Исключительно неприятны его «Записки», полные несправедливых оценок Лицея и лицеистов. Особенно впечатляет, что при таком отношении, Корф аккуратно посещал лицейские сходки 19 октября, посвя-щённые годовщине Лицея. Впрочем, даже бегло познакомившись с бывшим хозяином лицейской комнаты № 8, читатель вряд ли сочтёт такое положение вещей необъяснимым и удивительным.

1797–1851

В России Фридриха Стевена называли Фёдором. Фёдор имел лицейскую кличку Фрицка, а также Швед. И всё потому, что предки его были выходцы из Швеции, а родным языком его был немецкий. Стевен отличался прилежностью и благонравием, и «мог бы более показать свой ум и свои способности, если бы язык русский был ему столь известен, как природный немецкий». Кротость, вежливость и осторожность, добродушие, чувствительность и усердие составляли главнейшие черты его характера. Будучи молчаливым, медлительным и немного тяжеловесным, он нередко делался героем язвительных выпадов одноклассников. В Лицее он занимал комнату № 10, соседствующую с комнатой Вольховского, к которому на всю жизнь сохранил тёплое, уважительное отношение. В своих письмах к нему он называл его на «Вы» и по имени и отчеству, не имея при том дистанции и отчуждённости, а исключительно по причине почтения и признательности.

Выпущен из Лицея Фёдор Стевен был в министерство просвещения. Недолго пробыв в министерстве, он был назначен в комиссию Финляндских дел в Петербурге, после чего становится первым экспедиционным секретарём 1-го отделения Финляндской его Императорского величества канцелярии.

В 1839 году согласно Императорскому указу Ф. Х. Стевен назначается выборгским гражданским губернатором. С декабря 1836 года получает чин статского советника, а впоследствии и тайного.

Стивен всегда помнил Лицей и участвовал в праздновании лицейских годовщин, по крайней мере, он принимал участие в пяти из них, в том числе и на Дне Лицея 1836 года, который в последний раз посетил Пушкин. В переписке лицеисты всегда с теплотой и приязнью отзывались о Фёдоре Христиановиче.

Старший брат Фёдора, Христиан – известный русский учёный, основатель Никитского ботанического сада.

1798–1880

Сергей Комовский в Лицее был отмечен не только успехами в учёбе, фехтовании и гимнастике, но и вообще был на хорошем счету, отличаясь послушностью и опрятностью. Хотя был очень живым и проворным юношей, никогда не оставляющим в покое своих товарищей. «Смола», «Лиса», «Лисичка» называли они его за излишнюю назойливость. Сам Комовский подтверждает это в своём дневнике, говоря, что главными его недостатками были «насмешка и охота привязываться».

Комовский был любимцем гувернёра Чирикова. Друзья никак не могли обойти вниманием этот момент, и он получает в довесок к прочим ещё одну обидную кличку – «Фискал». Порой Комовский был по-настоящему нетерпим и скучен, и такое случалось всякий раз, когда он приставал к сверстникам со своими душеспасительными нравоучениями. Роль «доброго наставника», очевидно, очень нравилась самому Комовскому. Похоже, такую позицию мог приветствовать разве что Модест Корф, отзывавшийся о Сергее, как о «добром малом, отличном сыне и брате, верном, надёжном приятеле».

Впрочем, Корф в такой оценке выразил, пожалуй, только своё мнение: недостатки и отрицательные черты, которые отмечали у Комовского товарищи, не мешали разве что Кюхельбекеру и Ломоносову, с которыми Комовский находился в приятельских отношениях.

Из Лицея он вышел с чином титулярного советника, поступив в министерство духовных дел и народного просвещения. Затем, до 1841 года служил правителем канцелярии Смольного института благородных девиц. В 1843 году стал помощником статс-секретаря Государственного Совета и через десять лет вышел в отставку в чине действительного статского советника. Как указывал Яков Грот, исследователь первого лицейского выпуска, скромность его карьеры объяснялась, скорее всего, скромностью и непритязательностью самого Комовского.

