Но только Иветта Нотт сейчас лежала мертвая на широкой кровати.

После смерти она стала похожа на старый манекен, который впору выбрасывать, а не рядить в одежду. Черты лица заострились, кожа казалась серой, как у гоблинов. От роскошных кос почти ничего не осталось. В последние месяцы Иви жаловалась, что волосы выпадают, а кожа чешется. Никакие притирания не помогали. Теперь она уже не может воспользоваться теми кремами, что любящий брат купил ей в магическом квартале Афин.

Иви, — он легонько коснулся еще теплой руки. — Сестрёнка…

Но девушка, конечно, не могла ответить. Целительница не успела закрыть мертвые глаза, и это сделал Теодор. Он же прикрыл сестру покрывалом. Она, в самом деле, умерла от потери крови. Низ живота и ноги были полностью залиты темной, начинающей подсыхать жидкостью. Крови была так много, что она залила большую часть кровати. От едкого запаха у него кружилась голова, и першило в горле.

Из небольшой колыбели, стоявшей справа от кровати, послышался тихий писк. Писк существа, погубившего его любимую сестру. Лорд Нотт мрачно разглядывал багрово-красное существо, напоминавшее помесь корня мандрагоры и креветки. Оно даже плакать не могло, как нормальные дети. Только пищало. Противно. Свернуть бы ему шею, пока никто не видит.

Это девочка, — целительница застыла на пороге комнаты, со страхом глядя на него.

Теодор вздохнул с каким-то всхлипом. Слёзы щипали глаза, но он не мог расплакаться на глазах этой женщины, которая искренне жалела его. Не нужна ему такая жалость. Лучше уж пинок под рёбра. Честнее будет.

Присмотрите за ребёнком пару дней, — хрипло попросил он. — Я пришлю слуг за телом. После похорон решу, что делать с ней.

И аппарировал прямо из комнаты, наплевав на приличия. После исчезновения колдуна целительница подошла к колыбели и взяла малышку на руки. Рожденная в минуту смерти матери, зачатая неправильным путем, нелюбимая и никому не нужная крошка.

Бедняжка, — прошептала женщина. — Ну-ну. Всё с тобой будет хорошо.

А Теодор аппарировал прямо к границе своего сада. Но в доме он не прошел дальше холла. Было тихо. Семейные портреты спали, домовики, возможно, работали на кухне или в теплице. Больше в Доме-На-Холме никого не было. Тишину можно было пощупать руками.

Теодор знал, что останься он в одиночестве хотя бы на час, то непременно сойдет с ума. Зачерпнув каминного пороха, он кинул его в камин и скомандовал:

Золотые поля, главный дом!

Всю ночь до рассвета он провел в одной из гостевых комнат родового замка Флемингов. Человек, которого он мог бы назвать другом, подливал ему Огденского виски и молча слушал, как захлебывается слезами боли и отчаянья надменный слизеринец. Симус был в числе немногих посвященных в суть беды, приключившейся с Иветтой Нотт.

Отправлять девочек на учёбу в Хогвартс было опасной затеей. Нельзя больше доверять месту, которым управляет Дамблдор. Но и отправить сестёр в Шармбатон Теодор не мог. Это означало бы привлечь внимание Министерства Магии. В то время он не смел рисковать и тем более подвергать сестёр унизительным ежегодным досмотрам на границе.

Девочки отправились на учёбу в единственную английскую школу магии. Древний артефакт определил их на факультет Слизерин, который был известен своей сплоченностью. Так считал Теодор. Но ошибался уже в который раз, да и молчание сестёр о школьных проблемах усыпило его осторожность.

Поэтому срочный вызов в Хогвартс для Теодора был как удар под дых.

Иветта Нотт очутилась на узкой койке школьного лазарета. На Иветту Нотт было совершено нападение. Иветту…  изнасиловали.

Теодор помнил, как стоял рядом с кроватью, глядя на бледное до прозрачности лицо сестры, слушая «ласковые» слова директора. Он уже видел декана факультета Слизерин, Северуса Снейпа. Темноволосый волшебник пытался выглядеть безразличным, но, встретившись взглядом с бывшим студентом, отвёл глаза.

