее «частным волям» феодальных сеньоров и королей. (Именно с того момента, как один король провозгласил себя «императором» и стал претендовать на выражение «всеобщей воли» – помимо своей «частной воли», – начался конфликт духовной и мирской властей.) И только с того момента, как «всеобщая воля» утратила свой божественный характер (либо «идеологический» характер в такой трактовке «духовных» вождей), могла появиться идея, согласно которой «всеобщая воля» находит свое выражение в воле Большинства. (Эту ложную идею оставили, как только сумели найти – или решили, что нашли – в другой «подпорке» этой «всеобщей воли»: «Пролетариат» Ленина-Сталина, Impero Муссолини, Volk Гитлера и т. п.)
Сам факт не вызывает никаких сомнений. Весь вопрос заключается в том, имеем ли мы здесь дело с Властью sui generis либо с некой комбинацией наших «чистых» типов Власти. Феноменологический анализ, кажется, показал, что речь идет о втором (NB. Этот вопрос нуждается в более подробном обсуждении.)
Само понятие «всеобщей воли» (с учетом того факта, что оно часто принимает облик божественной Власти) выдает его требование тотальной (а не селективной) и абсолютной (а не относительной) Власти. Иначе говоря, она должна включать в себя все формы Власти. Поэтому необходимо посмотреть, не есть ли она нечто иное, чем комбинация наших четырех «чистых» типов, все ли эти типы она предполагает.
Очевидно, что начать следует с начала Власти Господина. С учетом того, что Целое, насколько оно отличимо от суммы своих Частей, не есть некая физическая (материальная) реальность, за нее нет никакого смысла рисковать своей жизнью в борьбе не на жизнь, а на смерть. Власть Целого над Частями никогда не может быть Властью Господина над своими Рабами. (Эта «идеальность» или «ирреальность» Целого ведет и к тому, что «всеобщая воля» не имеет ничего общего с силой, будучи лишь чистой Властью).
Но что представляет собой отношение Целого к Частям вообще? Механическое Целое есть просто сумма Частей; ничуть их не детерминируя, оно само ими целиком детерминировано. Только в живом организме можно противопоставлять Целое – Частям и говорить, что Части (в какой-то степени) «подчиняются» Целому и детерминированы этим Целым как таковым см понятие энтелехии Аристотеля, которое сохранило всю свою значимость в специфически биологических рассуждениях, в отличие от физических, химических и т. п.). Поэтому о Власти Целого над Частями можно говорить лишь в той степени, в какой общество (или государство) понимается по аналогии с организмом. Именно эта аналогия должна направлять феноменологический анализ Власти, приписываемой «всеобщей воле».
Биологическая идея Целого призвана передавать два момента: 1) наследственность, т. е. постоянство структуры организма («курица прежде яйца»); 2) гармонию различных элементов этого организма. Напротив, причинность (целесообразность) Целого исключает всякого рода «революционные» модификации («мутации») организма: если вид (Целое) изменяется, то вследствие изменений одной из Частей (или многих из них). Поэтому можно сказать, что Целое детерминирует части там, где имеются гармония и постоянство, но при всех изменениях («сущностных») Целое детерминируется Частями.