Лобби на призыв откликнулась не сразу. Домовых эльфов магия Ритуала не должна была затронуть. Но всё равно служанка выглядела так, словно побывала в центре смерча, который затем приложил её о стену. Но причитаний и каких-либо жалоб Гермиона от неё не дождалась. Эльфийка молча отобрала у волшебницы хнычущего старшего сына и положила его на покрывало, расстеленное на полу.

Через минуту появился такой же потрёпанный неизвестно чем Кнутти и принялся помогать супруге. Гермиона сидела у стены, глядя, как домовики суетятся вокруг детей, и остро жалела себя. Потому что о ней никто не заботился. Ей даже места на покрывале не хватило. Хотя кто виноват? Не она ли втолковывала эльфам, что забота о детях приоритет?

В два приёма, почему-то не используя при этом свою магию, домовики унесли из подвала детей. Колыбели, покоробленные от жара, остались в углу. Их теперь только выбрасывать.

Сама Гермиона выбралась на первый этаж только через полчаса. Долго приходила в себя, потом медленно-медленно брела вдоль стены к лестнице на цокольный этаж, затем по коридору мимо кухни, на которой ничего в этот день не готовили, к лестнице на первый этаж…

В главном коридоре первого этажа царил полумрак. Хвалёные волшебные огни в причудливых флаконах почти везде погасли. Лишь над аркой в холл и рядом с лестницей мерцало пламя сиреневого, а не желтого, как полагалось, цвета. Новейшее изобретение, заменившее магам традиционные свечи, не пережило Ритуала. Но всё же света было достаточно, чтобы увидеть распахнутые двери гостиной и добрести туда, ни разу не упав.

Диван только тогда называется диваном, когда на него можно лечь, чтобы посмотреть вечерние новости, — любил говорить отец Гермионы, перед тем как вытянуться во весь рост на вышеозначенном предмете мебели. — Всё что меньше — это софа.

Телевизора в особняке на площади Гриммо не было. Но диван — широкий и длинный, был. На нём Гермиона и растянулась, когда всё-таки добралась до гостиной. По дороге она запнулась о край ковра, опрокинула… . О, Мерлин! Только не этот дорогущий торшер! И теперь она лежала на диване, понимая, что, скорее всего кровь из порезов пачкает обивку. Даже если эльфы потом смогут вывести с обивки бурые пятна, то много лет она будет помнить, что когда-то лежала здесь после Ритуала и пялилась на потолок.

За окном постепенно светлело. Невидимое за многочисленными городскими постройками солнце посылало в окна золотисто-розовые лучи и казалось, что древо жизни над камином шевелит листочками. Шевелит…  Салазара за ногу! Оно ведь действительно шевелится!

Гермиона сползла с дивана и подошла к камину. Мозаика, составленная из кусочков цветного стекла, изготовленное магглами украшение для стены, стала волшебной. Резные листья трепетали на невидимом ветру, а сказочные птицы с роскошным оперением перебрались с нижних ветвей на верхушку.

Колдунья не сомневалась, что подобное оживление стало следствием Ритуала. Гермиона прикоснулась к краю мозаики, и она вдруг дёрнулась, словно была не частью стены, а чуткой шкурой неведомого животного. Вскрикнув от неожиданности, девушка отшатнулась и не удержалась на ногах.

В гостиной должно быть меньше мебели, раздраженно подумала она, поднимаясь сначала на четвереньки, затем на колени и, наконец, на ноги. Потёрла затылок, где вскочила шишка размером с грецкий орех и огляделась.

Нет, ей всё-таки не показалось — дом двигался. А странные шумы, доносившиеся до неё, это не звуки пробуждающегося города. Защитные заклятья обеспечивают достаточно хорошую изоляцию. Нет, шумел сам дом! Скрипела лестница, которая по идее скрипеть не должна, люстра в гостиной слегка раскачивалась, позвякивая хрустальными подвесками, мягко шелестела ткань портьер, со стороны столовой доносился стеклянный перезвон.

Создавалось впечатление, что находишься в желудке неведомого чудовища, которое вот-вот начнет переваривать тебя. Следовало бы испытывать ужас или начать паниковать, но лимит страха на эти сутки был исчерпан.

