Католические схемы. Безоговорочное признание «естественной теологии» начиная уже с I Ватиканского собора вплоть до монографий Г. Бека «Естественная теология» (1986) и Г. Крауса (1987). Неочевидность ее места в дисциплинарной структуре. Внимание скорее к функциям, чем к предметам теологии после II Ватиканского собора (1962–1965). И. Конгар: теология «позитивная» (усвоение истины) и «спекулятивная» (ее коммуникация). Р. Бродерик и другие (1986). Методы изложения: «позитивный», «схоластический» (раскрытие истины в системе), синтетический. Позитивная теология: «библейская» (раскрытие истины в Св. Писании) и «историческая» (раскрытие истины в Писании и Предании и передача учения Христа и Апостолов в Церкви). Систематическая теология: догматическая (включая аскетическую — «методы совершенства» и мистическую — «экстраординарные методы и дары совершенства»[87]) и нравственная. «Практические применения» теологии: литургика, апологетика и пастырская теология (изучение церковных канонов, гомилетика, катехетика, «рубрики» — преимущественно обоснования и анализ богослужебных реформ)[88]. Маргинальное место классификации дисциплин в русском богословии XX в. Одна из причин — борьба со «схоластикой» под знаменем «опытного богословия». 5.1. Некоторые возможные оценки нормативной схемы классификации теологических дисциплин и ее модификаций в XX в. Бесспорные точки отсчета, сохраняющие всю значимость и в настоящее время: 1) церковный этос богословского знания («открытый» Ф. Шлейермахером), определяющий его задачи как церковного дискурса и, соответственно, дисциплинарную структуру; 2) сам принцип опирающейся на данный этос трехчастной структуры в виде теологии исторической (церковная авторефлексия в ретроспективном контексте), систематической (в системе) и практической (в перспективистском контексте), обоснованный у Л. Пельта и других систематизаторов XIX в.; 3) признание догматического и нравственного богословия в качестве основных систематических дисциплин (приоритетные задачи богословия связаны с трансляцией истины и ее реализацией в жизни) и признание статуса таковых также за литургическим и каноническим (у митрополита Макария); 4) правомерность включения «библейского богословия» в «историческое богословие» (признание Библии как части истории Церкви); 5) разграничение конкретных «положительных» богословских дисциплин (образующих составляющие установленной «трехчастной структуры»), с одной стороны, и «естественной теологии» и апологетики — с другой[89]. Позиции ошибочные и «недоработанные»: 1) безосновательное введение в протестантском богословии XIX в. в качестве отдельного слоя систематического богословия «христианской философии» (с дальнейшими подразделениями на «мистику» и т. п.) и в католическом XX в. «аскетики» и «мистики» — в догматику[90]; 2) недооценка «неоднородности» богословских дисциплин и того, что дисциплины «практические» суть по большей части скорее стратегические «теологические искусства», чем теологические науки с соответствующими теоретическими проблемами (каковы дисциплины систематические); 3) недооценка «неоднородности» и в рамках дисциплин исторических, в которых далеко не все «слои» имеют собственно богословское содержание. Необходимость отказа от игнорирования значимости предметной систематизации богословского знания в русской мысли XX в., чреватого значительными потерями в «богословском разуме». Ориентировочная схема структуры теологических дисциплин с учетом всего вышесказанного. Учебное обоснование предложенной классификации. Дисциплины пропедевтические как, пользуясь выражениями митр. Макария, лишь «предварительно богословские», но необходимые для изучения системообразующих. «Амбивалентный» характер дисциплин прикладных, включающих разнородные направления теоретической и практической рефлексии, «подготовляемые» в изучении системообразующих. Основополагающая дисциплина — догматическое богословие, имеющее определяющее значение для всех остальных системообразующих и отчасти в них «развиваемое», «предваряемое» в пропедевтических дисциплинах (поскольку они изучаются под углом зрения христианского дискурса) и «применяемое» в прикладных.
