***

– Мне кажется, нам стоит поговорить? – позвал Владимир из крохотного закутка где-то в глубинах своего тела.

Его новый хозяин не отреагировал. Он шел по прямой, не выискивая тропинок и не обращая внимания на препятствия. Острые крючковатые ветви деревьев и кустарников расступались перед ним. Коварная болотная топь отказывалась принимать. Весь остров точно боялся разозлить своего нового владетеля.

– Остановись! – снова попытался Владимир. – Я не позволю тебе пользоваться моим телом, как экипажем!

Не-Корсаков лишь отмахнулся от его мыслей, как от назойливых мошек. Он без труда поднялся по крутому склону, оказавшись у одного из жутких каафовых распятий, обозначающих границы бывших владений вампира. Остановившись у мерзкого идола, не-Корсаков смерил его разочарованным взглядом и легонько ткнул пальцем. Массивное деревянное изваяние с протяжным стоном рухнуло наземь. Не-Корсаков удовлетворенно кивнул и двинулся дальше, но тут его ожидал неприятный сюрприз. Как он ни старался, но сделать следующий шаг прочь от острова ему не удавалось. Не-Корсаков раздраженно остановился и задумался. Попробовал шагнуть вперед правой ногой. Затем левой. Подпрыгнул. Все его ужимки оказались бесполезны. Он опустился на колени и зашуршал прошлогодней листвой. Затем, игнорируя грязь, а затем и кровь на ладонях и пальцах, принялся копать, пока не обнажил камень с древним узором. Не-Корсаков поднялся и гневно топнул ногой.

– Теперь готов поговорить? – со всем возможным в бестелесном состоянии ехидством уточнил Владимир.

И в его голове стало тесно.

Они стояли друг напротив друга. Корсаков – усталый, грязный, окровавленный. Его двойник – такой же, как в повторяющемся кошмаре. Элегантный, уверенный в себе, порочный. Идеальный.

– Думаю, ты узнаешь охранный круг? – обратился к нему Владимир. – Если мы с тобой действительно встретились полгода назад в доме Ридигеров, то там было нечто похоже. Сделано куда более топорно, конечно. Но хватило, чтобы удержать тебя внутри. А здесь… Ты погляди-ка, настоящий шедевр. Образец утраченных ныне знаний.

Не-Корсаков утомленно склонил голову набок и покрутил в воздухе указательным пальцем – «Переходи к делу уже».

– Я не мог позволить тебе спокойно разгуливать по миру в виде меня, – продолжил Владимир. – Судя по тому, что я только что видел, ты страшнее и сильнее даже Каафа.

Не-Корсаков благодарно кивнул, принимая его слова, как комплимент.

– Поэтому я отослал Дмитрия и Маевских прочь. Да, возможно, они недолго проживут вне усадьбы. Но ведь и я не вечен. Как думаешь, сколько я смогу здесь протянуть? Насколько ты сможешь продлить мою жизнь?

Не-Корсаков пожал плечами.

– Не знаю, какие цели ты преследуешь, но вряд ли они включают в себя прозябание посреди Муромских болот, – вкрадчиво сказал Владимир. – Поэтому позволь сделать тебе предложение. Уходи прочь. Оставь меня сейчас. Я уже знаю, что ты всегда рядом. Ждешь своего шанса. И, сдается мне, что ты азартен.

Не-Корсаков дважды хлопнул в ладоши, бесшумно, отрывисто, поздравляя собеседника с удачной догадкой.

– Так отступись сегодня, – попросил Владимир. – Сам понимаешь, мне от тебя не сбежать. Рано или поздно мы встретимся вновь. И ты получишь новый шанс, а дальше – посмотрим, чья возьмет. Что скажешь?

Не-Корсаков покивал, притворно раздумывая над его предложением. Лицо двойника вновь исказила усмешка. Он протянул руку и вновь, как тогда, на Большой Морской, коснулся лба Владимира указательным пальцем.

Голову пронзила адская боль.

***

Согласно уговору, Теплов и Маевские остались ждать Корсакова на тропинке сразу за охранным кругом – там, где Дмитрий и Татьяна встретились впервые. На болота опускались сумерки, от воды тянуло промозглой сыростью. Женщины кутались в те немногие вещи, что успели унести из дома. Дмитрий же, не выпуская из рук винтовки, вглядывался в лес по ту сторону защитной границы.