Сергей Дмитриевич, как и в юности, оставался очень общительным человеком и старался не терять связей со своими лицейскими товарищами. Судя по его богатой переписке, это был человек вполне достойный уважения, чистосердечный и нравственный. Он дожил до дня открытия памятника Пушкину и восторженно, с воодушевлением встретил это событие. Правда, по состоянию здоровья не присутствовал на торжественном мероприятии, на котором смог бы увидеть одноклассника, отлитого в бронзе.

Комовский, наряду с Пущиным и Корфом, являлся бытописателем первоначального Лицея, оттого материалы его представляют исключительный интерес, невзирая на литературный стиль и некоторую предвзятость. Его «Воспоминания о детстве Пушкина» тоже можно воспринимать критически, но это воспоминания свидетеля, соученика, пусть и неблизкого к поэту. Комовский бережно хранил у себя всё, что было связано с Лицеем. Ещё в свою бытность лицеиста он вёл дневник, в котором записывал отдельные детали быта и лицейской жизни, хотя стоял в стороне от многочисленных рукописных журналов и литературных кружков.

Комовский был единственным из лицеистов первого выпуска, кто посещал все годовщины своей «alma mater». В 1836 году, на 25-летие Лицея, он пришёл в специально сшитом для этой даты лицейском мундире, чем вызвал ликование у своих одноклассников. Годовщина Лицея 1879 года была последней, где могли видеть Сергея Дмитриевича Комовского.

1798–1847

Скромный и застенчивый, Павел Гревениц всегда оставался в тени своих ярких и честолюбивых одноклассников, хотя имел замечательные способности и был весьма успешен в учёбе. В Лицее он соседствовал с Саврасовым и Илличевским, занимая комнату № 16, совсем недалеко от комнаты Александра Пушкина. Гревениц был нелюдим, любил природу, посвящая свободное время уединению, в котором собирал гербарии и свою скромную энтомологическую коллекцию.

Павел Гревениц был некрасив и этим обстоятельством, скорее всего, объясняется посвящение ему стихотворения «Mon portait» от Александра Пушкина, который также не отличался миловидной внешностью. Гревениц был симпатичен поэту, хотя они и не дружили. Воспоминания о Лицее, какие-то факты царскосельской жизни, увлечения воспитанников – в дальнейшем сказались на пушкинском творчестве. Его «Собрание насекомых» как раз оттуда, из Лицея, от Павла Гревеница.

Товарищи Павла не дразнили. В «национальных песнях» он упоминается, конечно, но шутливо, не зло. Носил Гревениц кличку «Бегребниц».

Участвовал он или нет в лицейских журналах, сказать сложно, материалы в них помещались без имён и фамилий, но эпиграммы и стихи за подписью «16.IX» могут указывать его авторство, 16 – номер комнаты Гревеница. Преподаватели отмечали его хорошее поведение, прилежание, любовь к порядку и «достаточные таланты».

Окончив Лицей, Гревениц поступает в министерство иностранных дел, в котором смог дослужиться только до чина статского советника, хотя не раз на его счёт поступали лестные карьерные предложения. Но всякий раз Гревениц отклонял их, мотивируя свой отказ нежеланием оставлять родных, к которым был очень привязан.

Скромная должность в архиве министерства очень подходила к его замкнутому образу жизни, сосредоточенному лишь на семье и собственных увлечениях, чуждых любой публичности и огласке.

Не имея друзей в Лицее, уже на службе Павел Фёдорович сблизился со своим одноклассником Юдиным, также избравшим для себя министерство иностранных дел. Этих-то редких гостей на лицейских годовщинах и затащил на юбилейное празднование в 1836 году неутомимый Мясоедов, ставший самым ревностным радетелем лицейских сходок.