5.2. Причины устойчивых расхождений мнений относительно причастности «естественной теологии» и «основного богословия» к системе богословских дисциплин — «рыхлость» границ с философией и неэксплицированная конфессиональность. Большая причастность теологическому дискурсу «христианского теизма» и «христианской апологетики». Отличие «христианского теизма» от религиозно-философской «философии религии» [см. Лекция 3.3] — конфессиональная ориентация, отличие «апологетики» от «рациональной теологии» [см. Лекция 3.2] — направленность на актуальный полемический диалог. Двуединство конфессиональности и полемичности — причина возможности включения рассматриваемого направления дискурса в богословие. «Предваряющий» характер апологетики в формате преподавания богословия со времен Александрийской школы [см. Лекции 2.2, 4.1] — одно из оснований включения ее в богословскую пропедевтику (при справедливости мнения о ее «участии» и в системообразующих дисциплинах). Содержание христианской апологетики — полемика с оппонентами в конкретном мировоззренческом «месте», в конкретный момент времени, с использованием всех ресурсов рациональности [см. Лекция 3.0]. Наиболее общие и «активные» альтернативы христианскому теизму, представленные в XX в. Основные разновидности атеизма. 1) Общий эволюционизм (теория «естественного прогресса» в мироздании от частиц к веществам, от веществ к организмам и от организмов к людям) и его противоречие космологии, термодинамике, геологии, генетике[91]. Основные логические аргументы христианского креационизма (учение о творении мира) сегодня: невозможность восстановления сущностно необходимых для эволюционизма «промежуточных звеньев» между формами существования космоса, живым и неживым, человеком и другими организмами; актуальность еще античной философской аргументации против атеизма (заставлявшего признать своих адептов возможность составления поэм из спонтанного «вихря букв»)[92]. 2) Натуралистическая антропология, эволюционировавшая от «научного учения о человеке», претендовавшего на «освобождение» человека от духа, к философии тела, «освобождавшей» дух от его атрибутов путем наделения им тела [см. Лекция 1.1]. Основные контраргументы: эпистемологическая наивность апелляции к «объективно-научному подходу» в антропологии и алогичность экстраполяции свойств «мыслящей субстанции» на «протяженную»[93]. 3) Атеистическая «философия» религии, претендовавшая на объяснение ее сущности, происхождения и духовного опыта и контраргументы против нее [см. Лекции 1.1, 3.1]. Основные разновидности квазирелигий (термин П. Тиллиха). Тот же 1) эволюционизм (псевдовера), а также 2) марксизм (псевдовера, псевдоэсхатология, «псевдописание», «псевдопредание», «псевдоцерковь») и 3) фрейдизм (имитации всего перечисленного, за исключением эсхатологии, а также «псевдоисповедь» и «псевдостарчество»)[94]. Контраргументация: пародийные имитации традиционной религии даже в тех формах «общественного сознания», которые открыто претендуют на ее замещение, как доказательство ее безальтернативности. Основные разновидности религиозного релятивизма. 1) Идея «практической» равнозначности всех существующих религий начиная с шаманистских культов и кончая мировыми религиями. Контраргументация — от неравнозначности самих «практик». 2) Концепция единства мистического опыта всех «развитых» религий при вторичности их вероучительных и обрядовых различий (Контраргументация: невозможность изолирования одной из интегральных составляющих религии от остальных [см. Лекция 1.2]. 3) Теория «радикального религиозного плюрализма» Дж. Хика и его последователей: религии как ограниченные «линзы», односторонне отражающие свет единой, «анонимной» Реальности. Контр-аргументация: во-первых, множественность «линз» еще не обеспечивает их одинаковую исправность; во-вторых, подобный «плюрализм» равнозначен своему отрицанию. Реальная антихристианская подоплека всех версий религиозного релятивизма при внешнем стремлении к «консенсусу религий»[95]. вернуться Подразумевается прежде всего систематизация «сверхъестественных» духовных опытов и созерцательной (медитативной) практики. вернуться The Catholic Encyclopedia. Revised and Updated Edition. R.G. Broderick, Editor. Nashville etc., 1986, P. 577, cp. 54, 399. вернуться Доводы Барта и Бультмана против «естественной теологии» как таковой в качестве одной из богословских дисциплин правомерны ввиду того, что она per se не содержит в себе ничего специфически христианского (ср. случаи прямого заимствования иудеями «доказательств бытия Божия» и прочих конфессионально нейтральных положений типа theologia naturalis из «Суммы теологии» Фомы Аквинского) или факты взаимообмена христианской и мусульманской теологической схоластики. Что же касается апологетики (которую нередко, хотя и не совсем корректно, объединяют с «естественной теологией»), то здесь был отчасти прав Тиллих, считавший, что она входит, в качестве «коммуникативного аспекта», во все прочие. В этой связи нельзя не обратить внимание на явную «недоработанность» позиции в отношении апологетики в классификации С.