Кажется, она всё же читала о подобном. Становление родового поместья — вот как это называется. Во время Ритуала высвобождается огромное количество энергии. И не вся она уходит «на формирование тончайшего покрывала родовой магии». Часть просто распыляется вокруг, уходит в ближайший материальный объект. Вот почему церемония проводится на месте, где созданная семья должна жить несколько поколений. Не должно пропасть ни крупинки. Впитанная магия станет основой появления семейного дома — постоянного источника магии, которую свободно смогут использовать волшебники, постоянно живущие в нём. Родовое поместье хранит своих магов также хорошо, как банк «Гринготтс» хранит своё золото. Вот только для появления родового дома уходит не год и не три поколения, а сотни лет.

Сразу же после Ритуала, первые несколько недели, место, где проходил ритуал, будь то замок либо развалившаяся хибара, подстраивается под семью. Изменений может быть множество, но они, как правило, не глобального характера. Мрамором земляной пол никакая магия замостить не сможет. Равно как и создать что-то из ничего.

Видимо, изменений уже начались. И с ними связан этот странный шум и ощущение живого присутствия[8].

Гермиона вышла в коридор и сразу же наткнулась на Лобби. Эльфийка шепотом сообщила, что дети здоровы, успокоены и заснули в детской комнате на втором этаже. После чего поклонилась и пошлепала куда-то в темноту. Перемещаться с помощью волшебства она почему-то не стала. Но думать над странным поведением слуг следовало в последнюю очередь.

Сначала дом.

«От имени клана Гринготтс в нашем лице выражаем свое почтение первой леди Грейнджер и её семье. Пусть потомки Ваши будут мудры и бережливы. Питаем надежду на дальнейшее благотворное сотрудничество Вашей семьи с достойными гоблинскими кланами. Директор банка «Гринготтс», почтенный гоблин Корнбут».

«От имени Чистокровного и Благородного Дома Малфой поздравляю с вступлением в магическое общество Великобритании. Пусть сопровождает семью Грейнджер удача и благоденствие. Лорд Люциус Абраксас Малфой. Наши договоренности остаются в силе, Гермиона».

И таких открыток-поздравлений было три. Два вполне официального вида и содержания — от лорда Малфоя и директора банка «Гринготтс».

Милисент Булстроуд поздравлений не присылала. Спустя пару дней после церемонии она лично посетила особняк на площади Гриммо, чтобы проверить самочувствие новоиспечённой первой леди и её отпрысков и вернуть Саласию законному опекуну.

Должна заметить, что это полезная вещь, — сообщила она, ставя переносную колыбель на софу. — Мне не раз говорили, что магглы изготавливают для своих детей очень изощрённые вещи. Но я впервые рассмотрела их вблизи. Твоя подопечная вела себя хорошо — ела и спала. Всё как полагается нормальному ребёнку.

Договорив, Милисент внимательно посмотрела на привалившуюся к стене Гермиону. Отметила и бледность кожи, и тёмные круги под глазами, и перевязанные руки. На лице её отразилось что-то похожее на сочувствие.

Знаешь, для удачного результата ты слишком бледно выглядишь. Что с руками? — она указала на забинтованные ладони. — Порезы не заживают?

Нет, заживают, — девушка слегка поморщилась. — Просто мне так удобнее.

Хм… .это Ферула?

Нет, обычные бинты.

Ты пыталась колдовать?

Да. Люмос и Вингардиум Левиоса, — призналась Гермиона. — Больше ничего не получилось.

Это уже хороший показатель. Вот совет — воздержись от чар в ближайшие пару месяцев. Когда восстановишься после Ритуала, я познакомлю тебя с целителем, — заметив, что Грейнджер слегка вздрогнула, как будто от испуга, Милисент поспешила добавить. — Это проверенный человек. Он работает с проблемой исчезновения магических сил уже лет тридцать. Выхаживал всех созданных и ни разу не проболтался. Ему можно верить.

Гермиона не стала уточнять, что боится не конкретно этого мага, а всех целителей. Страшные люди, если спокойно подумать. Они обладают специальными знаниями, не известными большинству волшебников, и имеют доступ к беззащитному телу. Целитель может утверждать, что лечит от простуды, в то время как насылает смертельное заклятье. И ведь придётся поверить ему на слово!