Его ожидание было вознаграждено.

Из-за деревьев показался человек. Он брел медленно, слегка пошатываясь. На руках запеклась кровь, щеки изможденно впали, а черты лица заострились.

Словом, Корсаков походил на покойника.

Теплов, окрыленный внезапной надеждой, поднялся с земли и ступил было на встречу, но остановился. Он вспомнил напутственные слова Корсакова: «Дождись пока я сам переступлю границу круга. Не пытайся помочь мне. Не входи внутрь сам. Не пытайся его нарушить, как бы я не умолял тебя. Если видишь, что я не могу покинуть остров – забирай Маевских и беги. Проживи хоть еще несколько недель вместе с невестой».

Дмитрий подозрительно уставился на направляющегося к ним Корсакова.

Тот подошел вплотную к тому месту, где под землей лежала древняя защитная граница. Помедлил. Занес ногу.

И переступил круг.

Это последнее усилие лишило его всех оставшихся сил. Он опустился на землю и нервно расхохотался. Теплов неуверенно переминался с ноги на ногу, не понимая, как реагировать на такое странное поведение друга.

– Кончено? – нервно спросила Татьяна из-за спины.

Корсаков отсмеялся и утомленно кивнул головой:

– Конечно!

– Он мертв?

– Мертвее не бывает, – подтвердил Корсаков. Его слова обрушили невидимый барьер, застывший между ним и его новыми друзьями. Дмитрий, Татьяна и Ольга Сергеевна бросились к нему, наперебой спрашивая о его здоровье, обнимая, целуя и радостно смеясь.

В этот момент Владимир, как никогда раньше, был уверен – все пережитые ужасы, затраченные усилия, полученные раны и пролитая им кровь стоили того.

– Спасибо, друзья мои, – обратился он к Теплову и Маевским. – Но давайте уж либо вернемся обратно в дом, чего бы мне ни хотелось, либо попытаемся выйти на дорогу. Ночевать на этой тропке я не согласен.

– Но как же… – начала Таня. – Разве нам…

– Разве вам можно покинуть остров? – понял ее Владимир. – Увы, я не знаю. Но, быть может, со смертью Каафа спало и ваше проклятье. И, боюсь, у нас лишь один способ это проверить! Пойдемте?

Он ободряюще улыбнулся и зашагал по тропинке.

23 мая 1881 года, понедельник, день, Владимир

Венчались безотлагательно – в пустой Троицкой церкви, что стояла у владимирского дома Теплова. Восприемниками выступили Корсаков и служанка, подтвердившая, что «знает брачующихся с младых ногтей». Нарушение, конечно, вышло грубейшее, но Дмитрий и Татьяна не готовы были терять ни секунды.

– Господи, Боже наш, славою и честию венчай я! – троекратно благословил их батюшка, пузатый и карикатурно низкий дедушка с теплой улыбкой и добрым взглядом, разительно отличающийся от отца Варсафия.

В за спинами молодых и поручителей счастливо плакала Ольга Сергеевна.

Первые дни четы Тепловых были наполнены радостью. Для Татьяны, проведшей всю жизнь среди болот, да и для ее матери, не видевшей ничего, кроме бедного теткиного дома, даже провинциальный Владимир стал ярким, непознанным миром, наполненным светом и новыми ощущениями. Дмитрий без устали водил их по городу, кормил в ресторанах или зазывал в увеселительный сад на городском бульваре. Баснословные деньги тратились на наряды, украшения и угощения. Корсаков, решивший задержаться во Владимире для поправки сил и нервов, не мог нарадоваться, глядя на них.

Именно поэтому он стал первым, кто увидел тревожные признаки.

Легкий кашель временами одолевал молодоженов еще в церкви. Но чем дальше, тем более явным он становился. А спустя неделю симптомы хвори Маевских игнорировать стало невозможно. На прогулки не хватало сил. Еда не давала насыщения. Подарки не приносили радости. Для Корсакова стало настоящим ударом – он почти поверил, что ему удалось-таки победить и Каафа, и фамильное проклятие, чтобы Теплов с избранницей могли оставить все ужасы позади и жить счастливой полноценной жизнью. Он судорожно перебирал в памяти ритуалы снятия сглазов, листал привезенные с собой книги и записи, но ответа не было. Судьба оказалась сильнее.