Боишься, Северус? Правильно делаешь. Множество людей знают имя человека, предоставившего «светлой стороне» список всех последователей Темного лорда. Даже самых малозначительных. Они выжидают подходящего момента. И ты это понимаешь, Северус. Не высовываешься из этой проклятой школы круглый год, ходишь с оглядкой… . Слишком много врагов, Северус? Ещё один к твоему списку — Теодор Нотт!

По словам Дамблдора Иветта Нотт была влюблена в студента другого факультета. Не смея надеяться на взаимность, она приготовила любовное зелье, но ошиблась с дозировкой. В итоге невинный любовный напиток превратился в мощную отраву, вызывающую галлюцинации и звериную агрессию.

Большое несчастье, что девочка пострадала, — качал головой Дамблдор. — Но в этой ситуации виновных нет.

В вещах Иветты нашли рецепт любовного напитка, остатки ингредиентов и следы готового зелья. Чары, наложенные на выход из гостиной, показали, что девочка покинула резиденцию факультета после полуночи… .

Гоблинские сказки! Директор школы мог легко приказать какому-нибудь домовику подложить в вещи студента что угодно. Они ведь подчиняются ему как хозяину! А заклятье…  Теодор был готов поклясться чем угодно, что изменять его умеют даже третьекурсники. По-крайней мере, во время его учебы умели.

Изложив свою версию событий, Дамблдор предложил «не придавать трагедию огласке». Теодор, конечно, согласился. А кто бы возражал? У волшебников не существует такого преступления как «изнасилование». Нельзя сказать, что подобная мерзость не происходит в действительности, но наказания за неё в уголовных законах нет. Если столь позорное дело всё же доходит до Визенгамота, то преступника судят за «членовредительство»[5], оставляя факт сексуального нарушения жертвы обывателям на обсуждение.

Попытайся Теодор добиться хоть какого-то возмездия насильнику не избежать скандала. И пострадали бы все члены семьи Нотт, да и на Малфоев с Флемингами этот инцидент бросил бы слабую тень. Он не мог позволить шаткому карточному домику семейной репутации развалиться и взорваться.

Теодор чувствовал себя предателем и мерзавцем, когда со спокойной миной подписывал прошение об исключении сестёр из Хогвартса, вызывал собственных домовиков и принимал от прячущей глаза мадам Помфри список зелий, которые девочке необходимо принимать, чтобы поправиться.

Сказка Дамблдора разлетелась на куски, когда в Доме-На-Холме Иветту осмотрел приглашенный частный целитель. Любовный напиток имел место быть. Вот только напоили им саму девушку. И явно насильно. Синяки вокруг рта, разбитые губы и сколотая эмаль на зубах — травмы не от поцелуев. Иветту напоили запрещённой любовной гадостью. Возможно, тогда и появились страшные синяки на запястьях и сломанное ребро.

Лорд Нотт не собирался поднимать шума, но поклялся, что найдёт насильников и превратит их жизнь в подобие маггловского ада. Целитель шепотом поведал, что подобные травмы возникают только при групповом изнасиловании. Трое…  может быть больше.

Иветта очнулась только через несколько дней, но в себя так и никогда и не пришла. Есть девушки, кто после подобного отряхнулся бы и пошёл дальше — сильные личности. Но Иветта Нотт к ним не относилась. Изнасилование, а еще больше связанные с ним позор и унижение, слишком сильно ударили по её разуму.

Иви ждала участь младшей леди Флеминг — жить под наблюдением целителей в каком-нибудь доме на юге страны. Уход и время могли бы помочь ей восстановить психическое здоровье. У Теодора хватило бы средств купить небольшой домик на берегу моря и нанять неболтливую сиделку.

Но, спустя пару недель, выяснилось, что у изнасилования были тягостные последствия — не только тихое безумие и упадок магических сил, но и беременность. Его новорожденная племянница плод насилия. К подобным детям в магическом обществе относились исключительно негативно.

Проклятая, — шептал Теодор, уткнувшись лицом в ладони.

Проклятая. Возможно это ещё один из предрассудков волшебного мира. Вроде того, что слишком частое общение с простецами уничтожает магическую силу. Но кто может сказать, наверняка? Дети — результат изнасилования, как правило, были сквибами. Очень часто они при рождении убивали своих матерей.