С. Глаголева, который практически объединял ее с догматикой см. [Лекция 4.3]. вернуться В первом случае не проводилось элементарного разграничения между «теологией» и «религиозной философией» [см. Лекция 3.3], во втором догматика «скрещивается» с психотехникой, санкционирование которой отражает попытку идеологов II Ватиканского собора (особенно на американской почве — после о. Томаса Мертона) приблизить христианство, ради привлечения «современно мыслящего человека», к ориентирам нехристианских восточных мистических течений (ср. целые католические монографии по «христианской йоге», «христианскому дзену» и т. п.). При этом закономерно, что активный интерес к психотехнике «восполняет» очевидный кризис литургического сознания, который выражается и в том, что литургическое богословие низводится «послесоборным» католицизмом до ранга лишь «практических применений» богословия [см. 5.0]. вернуться С краткой библиографией полемики с эволюционизмом знакомит, к примеру, буклет: Моррис Г. Сотворение мира: научный подход. Сан-Диего, 1981. вернуться Ср. уже у Цицерона, который иронизирует по поводу тех, кто допускает возможность «случайного» образования из вихрей бессознательных атомов, не управляемых никакой разумной силой, самых совершенных произведений мироздания. См.: Цицерон. Философские трактаты. М., 1985, c. 81. вернуться Так, один из главных теоретиков «философии тела» Мерло-Понти приписывал телу даже самосознание, хотя и признавал, что отличие от самосознания мышления состоит здесь в том, что самосознание тела лишено той «прозрачности для себя», которая присуща мышлению, но является самосознанием «посредством смешения, взаимоперехода, нарциссизма…» Таким образом, в «философии нарциссизма» расширение содержания понятия само-сознания за пределы «прозрачности для себя» предлагалось не в качестве метафоры, но вполне всерьез. См.: Мерло-Понти М. Око и дух. М., 1992. c. 14. вернуться Так, ведущий отечественный специалист по психоанализу, знающий его не только по книгам, но и в лице ряда его крупных представителей, свидетельствует: «В психоанализе ряд теоретических положений имеют характер догматов, символа веры. Чтобы стать психоаналитиком, нужно 5–7 лет проходить учебу у другого психоаналитика, которая напоминает обряд инициации… Стоит аналитику усомниться в символе веры, и под вопросом оказываются не только долгие годы учебы (и затраченные на нее немалые средства), не только право лечить других (и получать за это солидное вознаграждение), но также важнейшие убеждения относительно себя самого, ядро личности психоаналитика… Категории „отлучение“, „схизма“, „догмат“, „предательство“ и им подобные до самого последнего времени играли в психоанализе такую же роль, как в какой-нибудь религиозной или политической секте, нетерпимость к инакомыслию была возведена в норму. Из психоаналитической ассоциации изгонялись вместе со своими сторонниками В. Адлер, К.Г. Юнг, К. Хорни, М. Клейн, Ж. Лакан. Но и сами изгнанники не были терпимее: ведь „отлучали“ же сторонники Хорни — Э. Фромма, раскалывались на враждующие кланы поклонники Лакана; нетерпимость была такой, что даже родственные связи не выдерживали — главной обвинительницей против М. Клейн была ее собственная дочь. Склонность психоаналитиков к начетничеству, к цитотологии поражает даже тех, кто знаком с духом марксистского талмудизма: тексты Фрейда давно стали „священными“… Не было случайностью и то, что Фрейдом был создан „тайный комитет“ из пяти членов, призванный следить за „чистотой веры“ в психоаналитических рядах… Биографии „верных“ призваны поддерживать идеализированный и приукрашенный образ „отца-основателя“. Этим объясняется и то, что многие письма и рукописи Фрейда будут опубликованы только лишь в XXI веке. Они хранятся в сейфе не только потому, что семье Фрейда совсем не хотелось бы отдавать на публичное рассмотрение материалы, касающиеся личной, интимной жизни Фрейда. Верному из верных, Э. Джонсу, все эти материалы были предоставлены, но с тем, чтобы он создал „официальную“ биографию, остающуюся доныне образцом для подражания». — Руткевич А.М. Миф о герое // Дадун Р. Фрейд. М., 1994, c. 9-11. вернуться На деле эта теория, активно развивающаяся с 1970-х годов, является парафразой теософского «религиоведения» (ср. различения религий и Религии у Е. Блаватской и ее ученицы А. Безант). |
